Виктор Ерофеев: Наши гости: писатель Александр Никонов и пиар-менеджер издательства ЭКСМО Евгения Терешкина. Тема нашей передачи: феминизм - за и против. Тема теперь уже, можно сказать, вечная. Потому что с тех пор, как появился феминизм, споры не утихают и, видимо, никогда не утихнут. У меня перед глазами достаточно новая, 2005 года рождения книга Александра Никонова «Конец феминизма или Чем женщина отличается от человека». Вообще на самом деле, как мы все знаем, Александр Никонов очень острый и журналист, и писатель, ставит парадоксальные вопросы, еще более парадоксально на них отвечает. Александр, скажите, пожалуйста, в чем смысл этой книги, если там единственный смысл, а если много, в чем смыслы этой книги?
Александр Никонов: Смыслов много. Но прежде я хотел бы поблагодарить за комплимент, что я острый. Да, я не тупой. Вот и пишу, собственно говоря, такие книжки, в которых предостерегаю человечество от некоторых опасностей, перед которыми оно стоит. Одной из таких опасностей я считаю вторую производную феминизма, которая появилась с середины 20 века и которая является ничем иным, как ни странно, как разновидностью, вы может быть удивитесь, социализма. И ярчайший пример в нашей стране – Маша Арбатова, просто какая-то патентованная, прожженная, я бы сказал, феминистка, которая докатилась в своей умственной деятельности до того, что требует ведения половых квот для женщин, чтобы они сидели в парламенты. Сам принцип социалистический, помните, у нас был совок и в Верховный совет допускали определенный процент женщин, доярок, узбеков и немножечко было интеллигенции, но мало. Любопытный факт: самое большое содержание процентное интеллигентных горожан с высшим образованием в правительстве нашей страны от 17 года было именно в начале - это революция и гражданская война. Потом этот процент спадал, спадал в результате социалистической селекции процентного отношения. И дошло до того, что в 85 году перед началом перестройки у нас во властных структурах было 80% рабочих из каких-то маленьких городков и крестьян. Но это уже никуда не годится. Маша Арбатова предлагает то же самое. Тут сидит одна-единственная женщина, представляющая собой треть. Девушка, неужели вы вроде как разумный человек, на первый взгляд, неужели вы можете поддерживать подобные Машкиным выступления?
Евгения Терешкина: Вы знаете, я бы не стала возражать против такой точки зрения, на существование такой точки зрения, пусть она будет. Но на самом деле я не стремлюсь в парламент, не хочу быть на месте этих женщин, входить в эти квоты, совершенно туда не стремлюсь. Но если кто-то стремится, пусть они стремятся. Мне не мешает совершенно.
Виктор Ерофеев: Женя, давайте начнем с личной стороны вопроса. Ваше поколение, вам сколько примерно лет?
Евгения Терешкина: 25.
Виктор Ерофеев: Вам 25 лет, значит не это поколение затеяло радикальный феминизм в России. Маше Арбатовой немножко побольше. И можно сказать, что примерно поколение ваших мам, когда все это началось. Началось, конечно, раньше в России, когда эмансипированные женщины хотели голосовать. Мы помним прекрасную книгу Тургенева «Отцы и дети», там тоже уже появился некоторый прообраз феминизма. Мы помним замечательную возлюбленную Достоевского Полину Суслову, которая была стрижена как примерно вы, Женя, и с которой у Достоевского было огромное количество проблем, и эта связь кончилась страшным разрывом, очень болезненным для Федора Михайловича, потому что она хотела быть свободной во всем, во всех проявлениях. И в конце конов влюбилась в испанского студента, предпочла Достоевского испанскому студенту. Видимо, наверное, свободная женщина может себе позволить и такое.
Александр Никонов: А ведь он, наверное, ее бил испанский студент.
Виктор Ерофеев: Не знаю. Кончилось тем, что она была женой Василия Розанова.
Александр Никонов: Заслуженная женщина.
Виктор Ерофеев: Заслуженная эмансипированная женщина. Какие-то формы эмансипации нужны. Наверное, как Саша скажет, но, наверное, женщинам надо голосовать как мужчинам. Вы с этим согласны?
С этим я согласна, тем более, что мы уже голосуем.
Виктор Ерофеев: Мама ваша прошла через стадию феминизма или она женщина традиционных взглядов?
Евгения Терешкина: Мне кажется, что моя мама совершенно не феминистка. И этих взглядов не придерживалась никогда. Никогда не испытывала на себе давления со стороны мужчин и не испытывала такой потребности.
Виктор Ерофеев: В хорошем смысле не испытывала или в плохом? Мужчины интересовались ей?
Евгения Терешкина: Конечно, интересовались. В плохом смысле, то есть притеснения на работе или в быту, на улице такого унижения из-за того, что она женщина, такого она не испытывала и поэтому потребности протестовать у нее тоже не возникло. Я думаю, что моя мама совершенно не феминистка.
Виктор Ерофеев: А у вас есть приятельницы, знакомые, которые исповедуют эту философию?
Евгения Терешкина: Мне кажется, таких людей появляется больше и больше. Мне кажется, это связано с общей либерализацией общества, с тем, что понятие свободы от всего, отсутствие всяких социальных институтов - это воспринимают девушки как главное в жизни, такую именно свободу, поэтому их можно назвать феминистками.
Виктор Ерофеев: И как, Саша, вы к этому относитесь?
Александр Никонов: Мое жизненное наблюдение, оно вот что показывает.
Виктор Ерофеев: У вас глава называется «Оборотни в лифчиках».
Александр Никонов: Как ни странно, ярыми, оголтелыми, свирепыми феминистками становятся самые ограниченные, самые глупые женщины в интеллектуальном смысле, у которых, наверное, IQ явно ниже сотни.
Виктор Ерофеев: И туда вы записываете Машу Арбатову с легким сердцем?
Александр Никонов: Сложно мне сказать по поводу Маши, она все-таки писательница. Тут могут быть разные версии: то ли она прикидывается, то ли она глупая, то ли просто.
Виктор Ерофеев: А может быть просто нашла тему? Не было в Советском Союзе этой темы феминизма.
Александр Никонов: Знаете, почему не было темы? Потому что не было для нее почвы. Потому что наши женщины получили все и даже сверх того еще в 17 году, когда пришли большевики и все подарили. И то, что женщины Запада получали в забастовках, в борьбе вплоть до середине 20 века, какие-то права, нашим просто упало с неба. Не за что было бороться и как-то все спокойно проходило. Причем, заметьте, несмотря на то, что почти по всем миру давным-давно в развитых странах права женщин и мужчин уравнены, даже женщины чуть-чуть больше имеют, их не загребают в армию и так далее, почему-то отпускают на пенсию раньше на пять лет, непонятно почему, все-таки мы равны, все-таки больших успехов они добиться не смогли ни в социальной жизни, ни в экономической жизни.
Виктор Ерофеев: Именно женщины, не феминистки?
Александр Никонов: Именно женщины.
Виктор Ерофеев: Ах, вы значит кидаете камень в огород всех женщин. Интересно вы пишите: женщина, чем отличается от человека. На самом деле здесь не только есть ирония и сарказм, тут есть и правда. Например, женщина не может сказать: я – современный человек. Как-то прозвучит неловко. Она может сказать: я современная женщина или я такая-то, я сякая. А мужчина скажет - я современный человек.
Александр Никонов: Потому что человек - это мужчина. Даже есть целая серия загадок, основанных.
Евгения Терешкина: Я вполне могу сказать - я современный человек.
Виктор Ерофеев: То есть уже в новом поколении сказать «я современный человек» нормально.
Евгения Терешкина: Никто не удивится, поправлять меня не станут.
Виктор Ерофеев: А то, что женщина отличается от человека, вы согласны? Условно, конечно. Человек, имеется в виду, представление человека. Женщина действительно слабее мужчин в каких-то интеллектуальных, других возможностях, как вы думаете?
Евгения Терешкина: В интеллектуальных – нет. Я думаю, что женщина слабее в общественных делах, то есть явно у нее меньше способностей и желания заниматься какими-то государственными вопросами, военными вопросами. Просто она природой не для этого предназначена.
Александр Никонов: Вы сказали - желание. Почему у человека может не быть желания чем-то заниматься? Потому что нет способностей, плохо получается.
Виктор Ерофеев: В этом есть своя логика. Но и не каждый мужчина занимается тем, чем занимаются остальные. Один плавает хорошо, а другой стреляет.
Александр Никонов: Но статистически мы видим, что мужчины идут в пожарники, в генералы, в министры и так далее, больший процент, чем женщин.
Виктор Ерофеев: Может быть женщинам пора пойти в пожарники?
Евгения Терешкина: Мне кажется, что им никто не мешает. Если бы они хотели, почему бы и не пойти. То есть мне кажется, разница на уровне, вот у меня есть брат младший и он очень любит велосипед. У него сногсшибательный велосипед, он постоянно покупает какие-то детали и может очень долго на техническом языке рассказывать мне, из чего он состоит. Я вообще не понимаю, о чем он говорит, меня совершенно не тянет к велосипеду, я совершенно не хочу на нем или на каком-то другом кататься просто по природной склонности. Но если другая девочка хочет, ей никто не запрещает. Поэтому мальчики, они в большинстве своем, они поймут технический язык, я не понимаю.
Александр Никонов: Потому что женщины они более коммуникативны, женщины больше интересуются отношениями, а мужчины вещами. Но поскольку наша цивилизация вещная, то и мужчины являются операторами пульта этой цивилизации.
Виктор Ерофеев: Саша, давайте вернемся к вашей книге, о чем она? Действительно серьезный заголовок - «Конец феминизма». Значит он во всем мире закончился?
Александр Никонов: Эта книга - один из гвоздей в гроб феминизма, который я вбиваю изо всех своих сил.
Виктор Ерофеев: Тогда почему вы не любите феминисток?
Александр Никонов: Потому что они требуют того, чего не заслужили от природы. Потому что биологически женщина устроена немножко иначе. Чем, собственно, женщина отличается не только от человека, но от феминистки? Тем, что феминистка - это мужик в юбке. По всей видимости, тут есть разные гипотезы, но, по всей видимости, эти агрессивные мужские свойства у феминисток они складывают в период, когда женщина носит малыша в утробе. Если этот малыш девочка и в организме матери происходят какие-то гормональные сдвиги, то есть плод получает мужские гормоны тестостерона то может получится женщина с мужским характером, поэтом это никак не вылечишь. Возможно, из этих женщин преимущественно формируется отряд феминисток.
Виктор Ерофеев: То есть у них грубый голос, у нас растут усы.
Александр Никонов: У них может быть выше интеллект, у них могут не быть или быть усы, но если мы посмотрим на девушек-спортсменок, которые идут в мужские вида спорта – штанга, бокс и так далее, то мы увидим, что это мужик.
Евгения Терешкина: Но они же не виноваты.
Александр Никонов: Они не виноваты, но они хотят под себя выстроить весь мир. Человек сам для себя система координат и точка отсчета.
Виктор Ерофеев: Можно сказать, что женщины-феминистки - это аномальное явление, это патология?
Александр Никонов: Это абсолютная патология. Они бы не прочь были сидеть в министерском кресле, водить полки по скошенным полям и всем остальным, наверное, так же. Почему же, думают они, нас женщин, так мало везде? Наверное, здесь есть скрытое угнетение. И эти поганцы мужики своим всемирным заговором просто не пускают за то, что мы в юбках. И вот эта осенившая идея, как идея когда-то осенившая большевиков о том, что богатые – это плохие, они не дают нам развиваться, не потому что мы такие тупые, бедные. А кулак, почему богатый? Потому что он трудолюбивый, способный, меньше пьет.
Евгения Терешкина: Я не понимаю, почему это вас так пугает? Если эти женщины хотят такие сильные и большие?
Александр Никонов: Потому что они хотят втащить вас, таких обычных нормальных женщин за волосы в политику, в экономику, в спорт мужской, в министерство обороны.
Евгения Терешкина: И вы думаете, когда втащат - это будет плохо?
Александр Никонов: Это будет ужасно, потому что это селекция вниз. Знаете, что такое селекция? Берут лучших коров, быков и отбирают по признаку - лучше. А есть селекция обратная, большевистская, которую мы наблюдали в течение 70 лет, она идет в обратную сторону, в ту же, в которую требуют феминистки, которые хотят, чтобы по вторичным признакам брали во власть и в министерство обороны. По признаку – есть сиськи или нет.
Евгения Терешкина: Так из всех женщин, будет квота на женщин, но их не первых попавшихся с улицы возьмут, их же точно так же будут отбирать как мужчин.
Александр Никонов: Но вторичный признак всегда ведет к вырождению.
Виктор Ерофеев: Что же тогда надо женщинам делать по жизни, по-вашему, какая позиция? Например, может женщина быть пиар-менеджером крупнейшего российского издательства?
Александр Никонов: Практика показывает, что может. Сидит здесь.
Виктор Ерофеев: Вот перед нами сидит продюсер нашей программы, красивая тоже женщина, и справляется.
Александр Никонов: Пускай сидит.
Виктор Ерофеев: А где надо ставить ограничения?
Александр Никонов: Я предлагаю не заморачиваться на таких вещах пол, цвет глаз, наличие лысины, а брать людей исключительно по деловым качествам и если этот принцип будет выполняться, вы увидите, на каких должностях и командных высотах в этой цивилизации будут мужчины, а на каких будут женщины. Они будут полярны. В точных науках, в политике и во власти всегда будут мужчины в преобладающем большинстве. Работать с детьми, в медицине будут женщин в преобладающем большинстве, потому что они так устроены.
Виктор Ерофеев: Давайте все-таки разберемся, они должны голосовать как мужчины?
Александр Никонов: Почему нет, люди все должны голосовать.
Виктор Ерофеев: Если женщина отличается от человека, значит, в этом смысле не отличается от человека?
Александр Никонов: Вы знаете, что женщины позже всех получили? Почему они получили позже всех? Потому что им было не нужно.
Виктор Ерофеев: Я не думаю, что им не было нужно. Дело в том, что общество считало, что женщина, которая занимается кухней, занимается детьми, она недостаточно социально зрелая, ее голос имеет незрелый характер. А когда женщина стала развиваться социально.
Александр Никонов: Сейчас отнять право голосовать у женщин, у маргиналов, у людей старых, глупых и так далее, отнять право голоса, к сожалению, нельзя.
Виктор Ерофеев: Действительно, есть экстремизм феминистский. Я помню, я зашел в книжный магазин в Берлине совсем недавно, хотел купить книгу, меня выставили из магазина, потому что сказали, что это феминистский магазин.
Александр Никонов: Вот она дискриминация в чистом виде.
Виктор Ерофеев: Это прозвучало чудовищно. Но с другой стороны, я согласен с тем, что женщина была предметом оскорбления и угнетения в течение длительного времени. Конечно, мужской сексизм, который выражается в своих взглядах с точки зрения феминизма, он существовал. Например, возьмем тот пример, который страшно возмущает феминисток всего мира – это то, что в большом количестве африканских стран женщин калечат, уничтожают у них клитор, уничтожают все те чувствительные зоны половых органов, которые приносят женщине наслаждение и просто вырубают. И шла огромная борьба в течение многих лет. Она, кстати говоря, ничем не кончилась, это все продолжается, это страшная проблема. Женщине запрещено в Африке получать удовольствие, особенно в мусульманских странах. Я там был, в этих странах и обсуждал эти вопросы, действительно страшно. Кто решает эти вопросы? Это же не женщины решают – это мужчины. Почему мужчины считают, что женщина не должна получать удовольствие? Мы не говорим ни про парламент, ни про погоны, ни про те вещи, которые связаны с социальностью. Это значит, что мужчина считает, что если она не будет получать удовольствие, она будет ему принадлежать, рожать детей, заниматься хозяйством.
Александр Никонов: Представим мысленный эксперимент. Мы провели среди этих женщин, вы их представляете такого деревенского уровня, опрос.
Виктор Ерофеев: Не только деревенских - вообще.
Александр Никонов: Вы согласны жить по заветам ваших предков и так далее? И скорее всего они скажут: да, так матери наши жили, так бабки наши жили.
Виктор Ерофеев: Это называется стоять на консервативной точке зрения. Тогда надо нам сказать, что в 19 веке, когда женщина не играла значительной сексуальной и социальной роли как сейчас, то надо подвести итог и сказать: все, дальше, девушки и бабушки, не двигайтесь стойте там, а мужчина будет развиваться так, как ему положено. Значит женщине нельзя развиваться?
Александр Никонов: Объясняю: в середине 20 века женщина была вброшена в производство и, соответственно, получила все необходимые производителю права голоса и так далее. Соответственно, она стала нормальным человеком. И если мы сейчас начнем в Африке вытаскивать за уши из того положения, то мы поступим неправильно. Вы сначала дайте заводы, индустрию, образование, города, а все остальное получится самотеком автоматически. И клитора перестанут вырезать и получат они право голоса.
Евгения Терешкина: Просто то, что женщина - это женщина, и она имеет право на что-то, мы не будем говорить, пока заводы не построим?
Александр Никонов: А право - это не шоколадная медаль, которую дают просто так.
Виктор Ерофеев: Приезжает Саша в Африку, ему докладывают проблему. Он говорит: так, девушки, вы 50 лет подождете, построим, по крайней мере, у вас в деревне два сталелитейных завода и тогда клитора резать не будем.
Александр Никонов: Слушайте, мне, честно говоря, наплевать режут они или нет – это дело местной культуры.
Виктор Ерофеев: Это и есть мачизм, когда человеку наплевать, что происходит с женщиной.
Александр Никонов: А вы знаете, что в некоторых племенах делают пирсинг, вставляют в нос трубки.
Виктор Ерофеев: Пирсинг у нас тоже, пришло может быть из Африки, ничего. Это не проблема наслаждения.
Александр Никонов: Это слово уже пятый раз произносите.
Виктор Ерофеев: Если нельзя пускать, с вашей точки зрения, в правительство, то давайте поговорим, на что они имеют право. Воспитывать детей, быть в домашнем хозяйстве.
Александр Никонов: Женщины имеют право на все, что они могут завоевать в честной конкурентной борьбе.
Евгения Терешкина: А феминистки не честно, не конкурентно?
Александр Никонов: Они требуют квот, они требуют преференций.
Евгения Терешкина: Это же решается по закону, законными путями, даже если они будут устраивать демонстрации, например, если они будут что-то требовать от правительства вполне в рамках закона.
Александр Никонов: Ходить по улицам и болтать – да, если у вас есть на это разрешение, можете сколько угодно. Но требовать дебилизации страны не стоит.
Виктор Ерофеев: Саша, а почему женщин писателей, женщин-гениев, на ваш взгляд, меньше, чем мужчин?
Александр Никонов: Потому что интеллектуальный коэффициент женщин ниже в среднем, чем у мужчин. Они хуже разбираются в математике, в пространственном ориентировании, в картах то есть.
Виктор Ерофеев: Где тут писатели, где тут гении? Пушкин тоже, наверное, плохо разбирался в математике.
Александр Никонов: Тут необходима некая логика, умение иметь некий взгляд неординарный. У женщин с неординарностью плохо. Женщина – это среднее существо.
Виктор Ерофеев: Стоп, вы согласны?
Евгения Терешкина: Зато сейчас женщин писателей очень много, они на коне.
Виктор Ерофеев: Это правда. Между прочим, я…
Александр Никонов: Покажите мне того коня.
Виктор Ерофеев: Я в издательстве ЭКСМО вместе с издательством «Зебра-Е» лет шесть назад делал книжку «Время рожать» - это антология современной русской прозы. Вместе делали два издательства. Так вот должен сказать, что 50% отобранных в честной борьбе без всяких квот оказались молодые женщины и гораздо интереснее они пишут, чем молодые мужчины. Дело в том, что мужчина воспален серьезным идеологическим зарядом и социальной позицией. Показываю на вас не в качестве автора, вы действительно всегда мне интересны, показываю на вас, как на коллегу по эмоциональности. Но с другой стороны, женщина сегодня, она гораздо тоньше, контурнее видит человека. Она хочет показать человека таким, как он есть. Во французской литературе давным-давно был Мишель Монтень, который написал «Опыты». Мне кажется, что сегодняшние женщины-писательницы совершенно замечательно делают опыты именно над тем, что такое человек, каков он есть, не лучше, не хуже, не нокатурных, не на коленях. И в этом смысле у них хорошо получается, при этом иногда ехидно. Это подзадоривает мужчин. Кстати говоря, мужчины у нас редкое слово, когда скажешь «мужики», то мужик уж точно не примет феминизм. Мужик очень консервативное, животное не будут говорить, потому то обидятся на меня, но я бы сказал - зверь. По крайней мере, человек с хищными инстинктами. А что, мужчины сегодняшние молодые, они, на ваш взгляд, лучше становятся, они становятся более либеральными, мягкими? Как, исходя из вашего опыта?
Евгения Терешкина: Знаете, не могу я сказать, что они становятся лучше. Как-то они сдают свои позиции. Про то, что женщин-писательниц очень много и они в большом фаворе, в большом почете, сейчас же просто измеряется - это все измеряется коммерческой прибылью. По-моему, это очень честная конкурентная борьба, абсолютно честная. Что сделать, если действительно книжки писателей-женщин продаются гораздо лучше, чем мужские.
Александр Никонов: Откуда у вас такая статистика? По статистике большинство писателей - мужчины.
Евгения Терешкина: Сейчас топовые авторы нашего издательства женщины. Если вы возьмете лучший сборник за 2006 год, лучшие детективные рассказы, там вообще будет один мужчина и 20 женщин.
Виктор Ерофеев: Как вы это объясняете?
Евгения Терешкина: Вы меня спросили про мужчин, как-то женщины выходят на первый план, у них ощущение внутреннее, что от них больше зависит, они стали активнее.
Виктор Ерофеев: Александр по этому поводу правильно волнуется, потому что женщина выходит на первый план, мужчина начинает теряться. Он свою старую роль играет неуверенно, новой у него нет.
Александр Никонов: А новая не сильно отличается от женской.
Виктор Ерофеев: Посмотрите, какая происходит на Западе феминизация мужчин тоже. Вот этот унисекс идет не от мужчин к женщине, а от женщины к мужчине. Не как в Африке, это они будут скоро диктовать, что им отрезать у мужчин, что нет.
Александр Никонов: Надеюсь, что мы не доживем до этого.
Виктор Ерофеев: Уйдем тогда в партизаны.
Евгения Терешкина: Александр говорит о честной конкурентной борьбе. Я не вижу ничего такого, по-моему, все очень честно, что женщины набирают оборот. Боритесь, докажите, что вы лучше.
Виктор Ерофеев: То, что борьба полов есть – с этого начали феминистки. Действительно, есть борьба полов, один пол другой уважает, в то же время презирает, считает, что мужики мужланы, а женщины бабы. Как в анекдоте, одни сволочи, а другие дуры. Но мне кажется, что все-таки если говорить о серьезной теме, это то, что мужчина теряет свою роль охотника, главного человека, лидера сексуальных отношений. Женщина постепенно требует большего, лучшего, более интересные вещи и мужчина теряется. И вот мне кажется, Александр, может быть вы меня поправите, что это как раз контрреакция, контратака, она у вас на обложке почти обнаженная и одновременно похожа на тигра, на тигрицу, то есть вот она становится.
Александр Никонов: Насколько я разбираюсь в биологии – это рысь.
Виктор Ерофеев: По крайней мере, хищное животное. Вот она начинает нападать и вы себя ощущаете жертвой, вообще мужчины начинают ощущают жертвой.
Евгения Терешкина: Тут не женщина виновата. Нельзя же говорить, что мужчина охотник только потому, что женщина жертва. Нет, конечно. Если женщины отказываются быть жертвами, это не значит, что мужчины тут же перестали быть охотниками. То есть общая, как вы говорите, что мужчина теряет роль в обществе, виноват в этом либерализм сам по себе, а не женщина, которая требует своих прав.
Виктор Ерофеев: Если женщины получает возможности требовать свои права – это не либерализм. Это значит мужчины чувствует какой-то комплекс вины. Он действительно, понимает, что можно вести грубо и поколения мужчин вели себя грубо, а теперь женщинам надо дарить цветы, спать с ней в презервативе, уважать социальные права и обязанности и так далее. И тем самым, как мы знаем, либерализм очень плохо действует на психические стороны многих людей, женщины развращается, становится…
Александр Никонов: Более мужиковатой, а мужчина более женоподобным, скажем так. Но это, видимо, общецивилизационный тренд.
Виктор Ерофеев: Может быть нужны такие мужчины, как Саша, который бы одергивал женщин, может быть его надо не критиковать, а сказать, что слава богу, есть такие как Маша Арбатова.
Александр Никонов: Скажите, слава богу, что есть такие люди как Александр Никонов. Скажите честно. Ведь у вас в глазах я это читаю.
Евгения Терешкина: Я не понимаю вашего радикализма. Я действительно не сильно возражаю вашим взглядам, то есть иногда возражаю, но не сильно. Почему вам так активно не нравятся выступления, если вы считаете женщин существом низшего порядка, чего вы их боитесь, они вам ничего не сделают.
Александр Никонов: Да не боюсь я их.
Евгения Терешкина: Поборются немножко, ничего не достигнут.
Александр Никонов: Я их не боюсь, я их опасаюсь, как всякий интеллигентный человек опасается дурака с ножом. Ведь феминистки страшно агрессивны. Дай коготок, всей птички… Так вот как только они проникают во власть чуть-чуть, они начинают преференции и привилегии выцарапывать.
Виктор Ерофеев: Не вижу в России.
Александр Никонов: В России, слава богу, пока это нет. Одна Маша Арбатова бьется как рыба об льет.
Виктор Ерофеев: Она сделала себе имя, вот поэтому у нее продаются хорошо книги, она заслужила того, что ее можно назвать.
Александр Никонов: Хитрая баба, которая специально врет?
Виктор Ерофеев: Почему хитрая. Акунин, например, выбрал другую позицию в литературе, он написал огромное количество детективов, исходя из концепции, что детектив продаваем. А тут продается феминистская точка зрения. Я думаю, что у Маши горячее сердце, а не холодное.
Александр Никонов: Человек всегда занимается тем, к чему он склонен и на этом зарабатывает деньги, потому что это та ниша, где он может максимально заработать. Так вот Маша склонна к такому феминистическому фашизму.
Виктор Ерофеев: Вообще слово «фашизм» опасное слово. Как только назовем фашизмом, вроде бы отрицание и развал. А тогда вас назовут фашист-мачо еще что-то и будем фашизмами перебрасываться. Давайте мы не будем про фашизм говорить. Я думаю, Саша, вас поддерживает огромное количество слушателей. Если бы сейчас включить звонки, все бы закричали: вот наконец пришел парень настоящий, а тут бабы на голову не знаю, чего делают. Женя проводит мягкую позицию, она говорит, что вы хотя мамонты и динозавры, вы можете жить, а у нас могут развиться другие отношения с другим мужским населением, которое подрастает. Но Женя отрицает возможность улучшения мужчин. Я так понимаю, что сегодняшние молодые люди не очень отличаются от предыдущего поколения.
Александр Никонов: Я не думаю, чтобы Женя имела дело с мужчинами предыдущего поколения.
Виктор Ерофеев: Ну что значит имела дело? Каждый имел дело.
Евгения Терешкина: Честно говоря, существует фраза, расхожее клише, что не тот мужик нынче пошел, вырождается. Это даже мне кажется не феминизм, такой штамп популярный.
Виктор Ерофеев: Не мужики же так говорят?
Евгения Терешкина: Нет, женщины так говорят.
Виктор Ерофеев: А вы так считаете, вырождаются мужчины?
Евгения Терешкина: Честно говоря, мне почему-то так кажется. То есть у меня есть ощущение.
Виктор Ерофеев: Вот он латентный скрытый феминизм. Теперь я понимаю Сашу, который услышит это, когда мужики вырождаются и что же он скажет: да, мы вырождаемся, и поднимет руки.
Евгения Терешкина: На самом деле я подтверждаю, что роль мужчины стирается. Вы утверждаете, что под воздействием феминизма мужчины становятся.
Александр Никонов: Под воздействием вообще развития цивилизации.
Евгения Терешкина: Да, я считаю, что под воздействием развития цивилизации действительно роль мужчины стирается. Он уже не охотник, он уже не добытчик, просто из-за того, что у нас машины, компьютеры и так далее, ему это не нужно.
Виктор Ерофеев: Значит надо вернуться туда, где нет цивилизации. В России слабая цивилизация, значит не надо строить автостраду, построим автостраду и еще упадет на один градус роль мужчины-хищника. Построим новое поколение компьютеров, еще чего-нибудь и еще. То есть комфорт приводит мужчину к разложению, а женщину к разврату.
Евгения Терешкина: Самоутверждаться мужчинам за счет женщин.
Виктор Ерофеев: Они всегда это делали.
Евгения Терешкина: Раз такая общая картина цивилизации, они чувствуют себя менее мужчинами, теперь они хотят себя почувствовать более мужчинами, поэтому за счет женщин, то есть они будут говорить, что феминистки во всем виноваты.
Виктор Ерофеев: Женщины нового поколения ввели такое подлое слово как «мужчинка». Мелкий, который и в ресторан не пригласит, и цветов не подарит.
Александр Никонов: А что вы хотите? Конечно, мы не будем ни пальто подавать, ни платить, потому что раз все равны, раз вы выступаете за феминизм, огребите по полной.
Виктор Ерофеев: И все равно в России мужчины платят за женщин и пальто подает.
Александр Никонов: Появляется большее и большее количество женщин, которые сами за себя платят.
Виктор Ерофеев: Дорогу не уступают - это просто невоспитанность, двери не придерживают – это невоспитанность мужская.
Евгения Терешкина: Вы хотите платить или не хотите платить за женщину в ресторане, вы лично?
Александр Никонов: Я плачу, но платить не люблю и не хочу. Но я согласен приносить эту жертву, я согласен.
Виктор Ерофеев: Во имя утверждения мужских принципов.
Александр Никонов: Во имя утверждения неких, не назовем это принципов, но неких основ, тех основ биологических, на которых была выстроена цивилизация.
Виктор Ерофеев: А теперь я вас спрошу: а вы хотите, чтобы за вас платили в ресторане?
Евгения Терешкина: Да, вполне.
Виктор Ерофеев: А почему? Во имя тех же самых основ?
Евгения Терешкина: Потому что это очевидно, что мужчина зарабатывает больше.
Виктор Ерофеев: Это в России. А во Франции женщина зарабатывает примерно столько же, сколько мужчина. И во Франции вы бы хотели, чтобы за вас платили?
Евгения Терешкина: Да.
Виктор Ерофеев: Вот поэтому феминизм, но это антифеминистская натура.
Евгения Терешкина: Я хочу сказать, что и у вас тогда получается подлая натура, потому что если…
Виктор Ерофеев: Обменялись любезностям, сначала про фашизм, теперь про подлость.
Евгения Терешкина: Если вы утверждаете традиционные мужские ценности, вы должны с удовольствием платить за женщину, вы должны делать с удовольствием, понимать, что это ваша привилегия.
Александр Никонов: Они платят без удовольствия, воюют без удовольствия.
Виктор Ерофеев: Но любят с удовольствием хотя бы?
Александр Никонов: Да.
Виктор Ерофеев: Все без удовольствия, а любят с удовольствием. Особенно у нас по пьяни любят с удовольствием - это уж прямо.
Александр Никонов: С этой точки зрения африканских мужчин я не очень понимаю, какое удовольствие иметь с такой куклой.
Виктор Ерофеев: Они боятся, что существует яркий африканский темперамент и женщину не удержишь в своих руках. Она побежит от такого мачо и будет искать другого, третьего, четвертого, пятого. Но я думаю, что вопрос не только в этом, не будем упрощать. Мы знаем, что и в Европе поздно женщины стали понимать, что такое женский оргазм.
Александр Никонов: Где-то конец 19 - начало 20.
Евгения Терешкина: Что значит стали понимать? А до этого не испытывали? Так это мало ли, не называлось раньше, а сейчас назвали.
Виктор Ерофеев: Можем представить себе, что в Англии королевы Виктории женщина стеснялась получать оргазм, она считала, что дело неприличное, что это скорее дело, которое прилично для животных, а не для женщин.
Александр Никонов: Вот с такими женщинами нам не по пути.
Виктор Ерофеев: Я так понимаю, что Женина позиция довольно распространена в России: мужик, он на то и есть, что его надо раскрутить на бабки, чтобы он платил. Вот эти нефеминистские воззрения существуют. Мужчина должен зарабатывать, платить. Что женщина должна сделать в ответ? Как она должна ответить мужчине, она же должна тоже принести на алтарь.
Евгения Терешкина: Я тут совершенно традиционна, считаю, что действительно у женщины гораздо лучше получается вить семейное гнездо, если она испытывает к этому склонность. Если она хочет, чтобы за нее мужчина платил, а она в ответ убиралась и готовила, то я вообще не вижу никакой проблемы.
Виктор Ерофеев: Если любимый мужчина готов платить за вас в ресторане, то вы готовы вить гнездо, существовать на кухне, готовить, убирать, чистить картошку, мыть посуду, все как по-старинке.
Евгения Терешкина: В принципе да. Здесь существуют разные степени этого, потому что можно же делать все то же самое, еще, например, работать. Необязательно сидеть дома, необязательно образ женщины, которая все время у плиты, она всю жизнь домохозяйка. Может все равно работать и строить карьеру и, тем не менее, заниматься детьми.
Александр Никонов: Маша Арбатова сейчас бы удавилась, слушая вас. Все-таки я больше и больше понимаю, что наши женщины далеки от феминизма и американского, и первой волны, когда просто требовали равноправия.
Евгения Терешкина: Я тоже хочу сказать, что я знаю про такую беду, что в России феминизм понимается немножко неправильно. И может быть в этом наше спасение, Александр рад этому, что у нас феминизм понимается в одну сторону - в женскую. Женщина помимо того, что вьет гнездо, рожает детей, готовит, убирается, помимо этого еще имеет право работать, зарабатывать деньги, строить карьеру. То есть у нее как бы очень много получается обязанностей или прав. А мужчина в ответ, в этой конструкции ему не добавляются никакие обязанности. У женщин не убирают обязанности семьи, в нашей стране это очень крепко. Эти традиционные ценности патриархальные никуда не деваются. У нас феминизм понимается очень своеобразно.
Виктор Ерофеев: И тем не менее, поколение ваших мам, которым сейчас лет за 45, допустим, они на моих глазах проходили стадии феминизма. Читали журнал «Космополитен», учились охмурять мужчин, учились чувствовать себя на коне. И надо сказать, сильно отличались от бабушек, тех самых советских бабушек, которых я, кстати говоря, очень люблю за то, что они вили гнездо и вообще хотели, чтобы у них дома все как у людей. Это в трудных советских условиях на самом деле был подвиг. Вообще русская женщина, наши согражданки, они героини, потому что на них все сыпалось и войны, и пятое, и десятое и все равно они хотели, чтобы в доме была мебель, чтобы у сына под носом не висела сопля, чтобы вытирали ноги, чтобы он ходил в школьной форме. Я когда-то вывел такую формулу, что у нас мужики на работе больше врали, а дома больше пили, чем женщины. В результате деградация зашла очень далеко. А женщины отчасти спасли Россию, абсолютно честно говорю, но не как феминистски, а как люди, которые защищали патриархальные ценности. Когда они за польской помадой в магазин «Ванда» стояли километровые очереди, то эти люди не стояли в мавзолей Ленина, потому что у них времени на мавзолей не было. И эти бабушки сделали очень много. Мамы, если брать отсчет от Жениного поколения, кстати сказать, моей жене тоже 25 лет и тоже ее Женя зовут, если от общего брать поколения, то можно сказать, что эти мамы, они взбунтовались, потому что они посчитали, что мужики разложились, они будут строить свою самостоятельную жизнь в больших городах. И действительно, некоторые вещи делали грубо, они считали, что мужчина должны им служить. Мужики по этому поводу обиделись и решили воевать против феминизма. Сейчас роль несколько сбалансировались. И мне кажется, что новое поколение у нас в России отказывается от радикализма феминистического движения Европы и Америки, но непонятно, что будут делать ваши дочки. Моей дочке год, я не знаю, будет она феминистка или не будет.
Александр Никонов: Надеюсь, что нет. Надеюсь, что она вырастит хорошим нормальным человеком, трудолюбивым и работоспособным.
Евгения Терешкина: Человеком все-таки?
Виктор Ерофеев: Мы к концу передачи доходим до того, что Александр признает, по крайней мере, мою дочь за человека.
Александр Никонов: Новое поколение.
Виктор Ерофеев: Давайте подведем некоторые итоги. Женя, с чем вы согласны и с чем вы не согласны в выступлениях Александра?
Евгения Терешкина: Я согласна с ним в первую очередь…
Виктор Ерофеев: Мужчина должен быть хищником?
Евгения Терешкина: У него никак не получится быть хищником, но приходится как-то мириться с общим развитием цивилизации. Но я согласна, что у мужчин больше склонностей к управлению государством, к техническим наукам и они всегда будут занимать в этих областях доминирующие позиции. Феминизм - это же не протест против мужчин как таковых, это просто утверждение, что и мужчины и женщины имеют равные права. Причем юридические права. Ведь речь не идет о каких-то бытовых делах.
Виктор Ерофеев: А Саша говорит, что женщины физиологически отличаются от мужчин и поэтому не могут быть общие права.
Александр Никонов: Нет, я так не говорил.
Виктор Ерофеев: Я просто пытаюсь понять вашу позицию.
Александр Никонов: Права уже фактически равны. То есть законодатель признал тех и других людьми и дал им одинаковые права. А кто чего достигнет, нам описала уже моя собеседница, да, сказала она, будучи не феминисткой отъявленной, во власти, в экономике, в олигархах будет мужчин больше всегда, потому что им это лучше удается. Если бы наша программа была в Америке, тут же после программы вас бы ждала демонстрация феминисток и вам бы оторвали голову.
Виктор Ерофеев: Не только ей, но и вам тоже, Саша. Я думаю, что в Америке такая программа в принципе невозможно, она была бы антиполиткорректна на с150%. И ваша точка зрения была бы неприемлема. Американская женщина не терпит, если ей подают пальто. Можно получить пощечину от женщины, если преставать к ней с пальто.
Александр Никонов: У меня такая история была с моим приятелем в Америке. Он на новую фирму устроился работать и где-то на второй день сказал женщине, что она хорошо выглядит и вообще она красивая. Она подала на него в суд, он выплатил в результате большой штраф.
Виктор Ерофеев: За то, что он ее признал сексуальным объектом.
Александр Никонов: Если вам кто-нибудь скажет, что вы симпатичная, вы будете подавать в суд?
Евгения Терешкина: Нет, я не буду.
Виктор Ерофеев: Вот я сказал на Радио Свобода, что она красивая женщина и я вижу, что не подает на меня в суд.
Александр Никонов: Нашим нравится пока.
Виктор Ерофеев: Так может быть это и есть особый путь?
Александр Никонов: Боюсь, что по мере того, как у нас будет строиться капитализм, вы все больше будете наглеть и тупеть.
Виктор Ерофеев: Тупеть почему?
Александр Никонов: Феминизм, как любая упертость - это ограниченность.
Евгения Терешкина: В России очень сомнительное будущее у феминизма. Потому что все, о чем мы говорим - это два города в стране, пять, все крупные, где больше миллиона жителей.
Александр Никонов: Через сто лет вся планета станет глобальным городом.
Евгения Терешкина: Какая разница, что будет через двести лет. А то, что сейчас происходит в России, все равно абсолютное большинство женщин мало того, что не придерживаются этих взглядов, они даже понятия о них не имеют, мне кажется.
