Михаил Соколов: В нашей Московской студии первый заместитель председателя Государственной Думы России, один из руководителей партии «Единая Россия» Олег Морозов.
Давайте начнем с событий сегодняшнего дня. Олег Викторович, ответьте как матерый лоббист интересов Татарстана, вот подписан договор, точнее, одобрен договор на заседании Государственной Думы в среду о разграничении полномочий между федеральным центром и Татарстаном. Предыдущий вариант был отклонен, Совет Федерации его отклонил, президент снова внес. Чего же добился, собственно, Татарстан, какие там изменения, плюсы, минусы?
Олег Морозов Олег Морозов: Если честно, практически никаких. Я думаю, что первоначально договор был отклонен Советом Федерации исключительно не по правовым, то есть не по юридическим, а по политическим соображениям…
Михаил Соколов: Как Миронов говорил, принцип равенства субъектов Федерации нарушен.
Олег Морозов: Я не знаю, вернее, я догадываюсь, что говорил Сергей Михайлович, но с точки зрения существа в договоре этот принцип равенства не был нарушен, и в новом тексте, который сегодня утвердила Государственная Дума, в этой части ничего не изменилось. Я могу сказать, что добавилось. Добавилась одна фраза, вернее, даже не фраза, а словосочетание, что полномочия между федеральным центром и Татарстаном разграничиваются, помимо конституций, еще и федеральным законодательством. Ну, что правильно, и, наверное, это было упущение текста, который рассматривался до этого. И ушел один абзац, где повторялась фраза Конституции о статусе Татарстана. Эта фраза вызывала подозрения – зачем подчеркивать статус, который и так прописан в Конституции? Все. Вот если уже говорить о праве, никаких правовых изменений в этом тексте не произошло.
Михаил Соколов: То есть по-прежнему кандидат на пост главы Татарстана должен владеть не только русским, но и татарским языком, в то же время для других регионов такого обязательства не будет.
Олег Морозов: По договору он в уведомительном порядке информирует избирателей о том, знает ли он, соответственно, два государственных языка Татарстана – русский и татарский.
Михаил Соколов: То есть он не должен сдавать экзамен какой-то…
Олег Морозов: Да, он только уведомляет об этом.
Михаил Соколов: А вкладыши в паспорта граждан России на татарском языке с гербом – почему опять же этой республике такая честь, а другим нельзя такие вкладыши сделать?
Олег Морозов: Почему, это позиция запросная. Если, скажем, обратится с соответствующим договором, в котором будет такая норма, поскольку она не разграничена сегодня никаким законодательством, к примеру, Башкортостан, то такая норма может появиться и в Башкортостане. Только я для наших радиослушателей хотел бы добавить, что это вещь исключительно добровольная. То есть если я не хочу, будучи человеком, который живет в Татарстане, я могу вкладыш не истребовать, а если я настаиваю на этом, то этот вкладыш может появиться в моем паспорте. И смысл этого, поверьте человеку, который 36 лет прожил в Татарстане, только один: многие имена и фамилии, которые, скажем, на татарском языке пишутся кириллицей, звучат на кириллице совершенно иначе, чем мама и папа назвали этого человека, в силу того, что этих звуков в кириллице нет. И в этом смысле право человека иметь запись своего имени так, как оно должно звучать на самом деле, наверное, справедливо.
Михаил Соколов: А вы татарским языком владеете?
Олег Морозов: Очень плохо по той простой причине, что когда я учился в школе и жил в городе Казани, в городе практически никто не говорил на языке, в школе татарский язык не изучался. И, кстати говоря, я об этом искренне жалею, потому что я прожил так долго в Татарстане и, увы, не знаю языка людей, с которыми я прожил бок о бок больше трех десятилетий.
Михаил Соколов: Ну, ничего, есть шансы подучить.
Олег Морозов: Да, конечно.
Михаил Соколов: И претендовать на пост президента.
Олег Морозов: Да, такая возможность потенциальная существует, хотя, я думаю, я ей никогда не воспользуюсь.
Михаил Соколов: Есть такое подозрение, было, точнее, по поводу природных ресурсов. Там как-то распределение нефтяных доходов согласно договору…
Олег Морозов: Нет, не так.
Михаил Соколов: А что там было?
Олег Морозов: Там вот что написано. С учетом выработанности нефтяных скважин на территории Татарстана и возникновением большого количества экологических проблем допускаются отдельные соглашения между Татарстаном и Российской Федерацией, которые – я обращаю внимание – должны потом утверждаться федеральным законом. То есть, грубо говоря, если Дума, Совет Федерации и президент посчитают, что это соглашение, которое Татарстан хочет в этой части, обращаю внимание, в части защиты экологии в силу выработанности месторождений, засоренности водных источников, если сочтет, что это не соответствует федеральному законодательству, то, соответственно, соглашение не вступит в силу.
Михаил Соколов: Ну, что ж, и еще одна тема сегодняшнего дня – это поправки по борьбе с экстремизмом. К экстремизму будут причислены публичные оправдания терроризма, незаконное лишение права на участие в голосовании, нарушение тайны голосования. Есть разные мнения. Ваша «Единая Россия», естественно, как всегда, все, что выходит от правительства и президентской администрации, поддержала. А представитель «Справедливой России», например, господин Морозов, ваш тезка (он вчера был у нас в эфире), заявил, что многие поправки направлены на ограничение прав и свобод российских граждан, могут отразиться на развитии демократии. А другой видный деятель оппозиции сказал, что закон об экстремизме является в руках власти бейсбольной битой против политических фигур и сил, которые являются конкурентоспособными и которые не хотелось бы допускать до участия в выборной кампании. Что скажете? Законопроект изменился, по-моему, да?
Олег Морозов: Да, я просто хочу сказать следующее. Не буду в деталях комментировать, поскольку это такая тема, особая. Я просто не знаю примеров, пока не знаю примеров, на протяжении всего существования закона о противодействии терроризму и экстремизму, и всех вносимых в него поправок, чтобы когда-нибудь в каком-либо виде этот закон применялся в политических целях и ограничивал…
Михаил Соколов: Но людей уже на допросы вызывают некоторых.
Олег Морозов: Это другое дело, если человек подозревается в этом. Но еще раз повторяю, покажите мне пример, когда по этой статье человека, который настаивает на каких-то своих политических взглядах…
Михаил Соколов: С господином Пионтковским пыталась прокуратура в Краснодарском крае разбираться именно на основании этого.
Олег Морозов: А кто это?
Михаил Соколов: Это публицист «яблочный», написал книжку, очень жесткую, с критикой Владимира Путина. Они вынесли на основании этого текста ему предупреждение. Правда, районный суд это предупреждение снял. А дальше будут дальше судиться, наверное.
Олег Морозов: Я хочу сказать, что я считаю, что любая норма, которая ужесточает правовые последствия любой экстремистской деятельности, хороша.
Михаил Соколов: Но вы ее широко трактуете, ваша партия.
Олег Морозов: Давайте думать о правоприменительной практике.
Михаил Соколов: Не согласен. Я считаю, что нужно сначала четко сформулировать, что такое экстремизм, а потом уже, так сказать, думать…
Олег Морозов: Знаете, в базовом законе как раз некоторое время тому назад мы попытались это и сделать. Мы дали наиболее обстоятельное толкование понятия «экстремизм» по сравнению со всеми предыдущими текстами этого закона…
Михаил Соколов: Достаточно блудливое.
Олег Морозов: … именно для того, чтобы его не толковали двусмысленно.
Михаил Соколов: Вы знаете, там есть такая норма, я посмотрел, - возбуждение вражды по отношению к какой-нибудь социальной группе. Это можно трактовать по-разному. Я думаю, что и коммунисты там обижаются, и не только коммунисты. Вот я критикую бюрократию – это социальная группа. Вы или не вы, а прокуратура начинает выкатывать в таком случае претензии, что это – возбуждение всяких нехороших чувств.
Олег Морозов: Ну, какая же критика бюрократии подпадает под экстремизм?
Михаил Соколов: Ну, бюрократу кажется, что это экстремизм, когда его…
Олег Морозов: Это может казаться бюрократу, но вряд ли будет казаться правоприменительной системе. Вот если вы скажете, что российская бюрократия в своих действиях, скажем, берет деньги от спецслужб, конкретные лица, Запада, а на самом деле это не подтвердится, то, наверное, с одной стороны, это будет клевета в отношении конкретных лиц…
Михаил Соколов: Клевета, она и есть клевета.
Олег Морозов: Клевета, а во-вторых, возбуждение абсолютно, так сказать, несправедливой ненависти в отношении этих людей, которые в этом неповинны.
Михаил Соколов: То есть, если я скажу, что они берут взятки…
Олег Морозов: Это будет здорово, это правильно, и надо уличить их за это, и желательно бы наказать примерно, а еще лучше – посадить.
Михаил Соколов: И у нас звонок из Междуреченска. Владимир Александрович, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел задать вопрос об экстремизме, но он уже задан, поэтому задам такой вопрос. Сейчас рассматриваются вопросы о резком увеличении штрафов.
Михаил Соколов: Штрафов за что?
Слушатель: ГИБДД которые собирается брать. А депутатом Похмелкиным была внесена такая поправка, чтобы штраф взимался только за то правонарушение, которое было зафиксировано с помощью технических приспособлений, допустим, видеокамер или телекамер. Будет ли вначале принята эта поправка и только потом увеличен размер штрафов? Или просто будет увеличение штрафов?
Михаил Соколов: Пожалуйста.
Олег Морозов: У меня есть ответ на этот вопрос. С одной стороны, я считаю правильным, чтобы развивались технические средства контроля за любыми контактами, скажем, представителей ГИБДД с теми, кто находится на дороге. К большому сожалению, пока, видимо, мы не можем на практике реализовать эту задачу.
Михаил Соколов: Почему? Страна богатая теперь.
Олег Морозов: Я думаю, да, но это потребует, по меньшей мере, я думаю, не одного дня и не двух.
Михаил Соколов: Пусть диктофон включают, – вещь дешевая – когда беседуют с водителем.
Олег Морозов: Я думаю, что диктофон в этой ситуации не спасет: включили, потом выяснилось, что там записи не оказалось. Лучше, чтобы это были какие-то средства стационарные.
Михаил Соколов: Не оказалось записи – и штрафа не оказалось.
Олег Морозов: Вот, видите. А с другой стороны, я утверждаю, что такого либерального законодательства в части дорожного движения нет ни в одной стране мира.
Михаил Соколов: Там аресты вы вводите.
Олег Морозов: Я не знаю, бывали ли вы за рубежом…
Михаил Соколов: Ой, бывал.
Олег Морозов: Бывали, тогда вы наверняка знаете, что за те же правонарушения на дороге, которые караются колоссальными штрафами на западных дорогах, у нас можно отделаться не только легким испугом, а просто легким похлопыванием по плечу.
Михаил Соколов: На западных дорогах ездить одно удовольствие, и даже на некоторых восточных.
Олег Морозов: Это тоже правда. Поэтому сначала нужно, мне кажется, подумать о том, как реализовать идею контроля с помощью технических средств, я согласен с нашим слушателем. Но при этом нельзя оставлять нынешнюю ситуацию, когда 30 тысяч ежегодно у нас на дорогах гибнет, больше 30 тысяч, и 200 тысяч становятся калеками, и у нас очень многие нарушают правила совершенно осознанно, не неся никаких последствий…
Михаил Соколов: Вот с мигалками, например, некоторые осознанно нарушают.
Олег Морозов: Правильно. По моей информации, их тысяча человек на всю страну, и я понимаю, что они создают просто катастрофическую ситуацию на дорогах.
Михаил Соколов: В Москве иногда просто страшно смотреть, что они делают. Как вы ездите вообще на черной машине с мигалкой? Это же просто средство повышенной технической опасности!
Олег Морозов: Да, я езжу, действительно, с мигалкой и понимаю, что это большая проблема. И тем не менее, сегодня я бы опоздал на ваш эфир, если бы у меня не было этого спецсредства. Таких 12 человек в Государственной Думе.
Михаил Соколов: Ну, это хорошо, что вас мало осталось. Вы знаете, в этом законопроекте есть одно, связанное с техническими средствами, довольно юридически опять же странное место – это отмена принципа презумпции невиновности. То есть, предположим, видеокамера засняла машину – и тут же будут штрафовать непонятно кого, то ли водителя, то ли владельца. И, судя по всему, склонялись к тому, что владельца машины.
Олег Морозов: Есть же мировой опыт, это же не мы придумали.
Михаил Соколов: Знаете, а там всегда снимают, чтобы было видно, кто за рулем.
Олег Морозов: Вот поэтому я слышал объяснения одного высокого чина из ГИБДД, который как раз сказал, что пока мы не создадим совершенных технических средства, использовать их как доказательства виновности или невиновности довольно сложно. Как раз он на это и ссылался, что мало видеть номер машины, хотя и это не всегда удается при уровне наших технических средств, а желательно было бы видеть еще, кто за рулем. Поэтому я за технические средства, конечно же, но за такие технические средства, которые давали бы достоверную информацию.
Михаил Соколов: Давайте еще слушателя издалека подключим. Александр из Вологды, пожалуйста, ваш вопрос Олегу Морозову?
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые господа. Я хотел бы Морозову задать вопрос, а почему транспортный налог сейчас берется одинаковый со всех? Кто-то, допустим, наездил за сезон 30 литров бензина, а другой – 3 тонны, а транспортный налоговый одинаковый берется. Нельзя ли сделать так, чтобы на бензин накидывался этот транспортный налог?
Михаил Соколов: А он и накидывается, по-моему.
Олег Морозов: Да, по моим сведениям, я так понимаю, что транспортный налог берется с мощности двигателя, а фактически, в переводе на более понятный язык, с лошадиной силы, с объема цилиндра, а следовательно, с объем горючего, которое будет сжигать этот аппарат. Поэтому фактически он так и берется: кто больше жжет – тот больше платит.
Михаил Соколов: Ну, второй раз берется еще и при заправке – собственно, акциз на бензин.
Олег Морозов: Да, в том числе.
Михаил Соколов: Так что, получается, двойной счет в некотором смысле.
Олег Морозов: И в этом смысле кто больше сжигает бензина, тот намного больше и платит.
Михаил Соколов: Ну, что ж, ладно, давайте мы от транспортной темы немножко отойдем в сторону. Еще одна история, тоже из думских заседаний, - вот эта российская корпорация нанотехнологий. Принят законопроект во втором чтении. А вы знаете, что такое нанотехнологии?
Олег Морозов: Да, это молекулярное, все то, что на уровне молекулярных процессов происходит.
Михаил Соколов: А я слышал – на уровне атома манипуляции.
Олег Морозов: Ну, да, примерно то же самое.
Михаил Соколов: Ну, не примерно, это разные вещи. Я подозреваю, что там с этими нанотехнологиями идут разные манипуляции…
Олег Морозов: Вот я сегодня разговаривал с одним специалистом в области биотехнологий, и он как раз сказал, что «раньше мы, биотехнологи, всегда под нанотехнологиями понимали молекулярные биотехнологии, которыми многие годы занимались». Так что в этом смысле я цитирую специалиста.
Михаил Соколов: Знаете, некоторые специалисты шутят, что это будет корпорации об алхимии, то есть обо всем, потому что под нанотехнологии можно подогнать все, что угодно, при желании.
Олег Морозов: Знаете, я бы так ответил на ваш вопрос.
Михаил Соколов: Не гуманитарное.
Олег Морозов: Да. Поскольку я гуманитарий, мне сложно спорить, возможно, у вас техническое образование и вы меня тут сейчас заткнете за пояс какими-нибудь страшным терминами. Я так понимаю, что это корпорация, которая будет заниматься высокими современными технологиями.
Михаил Соколов: Вы знаете, я говорил о манипуляциях, там есть очень хитрые такие вещи. На корпорацию не распространяется закон о банкротстве. Федеральные органы государственной власти и органы власти субъектов Федерации, местное самоуправление не вправе вмешиваться в деятельность корпорации. Она не будет проверяться налоговыми и правоохранительными органами, органами финансового контроля, освобождена от налога на прибыль. Счетная палата в полном объеме не будет допущена к исследованиям деятельности этой корпорации. И так далее. То есть получается так, что создается – и это, кстати, не единственная такая, есть еще Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства, Корпорация развития и так далее, – то есть, создается целая сеть разных таких контор, которые будут распоряжаться бюджетными деньгами и в то же время выведены из-под стандартного контроля. Это довольно интересное нововведение современности, как раз перед выборами. Подозрительно это выглядит…
Олег Морозов: Ну, вот, честное слово, вы меня вводите в некую такую задумчивость, потому что мне в голову не приходило таким образом толковать это. По той простой причине, что я склонен в любом таком…
Михаил Соколов: Вы склонны верить людям?
Олег Морозов: Нет, я склонен в любом таком нововведении искать плюсы, а не какой-то подвох, то есть заведомо кого-то подозревать в том, что они стырят государственные или бюджетные деньги.
Михаил Соколов: Хорошо бы у нас почаще подозревали именно это.
Олег Морозов: Так давайте подозревать, но зачем же совершенно очевидно хорошее дело… Создается Фонд содействия развитию ЖКХ, переселять собираются людей из ветхого жилья, собираются реформировать существующий фонд…
Михаил Соколов: Пусть делают, что хотят, но почему Счетная палата не будет это проверять?
Олег Морозов: Да надо все это проверять, и я думаю, что будут все это проверять, не волнуйтесь.
Михаил Соколов: Я помню, был Фонд развития спорта, по-моему, или содействия развитию спорта – и там водкой и табаком без акцизов торговали.
Олег Морозов: И я даже помню, кто его лоббировал. Эти люди…
Михаил Соколов: Шамиль Тарпищев, например. Знаете такого?
Олег Морозов: Ну, я других людей знаю, с депутатскими мандатами. Они все тогда входили в те структуры…
Михаил Соколов: И в патриархии, кстати говоря, вот митрополит Кирилл.
Олег Морозов: … которые принято называть светочами демократического движения.
Михаил Соколов: Да, митрополит Кирилл – известный светоч, мы знаем, конечно.
Олег Морозов: Нет, я про Думу, про те партии, которые в Думе это лоббировали.
Михаил Соколов: А вы были против, неужели?
Олег Морозов: Вы знаете, я, честно говоря, не помню, как я на этот счет голосовал, потому что я к этому имел, видимо, самое отдаленное отношение. Но я помню, кто выступал в поддержку этого.
Михаил Соколов: Вы уходите от ответа. Так все-таки надо выводить из-под контроля стандартного подобные учреждения или не надо? И зачем?
Олег Морозов: Я думаю, что не надо.
Михаил Соколов: А голосуете за такой закон.
Олег Морозов: Видите ли, в данном случае, как мне представляется, пока нужно вступить в эту воду, посмотреть, как она будет работать. У нас там есть совет директоров, попечительский совет, совет директоров включает в себя представителей разных структур. Поживем – увидим. Я думаю, что не та это система, из которой, как вы подозреваете, будут пропадать бюджетные деньги.
Михаил Соколов: Суммы очень большие, знаете, там капитал – 200 миллиардов рублей.
Олег Морозов: Если бы мы год-полтора тому назад здесь с вами сидели, я не исключаю, что вы бы задали мне следующий вопрос: а почему вы не содействуете тому, чтобы тратить деньги на такую сферу, как нанотехнологии, почему вы сидите на деньгах?
Михаил Соколов: Нет, я скорее за дорожное строительство.
Олег Морозов: Ох, ну, тогда нам с вами точно не по пути! Я вам сейчас задам вопрос, а вы попробуйте встречный. Вот вы мне задаете вопросы, а теперь я вас спрошу. Скажите, как вы думаете, где тот резерв увеличения средств, который можно смело добавить на дорожное строительство в России? Вот так, ваша прикидка?
Михаил Соколов: Моя прикидка, наверное, я бы посмотрел средства, которые тратятся на Министерство внутренних дел, которое неэффективно, на мой взгляд.
Олег Морозов: Вот я вам докладываю, что даже дорожники, которые готовы их потратить…
Михаил Соколов: За «откат» в 50 процентов.
Олег Морозов: … они говорят: 30 процентов, не более того, что мы можем «скушать».
Михаил Соколов: Ну, хорошо, значит, надо создавать новые структуры. Частный бизнес пусть идет. А мы подключим слушателей, у нас еще звонок. Гаяр Музафарович, пожалуйста, ваш вопрос?
Слушатель: Добрый день. Я хочу поблагодарить господина Морозова и вас, Михаил, что вы всегда бываете объективны и выслушиваете и ту сторону, которая не всегда вам приятна. У меня три маленьких вопроса к господину Морозову. Мои израильские друзья постоянно мне рассказывают, что в Израиле, той стране, которую ваша партия постоянно критикует, есть два государственных языка – хибру и арабский. Так вот, в этой стране пишут на двух языках – и на хибру (древнем иврите), и на арабском. Почему в России до сих пор запрещают писать татарам в их татарской, материнской латинской графике? Второй вопрос, Даян Мурзин, крупнейший разведчик во время Второй мировой войны, с ним встречался Владимир Владимирович Путин, он являлся личным врагом Гитлера, тем не менее, он до сих пор не имеет никакой награды. И фильм о нем показывается в три часа ночи, хотя это герой России. И третий маленький вопрос. Флаг над Рейхстагом также был вздернут великим патриотом Советского Союза, татарином по национальности, но так как он татарин, это было скрыто, а грузина Кантария знает весь мир. Спасибо.
Олег Морозов: Ну, я попробую ответить. Что касается первой части, как раз в Татарстане официально два государственных языка – русский и татарский. Что касается латиницы, то, вы знаете, и среди татар я знаю совершенно разное отношение к этой теме. Одни считают, что надо переходить на латиницу, другие, татары же, считают, что это приведет к тому, что целое поколение, да не одно, татар, которое уже выросло и сформировало свою культуру на кириллице, просто потеряет эту культур. Сегодня Тукай весь переведен на кириллицу, хотя его читают в подлиннике, естественно, татары. Поэтому я не уверен, что латиница – это решение проблемы родного языка. По фильму – я бы хотел посмотреть его в нормальное время, не в три часа, но не думаю, что это какая-то антитатарская акция.
Михаил Соколов: Сейчас вообще все хорошее кино показывают в три часа ночи.
Олег Морозов: Насчет знамени, вы знаете, у меня есть сведения, что, оказывается…
Михаил Соколов: Знамен было много.
Олег Морозов: … около 15 было знамен, и претендентов очень много. Если вы спросите мою точку зрения, то мне, конечно, татарин поближе будет, учитывая, что я родом из Казани, но где же, на самом деле, историческая правда, грузин или татарин – не берусь ответить. Думаю, что все герои, кто поднимали флаги над Рейхстагом в те майские дни.
Михаил Соколов: Кстати, наградили, по-моему, всех, только одних как-то распиарили, как теперь говорят, а других, в общем, нет.
Продолжим дальше. Вот новость прозвучала по поводу ценза оседлости, как теперь говорят в кавычках, сенаторов. Хотя, конечно, они не сенаторы, а члены Совета Федерации. Я так понимаю, что партия «Единая Россия», поскольку она представляет думское большинство, проголосовала «за». Если не ошибаюсь, против были ЛДПР и коммунисты, им показалось это сомнительным. Собственно, у вас есть какая-то позиция по этому вопросу?
Олег Морозов: У меня лично есть позиция по этому вопросу, и я неоднократно ее высказывал. Я против этого закона. Я считал и считаю, и говорил об этом публично, что если вводить ценз оседлости, то для всех, чего не сделано в этом законе, потому что исключение сделано для ныне действующих членов Совета Федерации.
Михаил Соколов: Не только. Для военнослужащих, правоохранителей и так далее.
Олег Морозов: Тем не менее, как раз по ним-то понятно, но непонятно, почему человек, избравшийся, скажем, позавчера, вернее, ставший членом Совета Федерации месяц тому назад и не живший ни дня на территории данного субъекта Федерации, получает право не распространения на него ценза 10-летней оседлости. С другой стороны, я считаю, что, вообще, и ценз оседлости – это не самая лучшая мера. Потому что я могу допустить, что можно не жить в субъекта Федерации и быть замечательным представителем этого субъекта Федерации.
Михаил Соколов: И наоборот.
Олег Морозов: И наоборот. Поэтому я считаю и по-прежнему настаиваю на своем варианте закона о принципах формирования Совета Федерации, где право выдвигать дается соответствующему органу госвласти, то есть губернатору или Заксобранию, а граждане говорят «да» или «нет», согласны или не согласны.
Михаил Соколов: А как голосовали-то вы?
Олег Морозов: Я голосовал в первом чтении – воздержался или даже против голосовал, и публично об этом сказал, громко. Я вел заседание и сказал: «Нажмите кнопку «Морозов против»…» По-моему, против. К сожалению, сегодня меня не было в зале, и думаю, что моя фракция нажала за меня кнопочку «за».
Михаил Соколов: Да, вот тут слушатели пишут, что те, которые не помнят, как они голосовали, по тому или иному вопросу, это просто, извините, марионетка. Ругаются на вас, видите.
Олег Морозов: Ну, ругаются. Я еще раз повторяю, что по первому чтению я голосовал либо «воздержался», либо голосовал против. Можно проверить.
Михаил Соколов: Ну, это не меняет, в принципе. Там, знаете, есть и другая странность, которая сложилась в результате корректировок, тоже связанная с Советом Федерации, - это право председателя Совета Федерации фактически фильтровать, кого он хочет видеть в палате, а кого не хочет.
Олег Морозов: Да, такая поправка лежит, депутата Климова, которую я тоже публично защищал. Поправка о том, что если в течение месяца Совет Федерации не принял решение по подтверждению мандата, то автоматически человек получает мандат. Я по-прежнему считаю, что это правильная поправка.
Михаил Соколов: Потому что очень странно, там разные люди, я не хочу обсуждать их качественные характеристики, но они выдвигались тем регионом, другим регионом, а потом их документы просто не рассматривались месяцами.
Олег Морозов: Да, это, на мой взгляд, просто чудовищная ситуация, абсурдная. Как раз в данном случае вы ровно по адресу обратились, потому что я неоднократно об этом говорил публично.
Михаил Соколов: Вот пишут из Сызрани по поводу преступности: «Деятельность вашей партии привела к страшной преступности…» - и так далее. Вы знаете, действительно, те, кто критикуют деятельность партии вашей, президента Путина, они берут статистику и говорят: рост преступности за последние годы очень большой. Что на это скажете?
Олег Морозов: Хотел бы посмотреть эту статистику.
Михаил Соколов: Вот Андрея Илларионова посмотрите, на сайте она есть.
Олег Морозов: Андрей Илларионов – кто это?
Михаил Соколов: Ну, слушайте, не надо делать все-таки такой вид, что вы не знаете бывшего помощника президента Российской Федерации.
Олег Морозов: А, это вы на него ссылаетесь.
Михаил Соколов: Я на него ссылаюсь да. Он приводит официальную статистику в аналитических статьях.
Олег Морозов: Я бы хотел посмотреть эту статистику, во-первых. А во-вторых, я хотел бы посмотреть структуру этой преступности. В-третьих, у меня, например, есть статистика, пускай очень незначительная, скажем, по тем же ДТП – чудовищная по сравнению с другими странами, но там есть тенденция к улучшению. Хотел бы посмотреть. Не буду сейчас спорить, потому что надо спорить с цифрами. У меня нет ощущения, что за последние, скажем, восемь путинских лет и пять лет доминирования (а ведь вы ко мне обратились) «Единой России» ситуация с преступностью в стране имеет такую очевидную динамику ухудшения.
Михаил Соколов: Меня это просто удивило, честно говоря. Статистика, которую я видел, она действительно показывает, что хуже…
Олег Морозов: Вы, как гражданин, это ощущаете?
Михаил Соколов: У меня было подозрение, что, может быть, стали больше фиксировать.
Олег Морозов: Возможно.
Михаил Соколов: Возможно, не знаю.
Олег Морозов: Я как гражданин не могу сказать, что я ощущаю это прессинг со стороны преступности. Смотрите, вот то, что, скажем, было в 90-е годы, это доминирование ОПГ, эти «крыши», эти уличные разборки, - это что, действительно, вы считаете, было меньшим показателем преступности, чем то, что мы имеем сегодня?
Михаил Соколов: Сейчас беловоротничковая преступность стала проявляться очень активно. Взятки, коррупция, один мэр, другой мэр, третий мэр… Почти каждый день кого-то…
Олег Морозов: Это я согласен. Мэров не сажали раньше, а теперь стали сажать. Вот как здорово.
Михаил Соколов: Замы, помощники. Ну, здорового тут ничего нет, это как раз больное.
Олег Морозов: Это здорово в том смысле, что мы стали об этом говорить и стали сажать высоких чиновников.
Михаил Соколов: Да всегда говорили.
Олег Морозов: Не помню я что-то, когда бы…
Михаил Соколов: Пресса не молчала.
Олег Морозов: Скажем, в 90-х, в середине, у нас такое творилось, что впору было сажать.
Михаил Соколов: Тогда и по телевизору это показывали, только меры не принимались, как говорится.
Олег Морозов: Вот именно.
Михаил Соколов: Владимир из Петербурга, пожалуйста, ваш вопрос Олегу Морозову?
Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете, я голосовал за «Единую Россию» на этих выборах, и я считаю, что ваша партия очень многим стоит как кость в горле, поэтому отсюда и всякие измышления Илларионовых насчет преступности. А о своем впечатлении я скажу, что лет 10-15 назад малый бизнес просто стопроцентно рэкетом облагался, сейчас этого абсолютно нет.
Михаил Соколов: А сейчас милиция не облагает, Владимир. Вы бизнесом занимаетесь?
Слушатель: Да. Сейчас никто ничем не облагает. А раньше это было поголовно.
Михаил Соколов: Я вас поздравляю.
Слушатель: Это в отношении улучшения ситуации по преступности. Теперь, вот у меня вопрос. Сегодня на радиостанции «Эхо Москвы» муссировалась сплетня о том, что Лужков, дескать, его назначили на год, а через год его уберут.
Михаил Соколов: Владимир, это «Независимая газета» вчера изложила.
Слушатель: Но сегодня «Эхо Москвы» муссировало эту сплетню, ну, там Доренко, знаете такого, журналист.
Михаил Соколов: Знаем-знаем, хороший журналист.
Слушатель: Да-да. Вот прокомментируйте, пожалуйста.
Олег Морозов: Я не могу это комментировать, потому что я могу сослаться только на то, что Лужков получил полномочия на очередной, так сказать, период, полновесный, до того, как будет переизбран законодательный орган власти, которые утверждает нового градоначальника. Поэтому у него конституционно срок определен, а что уж там будет в реальности – не знаю. Ну, по крайней мере, с моей точки зрения, при всех претензиях, которые, наверное, можно предъявить к Лужкову как к человеку, который 15 лет возглавляет город…
Михаил Соколов: Ой, можно.
Олег Морозов: … на мой взгляд, это эффективный топ-менеджер.
Михаил Соколов: Да, эффективный топ-менеджер партии «Единая Россия».
Олег Морозов: Ну, он не всегда был членом этой партии.
Михаил Соколов: Да, он был членом КПСС, как и вы.
Олег Морозов: Да, конечно.
Михаил Соколов: Вот вам тоже вспоминают, что вы там политэкономию, по-моему, преподавали.
Олег Морозов: Нет, не политэкономию. Я преподавал научный коммунизм.
Михаил Соколов: Да, это теперь называется политологией.
Олег Морозов: Да.
Михаил Соколов: «Независимая газета» утверждает, что отставят целую кучу министров: Малышкова, Росляка, Кезину, даже пресс-секретаря Цоя. Но, вообще-то, обновить правительство Москвы, может быть, и стоило бы.
Олег Морозов: Да я и не возражаю. Назначили Лужкова, вернее, избрали, скажем так, по новой процедуре – и его воля. Он же отвечает за правительство.
Михаил Соколов: Вот в пятницу инаугурация, а в субботу, глядишь, и объявит, кто там будет работать.
Олег Морозов: Все может быть. Допускаю, что перемены могут случиться, кадровые.
Михаил Соколов: Вот у нас тут sms пришла: «Не стыдно ли депутатам «Единой России» создавать тепличные условия для переизбрания на будущих выборах?» В частности, припоминают вам 7-процентный барьер. Действительно, для партии, которая идет первой, те, которые не прошли, - это подарок, премия и так далее. Ну, и много всего другого я мог бы добавить по избирательному законодательству. И там и ликвидация строки «Против всех», и всего остального, что, действительно, работает исключительно на партию «Единая Россия».
Олег Морозов: Михаил, вы знаете, я, поскольку, действительно, дока в избирательном законодательстве, мог бы сейчас с вами по каждому пункту долго и мучительно спорить, но не буду.
Михаил Соколов: А я знаю, что вы сейчас скажете. Вы скажете, что пропорциональная система ставит в невыгодное положение партию «Единая Россия».
Олег Морозов: Я скажу только одно, что сегодня, на сегодняшний момент во фракции «Единая Россия» 304 депутата. Предлагаю вам с вами посмотреть на результаты выборов 3 декабря текущего года.
Михаил Соколов: Сколько людей к вам перебежало – мы знаем. У вас не было большинства.
Олег Морозов: Результат будет следующий. У нас будет результат выше, чем в 2003 году. Напоминаю, мы получили 37,5 – получим больше. А мандатов будет меньше. Вот и ответ.
Михаил Соколов: Ну, я, кстати, не согласен. Если пройдут 4 партии, то, даже имея 42-43 процента голосов, вы получите простое большинство в Государственной Думе за счет вот этой «премии» – 7-процентного барьера.
Олег Морозов: Нет, не за счет этого, а за счет того, что наберем больше, чем все остальные, вместе взятые.
Михаил Соколов: Ну, это еще сомнительно. У вас было в прошлом месяце57 процентов по рейтингу Левады, а теперь - 52. А потом будет 49…
Олег Морозов: Нет, я хочу вернуться к вашему аргументу, пардон, если уж мы спорим. Если мы получим в сумме больше, чем другие партии, 7-процетный барьер к этому не будет иметь никакого отношения. Потому что будет он или не будет – мы получим большее число мандатов, чем все остальные.
Михаил Соколов: Знаете, моя гипотеза состоит в следующем: если проходят четыре партии в Государственную Думу, то «Единая Россия» имеет большинство; если проходит любая партия - СПС, «Яблоко», «Великая Россия», кто угодно - эта партия не даст вам возможность единовластно руководить в Думе.
Олег Морозов: Если мы получим 42 процента - да. Если мы получим 46-47, то нет.
Михаил Соколов: В любой случает жертвой этой кампании, вот увидите (мы можем, конечно, встретиться потом и еще раз обсудить), я уверен, будет та партия, которая в сентябре будет иметь пятый рейтинг. То есть вся критика и все помои будут вылиты на нее. Пока на этом месте СПС, хотя я не исключаю, что на этом месте может оказаться и кто-то другой.
Олег Морозов: Если СПС будет иметь, к примеру, 6,8 процента, то в ваших словах может быть какая-то доля правды. А если вы будете аргументировать эту же мысль, которую вы только что высказали, по результату 3-4 процента, это будет смешно.
Михаил Соколов: Тем не менее, с СПС были странные вещи на последних выборах, как вы знаете, там 6,9, 6,8...
Олег Морозов: Тем не менее, впервые за последние годы они преодолели 7-процетный барьер и 5-процентный в целом ряде регионов.
Михаил Соколов: Это правда. Вот еще у нас пейджер: «Господин Морозов, для кого вы принимаете законы - для себя или для россиян? Пример тому - закон о дачной амнистии, благодаря которому стоимость оформления садовых домов и земельных участков увеличилась в 4-5 раз. Плюс хлопоты: оформлять документы нужно порой до года». Ну, про закон о Совете Федерации мы уже говорили. Я вам скажу честно, что дачная амнистия ведь ничего не изменила.
Олег Морозов: Да, я тоже имею такую информацию, что это характерный пример, когда правоприменительная практика...
Михаил Соколов: ... победила закон.
Олег Морозов: ... да, победила закон, вы правы. Я согласен с этим мнением радиослушателя.
Михаил Соколов: И что делать?
Олег Морозов: Нужно эту практику менять, я думаю. Если нужно, значит нужно менять и закон, в том числе.
Михаил Соколов: Слушайте, ну, закон абсолютно не работает.
Олег Морозов: Я напоминаю, если вы следили за дискуссией по этому закону, то в первоначальном виде он был еще как бы кошмарнее, и в него были внесены именно Государственной Думой соответствующие поправки. Видимо, недостаточно проявили волю, не поправили правительство более радикально. Надо вносить коррективы.
Михаил Соколов: Аркадий из Петербурга, пожалуйста, ваш вопрос Олегу Морозову?
Слушатель: Всем добрый вечер. У меня к товарищу Морозову вопросик. Вот все-таки как далеки вы от народа! Говорите о преступности, а ни черта, извините меня, пожалуйста, не знаете!
Михаил Соколов: Только не ругаться.
Слушатель: Не буду, упаси бог. Вот говорите о преступности, говорите о диктофонах, о видеонаблюдении. Я лично обращался несколько раз к бывшему из МВД товарищу Грызлову. Он советовал диктофоны с собой носить, вот я по его совету носил. И 14 марта 2005 года в одном из судебных участков Невского района Петербурга под видеокамеру у меня группой лиц был отобран диктофон и кассета, бывшая в нем, с информацией. И до сих пор это все где-то ходит. Дальше, вы сейчас скажете, что надо обращаться в суд. Хорошо, но вот опять же, Агентство по приватизации Приморского района уничтожает документы, собранные мною на приватизацию. Смольный оправдывает, отписывается отписками. Но еще более того, Судебная коллегия Санкт-Петербургского городского суда рассматривает несуществующую частную жалобу на несуществующее или уничтоженное определение районного суда...
Михаил Соколов: Аркадий, мы сейчас погрузимся в вашу тяжбу.
Олег Морозов: Сожалею, что так поступили с Аркадием.
Михаил Соколов: Да. А как все-таки бороться с бюрократией-то? Вот вам говорят, что далеки вы от народа. Видимо, потому что вы часть этой самой системы, депутаты, превратились в чиновников администрации президента или правительства.
Олег Морозов: Вот как вам отвечать, даже не знаю. Например, мог бы ответить так, что я 14 лет депутат, из них каждый месяц, в отличие, например, от вас (вы наверняка этого не делаете), я стою перед гражданами, веду...
Михаил Соколов: Я перед гражданами не стою, я с ними разговариваю.
Олег Морозов: Вот, видите, вы просто разговариваете, а я перед ними стою и отчитываюсь за каждое свое голосование, за то, что я сделал или не сделал. Далек или не далек я от народа - это, наверное, судить им. По крайней мере, то, что я с ними регулярно общаюсь, и они имеют возможность мне сказать все, что они обо мне думают, вот такую милость я получил от своей депутатской работы. А это не всегда, прямо вам скажу, приятно. Хотя иногда и приятно, когда благодарят и говорят: «А мы знаем, что вы сделали то-то и то-то». Всякое бывает.
Михаил Соколов: А теперь перед кем вы будете стоять, если не будет округа?
Олег Морозов: А будет закреплена зона ответственности. Я думаю, что мой округ так за мной и останется.
Михаил Соколов: Вот я еще тут читаю хорошую такую информацию, что "общая сумма расходов на 2008 год на содержание одного депутата Государственной Думы составит 1 миллион 733 тысячи рублей".
Олег Морозов: Это много или мало?
Михаил Соколов: Вы знаете, я не знаю. Я знаю, что дешевый парламент обеспечивает не менее дешевую диктатуру. Мне хотелось бы, чтобы с парламентом все было в порядке, и не только в смысле денег, но и в смысле его нормальной, эффективной дискуссионной работы и представительности.
Олег Морозов: Я в данном случае не сторонник каких-то больших трат, и, кстати говоря, недавно видел статистику по поводу того, сколько потратил каждый депутат различных фракций на свою депутатскую деятельность, и уверяю вас, что, например, ваш собеседник, то бишь я, отнюдь не...
Михаил Соколов: Не шиковали, да?
Олег Морозов: Не шиковал, не рекордсмен.
Михаил Соколов: Поверим.
Олег Морозов: Но дело даже не в этом. Я вообще сторонник монетизации работы депутата, это намного дешевле, но я знаю, что это не пользуется популярностью, эта идея. Если бы депутату, скажем, на транспортные расходы, на оплату помощников, на съем жилья, если он не москвич, давали бы просто подотчетные деньги, то уверяю вас, что сумма расходов на содержание парламента была бы гораздо меньше.
Михаил Соколов: Хорошо, вот еще Андрей из Звенигорода пишет по поводу партии власти: «Уважаемый Олег Морозов, почему власть и вы, партия власти, как огня боитесь НАТО, сами ищете каких-то врагов? Раструбили в прессе, что НАТО - наш враг. Посмотрите вокруг и на Восток - непредсказуемый Иран, Китай, Северная Корея. Почему вы не доверяете Западу?» Вот, видите...
Олег Морозов: Я лично Западу доверяю, я даже возглавляю Комитет парламентского сотрудничества с Европарламентом со стороны нашего российского парламента, куда входят и Дума, и Совет Федерации. А что касается НАТО, да нет никакой враждебности по отношению к НАТО. Есть желание иметь равноправные отношения, не более того. А этих равноправных отношений мы, к сожалению, не видим, с моей точки зрения.
Михаил Соколов: А в чем же неравноправие? Чем вас обидели?
Олег Морозов: Да во многом! Мне представляется, что от нас требуют как бы одних форм решения проблем нашей обороны и самообороны, а сами руководствуются иными стандартами. Я считаю, что неправильно, когда одна держава принимает решения о том, надо или не надо вводить войска в третью страну, а другие из натовской солидарности следуют ее примеру. Ну, не очень это хорошо. Последствия очевидны. Я имею в виду Ирак.
Михаил Соколов: Такое мнение тоже может существовать. Хотя мне кажется, что есть и другая тенденция - все-таки желание российской политической элиты разыграть карту врага, вот этих обид как раз перед выборами.
Олег Морозов: Да кто же сегодня клюнет на такую глупость? Избиратель что ли? Да ладно! Вы спросите избирателя, вообще, интересна ли ему проблему НАТО - Россия. Это мы с вами еще заморачиваемся этим всем.
Михаил Соколов: И Грузию с Латвией подкинут слушатели.
Олег Морозов: Честное слово, поверьте мне на слово, может быть, и не поверите, но я все-таки прожил четыре избирательные кампании в Государственную Думу, и уверяю вас, что если там полпроцента занимали темы эти в избирательной кампании, то это хорошо, а на самом деле еще меньше. Не это интересует граждан.
Михаил Соколов: Ну, да, вот гражданина Сергея интересует партийный вопрос: «Какие из партий, участвующих в выборах на Украине и в Казахстане, вы считаете социально близкими и координируете с ними свою деятельность?»
Олег Морозов: На Украине ответ известен - это Партия регионов. В Казахстане это также правящая партия. Это, в общем-то, есть логика определенная. Я хочу, чтобы вы посмотрели на постсоветское пространство, здесь вообще есть тенденция создания таких, я бы сказал, партий, скажем так, опоры большинства.
Михаил Соколов: Номенклатуры - скажите правду.
Олег Морозов: Нет, не скажу, потому что... И номенклатуры, в том числе, и, кстати говоря, ничего плохого в этом нет. Так создавались очень многие партии в Европе, просвещенные.
Михаил Соколов: Я бы сказал, что в Азии.
Олег Морозов: И в Азии в том числе. А почему, вы историю Японии, Германии, послевоенную, голлийской партии...
Михаил Соколов: Мне больше нравится история Индонезии. Знаете, она очень похожа на историю России, там и вождь просвещенный, и партия «Галкар», и коррупция соответствующая.
Олег Морозов: Я понимаю, что вы берете это слово в кавычки, там говорят: «Семья» забирает 7 процентов с каждой сделки.
Михаил Соколов: Это та, которая была. Там уже сменилась власть.
Олег Морозов: И тоже будет брать, не 7, а 7,5. Я не думаю, что это хороший пример для нас.
Михаил Соколов: Это может быть. Коррупция вообще не может быть хорошим примером. Татьяна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. У меня такой вопрос к вам. Население страны сокращается на 800 тысяч человек в год. Пенсионеры получают нищенскую пенсию - 3-4 тысячи. 200 тысяч ребят недоедают. 20 тысяч ребят, которые приходят в армию, сначала надо откормить. 200 тысяч соинвесторов пострадали. И в то же время выделяется 12 миллиардов долларов на Олимпиаду. Я считаю, это просто издевательство!
Михаил Соколов: Так, вы против, понятно.
Олег Морозов: Вы знаете, я бы так ответил на ваш вопрос. На Олимпиаду надо выделять деньги и бороться за то, чтобы проводить эту Олимпиаду.
Михаил Соколов: А зачем?
Олег Морозов: Потому что так делают все, и это правильно. Это, кстати, дополнительные инвестиции, это спорт, это здоровье наших детей.
Михаил Соколов: Спорт - это не здоровье.
Олег Морозов: Это здоровье, это физкультура и спорт.
Михаил Соколов: Это профессиональный спорт, это развлечение.
Олег Морозов: А для того чтобы у нас был профессиональный спорт высокого уровня, должна быть массовая физкультура. Иначе не будет.
Михаил Соколов: Так давайте на массовую физкультуру.
Олег Морозов: А это вещи взаимосвязанные. Мы здесь с вами не договоримся. Если вы полагаете, что бороться за проведение Олимпиады в России - дело бессмысленное, то я с вами не согласен, у меня другая точка зрения.
Михаил Соколов: Слушательница назвала действительно реальные цифры, реальные проблемы, и вымирание, и дети...
Олег Морозов: Реальные, я согласен. Только я хочу сделать одну маленькую поправочку. Я полагаю, что за последние годы именно...
Михаил Соколов: Цены на нефть помогли.
Олег Морозов: Это политическая система, которая создавалась и Путиным, и партией «Единая Россия», двинула страну от той бездны, о которой говорила наша радиослушательница.
Михаил Соколов: Ну, доказательств немного, вы знаете.
Олег Морозов: Ну, правильно, вы докажете мне сейчас обратное. Вы скажете, что...
Михаил Соколов: Я скажу, что социальное расслоение растет.
Олег Морозов: Это правда. Статистика говорит, что оно остановилось, на доли процента, но остановилась. Видите, даже в этом есть тенденция к улучшению, хотя вы правы.
Михаил Соколов: Ну, что ж, скажите это Абрамовичу... Частично хотя бы прав.
Олег Морозов: Вы знаете, у меня вообще на эту тему есть такой очень простой ответ. Если вы сейчас мне и стране докажете, что последние 5 или 8 лет это тенденция от хорошего к плохому, нам не о чем говорить, потому что это вранье.
Михаил Соколов: Я бы сказал, что это тенденция от хорошего к какой-то консервации хорошего без продвижения вперед. Потому что масса проблемы, которые существуют, вашей партией не решены. Возьмите, пожалуйста, ситуация с пенсионной системой, на которой играю сейчас все - и правые, и справедливая Россия, и кто угодно.
Олег Морозов: Хорошее слово – «играют», я согласен.
Михаил Соколов: И будут играть, потому что вы им сдали все козыри. Извините, вы провалили пенсионную реформу, уровень пенсий очень низкий, Пенсионный фонд находится с дефицитом. У части возрастов вообще была отнята возможность участвовать в накопительной системе. Никаких идей не предложено, то есть в данном вопросе полный тупик. Потому, знаете, тот, кто придет после Путина или после вашей партии, или другие люди в вашей партии, или кто-то еще, - им придется разгребать эту проблему огромного дефицита Пенсионного фонда.
Олег Морозов: Я отвечу на ваш вопрос, разгребать будем мы. Мы и разгребем эту ситуацию, это первая часть ответа. И часть вторая ответа. Если вы считаете, что то, что было до данной реформы, было нормальной пенсионной системой, вы ошибаетесь. Другое дело, что в рамках так называемой пенсионной реформы наделана куча ошибок. Это правда, и я не стану защищать эту реформу в том виде, как она проводится.
Михаил Соколов: Но вы же защитили господина Зурабова, ваша партия.
Олег Морозов: Но нам придется ее исправлять, эту ситуацию. Это с одной стороны. А с другой стороны, у меня есть очень хороший пример перед глазами, когда я знаю, например, что пенсия участника Великой Отечественной войны сегодня, которую он получает в рамках данной пенсионной реформы, в состоянии обеспечить ему достойное существование, чего не было 5-7 лет тому назад. Вот и ответ.
Михаил Соколов: Но это, наверное, единичный случай, правда?
Олег Морозов: Да что вы, да ладно.
Михаил Соколов: Понимаете, люди тоже знают про лужковские надбавки к пенсиям.
Олег Морозов: Почему только лужковские?
Михаил Соколов: В Москве, региональные. А в некоторых регионах бюджеты такие, что они не могут позволить себе платить по 3-4 тысячи еще дополнительно, им бы наскрести на какие-то другие проблемы. Поэтому это все очень зависит от того места в России, где живет человек.
Олег Морозов: Да, я еще раз возвращаю вас к нашему только что состоявшемуся спору. Вы утверждаете, что положение каждого пенсионера в стране за эти, скажем, 5 последних лет стало хуже, чем было. Я с вами не согласен, это просто неправда.
Михаил Соколов: Знаете, если прикинуть на рост цен, посмотреть уровень жизни, он будет примерно такой же. Может быть, чуть-чуть в крупных городах и в ряде регионов нефтяных все улучшилось.
Олег Морозов: Ну, правильно, то есть все объективные показатели, которые можно потрогать руками, не в счет. Не в счет то, что растут вклады в банках, это все только олигархи у нас деньги в банках держат. У нас в стране невозможно купить автомобиль, потому что за ними месячные очереди...
Михаил Соколов: Ну, люди в кредит знаете сколько набрали. Это еще аукнется.
Олег Морозов: Это все, оказывается, свидетельствует о том...
Михаил Соколов: Это не я говорю, вот вам пишет человек: «Морозову. В последнее время резко выросли цены на хлеб. Как вы думаете поднять свой рейтинг, когда так растут цены на хлеб?» Это же не я пишу, это слушатель пишет.
Олег Морозов: Да, вот я, например, как раз вчера видел статистику по этому вопросу, и вопрос стоит так: перевалят ли цены на хлеб в среднем по стране символическую сумму в 10 рублей? Пока не перевалили.
Михаил Соколов: То есть вы считаете, что все хорошо.
Олег Морозов: Я не считаю, что все хорошо. Это вы говорите, что все плохо.
Михаил Соколов: Я и не говорил, что все плохо. Мы с вами сойдемся на середине.
Олег Морозов: А я говорю другое. Я говорю, что сегодня в стране последние пять лет вполне объективно по всем показателям, которые приняты в любой стране мира, можно расценивать как очень успешные годы развития России.
Михаил Соколов: Это вам президент на встрече сказал?
Олег Морозов: Нет, это я себя цитирую.
Михаил Соколов: А он вас покритиковал хотя бы? Вот я не спрашиваю, что он вам хорошего сказал. Он вам покритиковал за что-нибудь? Выдайте тайну.
Олег Морозов: Был другой формат: мы выступали, а президент наш слушал. Мы сами себя критиковали.
Михаил Соколов: А он не комментировал?
Олег Морозов: Что-то комментировал, конечно.
Михаил Соколов: То есть вы хотите хранить полное молчание о том, что вам сказал Владимир Путин?
Олег Морозов: Нет, почему же. Скажем, о каких-то вещах действительно говорить не принято, потому что об этом была договоренность. А о каких-то могу сказать. Например, господин Путин сказал, тезис, который прозвучал в одном из выступлений, что «мы готовы к победе» - звучит легкомысленно. Он сказал: «Наверное, вы хотите сказать, что вы готовы к борьбе». И он прав.
Михаил Соколов: А он к вам на съезд «Единой России» собирается прийти, как в прошлый раз?
Олег Морозов: Так до съезда еще два полновесных месяца, даже больше, почти три. Посмотрим.
Михаил Соколов: А без него вы не справитесь?
Олег Морозов: В каком смысле?
Михаил Соколов: Ну, если он не придет, вам будет труднее, правда?
Олег Морозов: А на последнем съезде его не было.
Михаил Соколов: Но он же не предвыборный был, съезд.
Олег Морозов: Не знаю, посмотрим. Никогда не думал, что это вообще какая-то проблема, которую следует обсуждать в прямом эфире. Если, наверное, сочтет нужным - придет, если не сочтет - не придет. Это его дело. От этого, я думаю, катастрофически результат нашей партии на выборах не изменится.
Михаил Соколов: Спасибо.
