Партнеры и союзники: Белоруссия
Ирина Лагунина: В понедельник и в Белоруссии наконец-то разразился шпионский скандал. Обвинили целую сеть – в сборе секретной информации о российско-белорусской противоракетной системе. И вот уже заместитель главы белорусского КГБ может рапортовать:
Виктор Вегера: Полностью доказана шпионская преступная деятельность, и я хочу особо подчеркнуть, что своевременными действиями контрразведки ущерб обороноспособности Республики Беларусь и Российской федерации не допущен.
Ирина Лагунина: Шпионили, конечно, по заказу Польши, в которой США намечают разместить части противоракетной системы. Я говорю «конечно», потому что Польша белорусскими властями выбрана не случайно – шпионский скандал совпал с польско-американским саммитом в Вашингтоне. Обычно такие истории и сочиняются под какие-то заметные политические события. А «наконец-то» я говорю потому, что Белоруссия практически уже плетется в хвосте стран, лидеры которых близки по духу Александру Лукашенко и с которыми у этого режима есть духовное родство. В Венесуэле уже был такой скандал – в государственной измене обвинили неправительственную организацию, которая пыталась разъяснять гражданам страны их права в связи с референдумом по полномочиям президента. В Иране шпионских скандалов уже целых два – сначала британских моряков задержали и обвинили в шпионаже, а теперь американского политолога иранского происхождения. О России уже и говорить не приходится – один только британский подслушивающий камень чего стоит.
Но, повторю еще раз то, с чего мы начинали серию «Партнеры и союзники» две недели назад. Спасибо венесуэльскому лидеру Уго Чавесу. Если бы ни его маршруты – Россия, Белоруссия, Иран, если ли бы ни его братание с лидерами этой тройки, не пришел бы в голову вопрос: а что же так эти четыре государства объединяет? Итак, в чем природа режима Александра Лукашенко, которая делает его столь привлекательным для остальной тройки. Мы беседуем с аналитиком независимого Стратегического центра в Минске Валерием Карбалевичем.
Валерий Карбалевич: Прежде всего государства-изгои всегда тянутся друг к другу, потому что это какая-то взаимная поддержка, взаимная легитимизация в глазах собственного электората. Внушается мысль, что нет никакой международной изоляции, что наш лидер уважаемый политик в мире. Вот видите - встречается с другими президентами. Это натуральная логика действия таких режимов, которые оказываются в международной изоляции. Причем эта логика, она действует достаточно давно.
Ирина Лагунина: Но, тем не менее, зачем нужен этот поиск внешнего врага, шпионские истории, опора на подобных лидеров, как вы сказали, государств-изгоев? Ведь у Александра Лукашенко в принципе есть какая-то поддержка в обществе, у него есть популярность.
Валерий Карбалевич: Любой диктаторский режим, авторитарный режим действует в рамках идеологической модели осажденной крепости. Для того, чтобы постоянно поддерживать мобилизационные какие-то кампании, нужен внешний враг. Помните, Советскому Союзу всегда угрожали внешние враги. Северная Корея постоянно борется против угроз извне. Куба постоянно ждет нападения американского империализма. В Албании во времена Ходжи строили доты и дзоты по всей стране, весь цемент израсходовали. В рамках этой модели действует и Лукашенко.
Ирина Лагунина: Тот же вопрос – природа режима Александра Лукашенко – еще одному минскому политологу. Сергей Николюк, Институт социально-экономических и политических исследований.
Сергей Николюк: Откровенно говоря, Александр Григорьевич на белорусских просторах ничего не создал нового, потому что уже столетие на этих территориях формируется властицентричный режим. Надо четко понимать, что у нас есть власть, а все остальное крутится вокруг нее. У нас не западное общество, где общество выстраивает власть. и движение идет снизу вверх. Поэтому в этом плане ничего нового в этом плане нет, это типичный такой, называется авторитарным, но у него есть белорусско-российские особенности.
Ирина Лагунина: Я уже отметила схожесть во всех шпионских историях. Но это не единственное, что бросается в глаза. Иран, например, страна, население которой на 70 процентов моложе 30 лет. Так вот чтобы обеспечить себе поддержку среди молодого электората, президент Ахмадинеджад обеспечил места в университетах, квоты для своих студентов. Нечто похожее наблюдается и в России с активистами, комиссарами движения «Наши». Попутно в Иране, правда, запрещают спутниковые антенны – источник независимой информации для той же молодежи. Каковы механизмы режима Александра Лукашенко?
Валерий Карбалевич: Нечто похожее есть, и борьба со спутниковыми антеннами, которая началась сейчас, особенно накануне предполагаемого вещания на Белоруссию с территории Польши нового телеканала, который должен по планам с осени начаться. Это и попытка поддерживать свой электорат, льготы сельским школьникам, сельским абитуриентам для поступления в вузы. Это строительство агрогородков - огромная программа, на которую выделяются миллиарды долларов, миллиарды рублей, потому что сельский электорат – надежная опора. Механизмов много, причем они меняются время от времени. Я бы сказал, что произошла определенная эволюция социальной базы Лукашенко, его электоральной поддержки. Если в самом начале это были наиболее бедные слои, наиболее люмпенизированные, наиболее пострадавшие от распада Советского Союза. краха прежней системы, то сейчас, через какое-то время. через 13 лет его поддерживает значительная часть среднего класса. Почему средний класс начал поддерживать? Тут много причин, в том числе и то, что в стране начался потребительский бум, благодаря тому, что Беларусь превратилась в нефтяной оффшор для российских нефтяных компаний, а в связи с ростом на нефть и нефтепродукты в мире, белорусский бюджет получил значительные доходы, причем абсолютно не планированные, неожиданные. И в результате этого появилась возможность подкормить эту часть среднего класса.
Ирина Лагунина: А как сказалось то, что Россия в какой-то момент отключила подачу нефти?
Валерий Карбалевич: то очень сильный удар по той социальной модели, которую создал Лукашенко. И первые признаки того, что режим пытается мимикрировать – это то, что начинается процесс, который белорусские эксперты называли процессом создания нации. То есть празднование Дня независимости 3 июля прошло под лозунгом «За независимую Беларусь». То есть идея независимости, некий своего рода национализм или патриотизм – это тоже один из факторов укрепления режима и сплочения населения вокруг вождя.
Ирина Лагунина: Появление Александра Лукашенко в Белоруссии закономерно?
Сергей Николюк: Когда разрушился Советский Союз, и стала рушиться экономика, люди, в первую очередь советские люди, в том числе советские белорусы, страдали не от экономических трудностей, с экономическими трудностями люди могут смиряться до той степени, пока лягут и умрут. Типичный пример, допустим, Корея, типичный пример Куба. Самое страшное для этих людей заключается в том, что они вдруг ощущают, что ситуация экономическая ухудшается и нет власти. Поэтому в этот момент, почему появляется Лукашенко: формируется в обществе мощный запрос на сильную личность. И Лукашенко в силу своих личных качеств, в силу случайно сложившихся обстоятельств и стал в глазах людей той сильной личностью, которая в первую очередь и требовалась. И он начинает заниматься как раз тем, что от него ждут, он начинает демонстрировать себя как сильного политика. Он начинает свое противоборство с законодательной властью. с Верховным советом. И в конце концов, в 96 году он этот Верховный совет уничтожает. Его победа, собственно, закономерна. Потому что мы обратимся к данным опросов, еще в 94 году был такой вопрос: с кем бы вы связали надежды на выход Белоруссии из экономического кризиса? 48,7% опрошенных ответили - с президентом республики. А с Верховным советом только 8,8. Кстати, а что изменилось за это время? Вот передо мной цифры январского опроса 2006 года, тот же самый вопрос. С президентом связывают 48,1%, не поменялось, как была потребность в президенте, так она и осталась. Верховного совета у нас больше нет, у нас Национальное собрание, с ним связывают 4,3%.
Ирина Лагунина: Характерной чертой всех подобных лидеров является популизм. Но в Венесуэле и в России он по счастливому для президентов обстоятельству получил подкрепление в виде нефтяных доходов. Президент Лукашенко тоже как-то с гордостью сказал, что сидит на трубе. Правда, не усидел. Но насколько труба помогла? И заметны ли сейчас перемены – после того, как Россия заявила о постепенном переходе на рыночные цены на энергоносители.
Сергей Николюк: За счет некоей так называемой нефтяной ренты, которая в конечном итоге представляет из себя дотации со стороны России, Белоруссия получила возможность дальнейшего увеличения социальных выплат. Неслучайно Путин в момент конфликта газового в январе подсчитал 7-8 миллиардов - это сумма, на которую Россия дотирует Белоруссию. Если учитывать, что в 2006 году весь ВВП Белоруссии был 36 миллиардов, то 8 миллиардов отсюда - это больше 20%. Это же колоссальные цифры. И поэтому, начиная с 2003 года, рейтинг Лукашенко начал неуклонно расти. И сегодня он по-прежнему в пределах 50%, даже 60%. Правда, за последние месяцы мы начинаем наблюдать его снижение. Это как раз связано с тем, что ресурсы заканчиваются, Россия не прекратила дотирование, но сократила дотирование. В республике уже 8 месяцев не пересматривались пенсии. И когда мы анализируем, за счет каких групп населения начинает падать рейтинг Лукашенко, мы видим, что это в первую очередь пенсионеры.
Ирина Лагунина: Президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад всегда дает пресс-конференции на фоне изумительно красивых пейзажных фотографий и утопая в цветах. По поводу аскетизма президента Путина слагаются песни, а сайты создают рубрики типа «Путин молод и силен». Уго Чавес, обязавший телеканалы транслировать свои речи, приказывает в День матери всем мужчинам удовлетворить своих жен. И своей обещает, что вот тоже сейчас придет домой. Какие пропагандистские механизмы используются для образа Александра Лукашенко?
Валерий Карбалевич: Во-первых, это сильный лидер, который, как он утверждает, сумел установить в стране сильную власть, навел порядок. Сильный лидер – это лидер, который дает отпор всем врагам и с Запада, и с Востока, который жестко отстаивает национальные интересы. Он показал во время нефтегазового кризиса новогоднего, что да, он достаточно жестко отстаивает, и даже его рейтинг во всяком случае чуть-чуть вырос. Сильный лидер контролирует все процессы в стране. Поэтому никакой свободы ни экономическим субъектам, ни государственным организациям. Лидер должен контролировать все. Он должен контролировать написание учебников, он должен контролировать состав сборной по хоккею или по футболу. Это не просто президент – это отец нации, это вождь. И поэтому вождь не может получать на выборах 50-60%, вождь должен получать на выборах процентов 80-90. И поэтому даже когда он реально выигрывает на выборах, он всегда набрасывает себе голоса с тем, чтобы это выглядело как вождь нации. Он ездит по стране, он учит колхозников убирать урожай, учит ловить рыбу, учит шахтеров добывать каменную соль в Солигорске и так далее. И внушает мысль, что если он перестанет вдруг ездить и перестанет заниматься, то в стране все без него развалится. То есть он хранитель стабильности, хранитель благополучия. Как он говорит: Беларусь – это хрустальный сосуд, который я несу в своих руках. Если я споткнусь вдруг, то все упадет и развалится.
Ирина Лагунина: Спасибо, в беседе участвовали Валерий Карбалевич, Стратегический центр в Минске и Сергей Николюк, белорусский Институт социально-экономических и политических исследований. В следующий вторник мы вспомним и о Кубе.
Договор об обычных вооружениях в Европе и российское военное присутствие на Кавказе
Ирина Лагунина: В выходные Россия заявила о том, что выходит из Договора об обычных вооруженных силах и вооружениях в Европе. Эксперты отмечают, что в принципе, это решение не скажется на графике вывода российских войск из Грузии, но поможет России сохранить базе в Абхазии. Однако российское военное присутствие в странах Южного Кавказа по-прежнему остаётся темой дискуссий политиков и экспертов в регионе. Всё чаще высказывается мнение о том, что в сохранении этого присутствия заинтересована главным образом Москва. Государственные интересы Азербайджана, Армении и Грузии, как считают наблюдатели в этих странах, требуют окончательного закрытия российских военных объектов и вывода войск. Над темой работал Олег Кусов.
Олег Кусов: Наиболее многочисленный российский воинский контингент располагается в регионе на территории Армении - это военная база в Гюмри и пограничные войска. Слово армянскому военному эксперту Рубену Меграбяну.
Рубен Меграбян: Они имеют такую декларируемую часть и реальную на сегодняшний день. Декларируемая часть - это та, которая существовала и десятилетия, и два столетия – это защитить Армению и армян, проживающих в Армении, от соседей. Декларируется сейчас, эта линия тоже не потеряла свою актуальность на официальном уровне. Однако реально сейчас эти угрозы уже являются предметом дискуссий, то есть насколько эти угрозы являются таковыми. Мне думается, что реальной задачей военного российского присутствия просто является российское военное присутствие в Армении на сегодняшний день.
Олег Кусов: Но Армения, которую московские политики часто называют форпостом России на Южном Кавказе, не намерена увеличивать воинский контингент на своей территории за счет российских вооруженных сил. Ей этого прежде всего не позволят сделать международные соглашения. Так считает военный эксперт из Тбилиси Коба Ликликадзе.
Коба Ликликадзе: Это договор о сокращении вооруженных наступательных сил в Европе и в этом договоре строго ограничивается боевая техника для всех южнокавказских стран. И если Армения будет увеличивать это присутствие, то параллельно должна сокращать свой боевой потенциал. Насколько я знаю, на данный момент Армения не собирается это делать.
Олег Кусов: Менее всего российское военное присутствие на территории Южного Кавказа заметно в Азербайджане.
Коба Ликликадзе: Действительно, военное база, то есть Габалинская радиолокационная станция и там кроме этого не присутствует ни один солдат российский.
Олег Кусов: С военной точки зрения Габалинская РЛС Азербайджану не нужна, утверждает бакинский военный эксперт Азад Исазаде.
Азад Исазаде: Это слишком крупная радиолокационная станция, она просматривает большой регион, вплоть до Индийского океана. И у Азербайджана нет даже в предполагаемом будущем каких-то стратегических интересов в зоне Персидского залива, Индийского океана, в зоне арабских стран. Поэтому для Азербайджана РЛС даже в системе вооруженных сил Азербайджана не имеет особого значения.
Олег Кусов: Россия сдает свои позиции в странах Южного Кавказа в военной области, убежден эксперт по проблемам Кавказа Алексей Ващенко.
Алексей Ващенко: В Закавказье был целый Закавказский округ, который снабжался по первой категории против южного фланга НАТО, и он был нацелен против Турции и этих баз американских, которые там стояли, и против Ирана. На территории Армении и Азербайджана находились 4 и 7 общевойсковые армии, была каспийская флотилия, были части центрального подчинения, стояло очень много пограничников. Этот округ считался наиболее мощным в советской армии. В настоящее время территория бывшего Закавказского округа, в Грузии практически никаких частей не осталось за исключением миротворцев и тех баз, которые сейчас находятся в процессе вывода. В Армении эта группировка чуть-чуть получше. Но дело в том, что практически основную часть контрактного контингента составляют местные жители, хотя Армения постепенно делает крен в сторону Запада. То есть проводятся совместные натовские учения с Арменией, Армения принимает участие в миротворческой операции в Ираке. И поэтому вот этот постепенный отход Армении от России имеет определенную тенденцию. И как эта ситуация сейчас будет развиваться после президентских выборов, когда Саркисян сменит Кочаряна, я думаю, что эти тенденции станут более динамичными. Присутствие Российской Федерации в Закавказье практически сведено к нулю. Каспийская флотилия сейчас в лучшем случае 15-20% от того, что было в советское время, и то она дислоцируется только в пределах российских территориальных вод.
Олег Кусов: Продолжается процесс вывода российских подразделений из Грузии и полный демонтаж российских военных объектов на территории этой страны. Этот процесс должен завершиться до конца 2008 года. По мнению грузинского военного эксперта Кобы Ликликадзе, присутствие российских военных в этой стране уже давно потеряло смысл.
Коба Ликликадзе: Для Грузии даже при балансе вооруженных сил последние шесть лет, я могу смело сказать, что эти две базы не были самым лучшим гарантом интересов России на Южном Кавказе. Потому что они и в численном, и в количественном потенциале далеко отстают от той же самой грузинской армии и армий других южнокавкзаских стран. Возьмем элементарный пример, чем определяется боеспособность того или иного подразделения: у них не было абсолютно аэродромного обеспечения. Всеми коммуникациями владели грузинские вооруженные силы.
Олег Кусов: Эксперты высказывают мнение, что военное присутствие России на Южном Кавказе приносит экономическую выгоду странам региона.
Коба Ликликадзе: База получает деньги, тратит какие-то субсидии вооруженных сил Еревана, Ереван получил, насколько я знаю, мощный противоракетный щит, все эти элементы системы противоракетной обороны. Обучаются армянские солдаты. Так что есть выгода.
Олег Кусов: Недавнее предложение президента России Владимира Путина о совместном использовании с Соединенными Штатами Америки Габалинской радиолокационной станции имело пропагандистский характер. Так считает эксперт информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве Александр Караваев.
Александр Караваев: Само заявление имело в достаточной степени пиарский характер. В момент саммита «большой восьмерки» казалось достаточно кризисная и тупиковая ситуация, из которой надо было выходить любым образом, либо каким-то предложением того, что сделал Путин с Габалой, либо каким-то иным. Но Путин сделал такое предложение и это предложение снизило напряженность в этом плане. А если мы начинаем размышлять дальше, насколько реально воплощение этого, то здесь возникает много нюансов не только технического характера, связанные с тем, насколько технические параметры станции сочетаемы с теми параметрами, которые Соединенные Штаты вкладывают свою новую систему.
Олег Кусов: Азербайджанский военный эксперт Азад Исазаде убежден, что интересы его страны требуют закрытия Габалинской станции.
Азад Исазаде: И даже так коммерческая цена, за которую Азербайджан сдает в аренду РЛС, намного занижена относительно того вреда, который получает территория Азербайджана. Если говорить об интересах Азербайджана, РЛС должна быть закрыта, демонтирована, прекратила бы свое существование. РЛС работает на электромагнитных волнах и, соответственно, для того, чтобы вдали что-то разглядеть, мощность радиолокационной станции довольно высока, отсюда под воздействие отрицательное электромагнитных волн попадают от пяти до восьми районов республики. Мало того, станция располагается в горах, где часто бывает облачность, туманы и так далее – это дополнительный экран. И для того, чтобы пробить этот экран, приходится станции запускать на еще более мощные мощности, чтобы увидеть даль. От этого экрана волны отражаются вниз и опять охватывают все то же население.
Таинственная эпидемия среди пчел в Соединенных Штатах грозит кризисом в сельском хозяйстве.
Ирина Лагунина: Американские пчеловоды, фермеры и исследователи обеспокоены продолжающейся таинственной массовой гибелью пчел. За последние месяцы как минимум в 24-х штатах погибло до 80 процентов медоносных пчел. Пчелиный мор не только огорчает любителей меда, но и грозит серьезным кризисом всему сельскохозяйственному сектору американской экономики. Проблема обсуждается уже даже на уровне законодательной ветви власти. Рассказывает наш корреспондент в Вашингтоне Аллан Давыдов.
Аллан Давыдов: В старых голливудских фильмах ужасов можно встретить кадры, в которых миллионы пчел-убийц нападают на людей. Но это только кино. Сегодня же американцы столкнулись с не менее ужасной и, увы, реальной картиной – исчезновением миллионов пчел по всей стране. Прошлой зимой пчеловоды почти в половине американских штатов, открыв крышки ульев, не обнаружили там ни одной пчелы – ни живой, ни мертвой. Оставив в покинутых ульях избыток меда, пыльцы и личинок, сами пчелы исчезли загадочным образом.
При этом, как говорит Дэниел Уивер – президент Американского фонда пчеловодов – создается впечатление, будто все трудовые пчелы внезапно покинули семейное гнездо по единому сигналу.
Дэниел Уивер: Именно такая картина отличает этот пчелиный недуг от других. Бывает, что в зимний сезон несколько пчелиных колоний гибнет от недостатка пищи или от клещей-паразитов или других носителей патогенов. Но в данном случае пчеловод приходит к колонии, которая была густонаселенной, сильной и здоровой еще пару недель назад, и обнаруживает, что в улье практически отсутствуют взрослые пчелы, а личинки остались без присмотра. Если причиной гибели пчел является сильное клещевое заражение – тогда молодые пчелы, изуродованные клещами, падают на дно улья. Если колония голодает, взрослые пчелы также умирают на дне улья. Если пчелы заражаются пестицидами, то они, как правило, погибают у входа в улей или рядом, на земле. Но ни один из перечисленных признаков не применим к ныне наблюдаемому синдрому повального развала пчелиных колоний.
Аллан Давыдов: Медоносные пчелы не являются коренными обитателями Северной Америки. Они были завезены на континент еще в 17 веке переселенцами из Европы, для которых мед и воск были важными компонентами жизнедеятельности. Вскоре пчеловодство стало неотъемлемой частью бурно развивавшегося американского сельского хозяйства.
Сегодня агропромышленный комплекс Соединенных Штатов вооружен самыми передовыми технологиями. Однако пчеловодство выглядит в основном как и сто-двести лет назад – с теми же пасеками и ульями. Разве что для перевозки ульев используются не деревянные телеги, а 18-осные автопоезда.
Американцы, включающие мед в свой рацион, уже ощущают на собственном кармане массовое сокращение пчелиных популяций. Еще год назад пятифунтовая банка цветочного меда продавалась в Вашингтоне по 28 долларов. Сегодня она стоит 41 доллар. Однако не только в меде дело. Исчезновение пчел означает дефицит и опылителей важнейших сельскохозяйственных культур. Ученые заявляют об угрозе, стоящей перед национальной продовольственной индустрией как таковой. Согласно данным исследователей Корнелльского университета, в США пчелы опыляют сельскохозяйственные культуры, ежегодный урожай которых оценивается примерно в 14 миллиардов долларов. От медоносной пчелы полностью зависит производство калифорнийского миндаля, приносящее ежегодную выручку в два миллиарда долларов. Ежегодно пасечники перевозят по стране миллионы пчел, чтобы удовлетворить постоянно растущую потребность в опылении плодовых культур. Но в этом году спрос на опылителей явно не удовлетворяется. Продолжение пчелиной эпидемии будет означать повышение цен на продовольствие, а также нехватку питания для многих видов животных.
Ученые не могут прийти к единому выводу о причине массовой гибели пчел. Еще свежо в памяти появление в США в 1980-е годы клещей «Варроа». Такие клещи, присасываясь к пчелам, убивают их, перенося на них вирусы и обретая иммунитет против инсектицидов. Но в данном случае, полагают специалисты, клещ ни при чем.
Мэй Беренбаум – декан энтомологического факультета Университета штата Иллинойс в городе Урбана-Шампэйн. Не так давно она опубликовала в газете Нью-Йорк Таймс статью, в которой выдвинула ряд предположений о причинах нынешнего пчелиного мора.
Мэй Беренбаум: Я получила горы откликов на эту статью. Их авторы выдвигают самые различные версии и, честно говоря, я не исключаю ни одной из них, даже самой фантастической. Ну кто, скажем, 30 лет назад мог поверить, что обычный дезодорант в баллончиках-распылителях способен разрушать озоновый слой Земли? Я считаю, что в случае с массовой гибелью пчел речь может идти не обязательно о внешнем воздействии или о новой проблеме, а о сочетании уже известных факторов, которые уникальным образом сошлись в одной точке. К тому же социальная структура пчел настолько замысловата, что даже один сбой делает ее восстановление весьма проблематичным.
Аллан Давыдов: Ученые назвали странный пчелиный мор «нарушением, вызывающим гибель колоний». Обтекаемое, туманное название подчеркивает невыясненную природу явления. Но как же выяснить, что на самом деле происходит с пчелами? Снова – профессор Мэй Беренбаум
Мэй Беренбаум: Уже сформировался широкий круг пчеловодов, ученых и всех тех, кто занимается этой проблемой. В частности, группа специалистов активно исследует самые вероятные, на мой взгляд, версии, связанные с грибковыми, бактериальными или вирусными заболеваниями пчелиных особей. Однако очень трудно провести даже выборочное обследование, поскольку в нашем распоряжении нет трупов погибших пчел.
Аллан Давыдов: Мэй Беренбаум напоминает, что резкое падение численности медоносных пчел наблюдалось еще четверть века назад, с появлением двух разновидностей паразитных клещей, уничтожавших подчистую большинство поселений диких пчел и тормозивших развитие колоний, прирученных человеком. Но в данном случае, считает она, дело в пока необъяснимой потере иммунитета насекомыми. Доктор Беренбаум говорит, что пчелы остаются естественными и незаменимыми опылителями 90 видов важнейших сельскохозяйственных культур.
Мэй Беренбаум: На первый взгляд кажется, что пчелиный мор – проблема только для тех, кто держит пасеку. Однако реальность такова, что на пчелах держится примерно треть всего сельскохозяйственного производства Соединенных Штатов. Какими бы передовыми, изощренными технологиями мы ни обладали, мы еще не разработали альтернативы для опыления – то есть, процесса, с помощью которого растения производят и воспроизводят плоды и семена. Все, что мы имеем, не только не заменяет, а даже отдаленно не может сравниться с полезными функциями пчелы. Пчелы, например, это – основные опылители люцерны и клевера, которыми кормят мясной и молочный скот.
Аллан Давыдов: А что делают сами пчеловоды, как они реагируют? Говорит президент Американского фонда пчеловодов Дэниел Уивер.
Дэниел Уивер: Пчеловоды – изобретательный народ. Они уже научились многому, сражаясь с экзотическими клещами-паразитами, погубившими сотни тысяч пчелиных колоний. Они освоили воспроизводство собственных пчел целыми колониями путем стимулирования искусственного роя в здоровых колониях. Они также покупают целый рой и пчеломаток у других пасечников. Однако следует признать, что полного восстановления популяции пчел добиться не удается.
Аллан Давыдов: По мнению некоторых экспертов, вся загвоздка в том, что на поведение пчел критически влияет культивация генетически модифицированных растений. Такие растения содержат в себе гербицидный и инсектицидный гены, передаваемые кишечным бактериям пчел. Инсектицид как раз способствует тому, что насекомые, в том числе пчелы, забывают дорогу к дому.
Всерьез рассматривается и такая причина гибели пчел как повышение плотности покрытия мобильной связи в последние годы. Согласно этой версии, излучение сотовых телефонов и приемно-передающих устройств вносит сбой в систему ориентации пчелы. В результате пчела теряет способность вернуться в родной улей и погибает.
Между тем многие специалисты считают, что многие разновидности пчел могут довольно быстро придти в норму, если, начав с нуля, создать им наиболее благоприятную среду обитания. Штат Калифорния, который, пожалуй, больше всех пострадал от неясной пчелиной болезни, сегодня задает тон в попытках нормализовать ситуацию. Идея состоит в создании в урбанизированных зонах тихих пчелиных заповедников, максимально способствующих восстановлению пчелиных популяций. Особенно это касается диких пчел, которые, как и домашние играют колоссальную роль в опылении важных сельхозкультур. Так, в центре города Сакраменто на 40-акровом старинном кладбище времен Золотой лихорадки пару лет назад были высажены десятки плодоносящих деревьев. Сегодня там роится несметное количество диких пчел. В городе Беркли энтомологи из знаменитого Университета Калифорнии в 2003 году на заброшенном участке кампуса разбили сад для диких пчел. Благодаря тщательно продуманной высадке опыляемых растений, сегодня – это настоящий пчелиный оазис. Директор проекта – университетский профессор-энтомолог Гордон Фрэнки.
Гордон Фрэнки: Мы уже привлекли сюда пчел, - по меньшей, мере 82 видов, обитающих только в городе Беркли. Плюс к тому – представителей свыше полутора тысяч видов пчел, обитающих в штате Калифорния. Практически все дикие пчелы не живут в ульях. Их способность выживать в экстремальных условиях, например, в центре современного города, выше, чем у домашних пчел. У них высокая мобильность. И если вы хотите, чтобы они не только выживали, но и размножались, их надо обеспечить питанием, что не так уж сложно. Достаточно посадить те растения, к цветкам которых пчелы будут прилетать.
Аллан Давыдов: В той же Калифорнии энтузиасты из организации «Общество Ксеркс» наняли бульдозеры, чтобы разровнять протянувшийся на полтора километра овраг в долине Сан-Хоакин и также создать там пчелиный заповедник. Говорит исполнительный директор «Общества Ксеркс» Скотт Хоффман Блэк.
Скотт Хоффман Блэк: Это у нас один из первых подобных проектов. Мы сначала объединим в одно целое пчел и опыляемые растения. А затем проанализируем, насколько такой ландшафт является благоприятной средой обитания для насекомых-опылителей.
Аллан Давыдов: Похожие инициативы реализуются в штатах Нью-Йорк, Пенсильвания, Техас и Флорида.
Четыре месяца назад Среднеатлантический консорциум по исследованиям и повышению квалификации пчеловодов разработал временные рекомендации для пасечников, обнаруживших признаки нарушения, вызывающего гибель колоний. Вот некоторые из этих рекомендаций.
Не объединяйте гибнущие колонии с сильными.
Обнаружив гибнущую колонию, исключите контакт здоровых пчел с ее материальной частью.
Если вы подкармливаете своих пчел сахарным сиропом, добавляйте антибиотик «Фумагиллин».
Если гибель колонии сопровождается побочной инфекцией, такой как гнилец открытого расплода, то используйте антибактериальный аэрозоль «Террамицин»
Пчелиный мор в США привлек внимание не только исследователей, фермеров, но и властей на всех уровнях, в том числе законодателей. В конце марта в сельскохозяйственном комитете Палаты представителей Конгресса прошли слушания, посвященные этой проблеме. А буквально несколько дней назад сенатор от Калифорнии Барбара Боксер, возглавляющая Комитета по охране природы и общественным работам, при двухпартийной поддержке ряда законодателей от обеих палат Конгресса представила на обсуждение законопроект о спасении пчел. Документ предусматривает в течение ближайших пяти лет выделить 89 миллионов долларов на расширение исследований, способных остановить гибель пчелиных колоний. Ряд федеральных агентств США, включая Министерство обороны, подписали с Институтом коэволюции в Сан-Франциско соглашение о просветительской работе в целях оздоровления пчеловодства.
К то сегодня усыновляет детей в России.
Ирина Лагунина: 750 тысяч детей, оставшихся без родительского попечения живут сейчас в России. Для сравнения в США, по данным бюро переписи за 2004 год, ежегодно усыновляется миллион 600 тысяч детей. 48 тысяч из них – дети, родившиеся за границей. В России же проблема усыновления остается в России актуальной. Кто сегодня усыновляет детей? И почему сегодня - меньше, чем в советские годы? Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Усыновление детей-сирот, к сожалению, еще долго будет в числе самых больных российских проблем. Но, хотя сегодня часто повторяют страшную цифру - около 750 тысяч детей, оставшихся без попечения родителей, сиротство - явление, возникшее не во время перестройки, которая, конечно, осложнила ситуацию. Известно, что в России усыновляют детей не так часто, как хотелось бы, но то, что в советские времена их усыновляли хоть не намного, но все-таки больше, чем сегодня, честно говоря, было для меня открытием. Говорит главный врач петербургского дома ребенка 13 Наталия Никифорова.
Наталия Никифорова: Количество усыновителей значительно уменьшилось с тех пор, с советских времен. Были огромные очереди. Правда, было и много противопоказаний. То есть мы не могли отдать ребенка с генетической патологией, из семьи, страдающей алкоголизмом, хроническими заболеваниями, ребенка, имеющего диагноз нарушение интеллекта и так далее. Сейчас таких противопоказания, слава богу, нет, но и нет желающих взять таких детей.
Татьяна Вольтская: Но и за здоровыми детьми очередей сегодня нет.
Наталия Никифорова: К сожалению, это не такое частое событие, как хотелось бы.
Татьяна Вольтская: А какой процент усыновляется?
Наталия Никифорова: В нашем доме ребенка не более 10-25%. Здесь проблема в том, что законодательно недостаточно хорошо продумана жизнь ребенка, оставшегося без попечения родителей. Очень много бюрократических перипетий. От момента зачатия ребенок уже нуждается в социальной защите, в маме, в постоянном социальном окружении. Поэтому государство должно этот механизм совершенствовать. Как только ребенок остался без попечения, как только он оказался в ситуации опасной не только для жизни и здоровья, но и для психического здоровья, для становления личности - это экстренные меры.
Татьяна Вольтская: Они помногу месяцев и годами.
Наталия Никифорова: У меня 80 детей, 25 дел в судах об ограничении прав, о лишении родительских прав. И они рассматриваются годами. А стало быть, если нет статуса у ребенка, то определить его в семью очень сложно. Потому что приоритетно усыновление. Временная семья для ребенка раннего возраста – это очень тяжелая ситуация. Ребенок раннего возраста не может быть в течение года перемещен три-четыре раза из семьи в семью. Ребенок - это не собственность даже родной мамы, это отдельно взятый человек. Мы, взрослые, всего лишь помогаем ему сформировать его личность, встать ему на ноги, чтобы он потом выжил в этом мире. Система, которая сегодня существует в государстве, она не способствует этому.
Татьяна Вольтская: Скажите, пожалуйста, всегда ли приходят усыновители к вам именно ради ребенка, а не ради себя, не решают какие-то свои проблемы?
Наталия Никифорова: Очень редко. Я работаю 20 лет в этой системе, через мой кабинет прошло очень много людей. Беседуя с ними часами, иногда формируешь такое мнение, что если бог не дал ребенка, то может быть в данной ситуации и не нужно. Люди бывают часто с такими иллюзиями, с такими представлениями о ребенке, о его воспитании, они даже сами не понимают мотивы, почему они принимают такое решение и что за этим следует. Ведь женщине только стоит очень хорошо устать, и она становится другой, она даже не подозревает, какой она может стать. Когда все, чем она привыкла жить, как она привыкла отдыхать, все это прекращается и весь мир должен вращаться вокруг ребенка. Вот этот период, эту адаптацию пережить иногда женщине бывает очень сложно. Это требует сопровождения профессионального на самом деле, то, чего сейчас абсолютно нет, и требует хорошей подготовки родителей.
Татьяна Вольтская: То есть государство не помогает?
Наталия Никифорова: Как опекун детей я не чувствую, что семьи хорошо подготовлены к тому, чтобы принять чужого ребенка в семью. Хотя понятие о ребенке «чужой ребенок» для меня не существует. В генетическом плане и так далее - это вопрос очень сложный. Ребенок есть ребенок, если взрослые его принимают - это их ребенок. Люди не готовы к этому.
Татьяна Вольтская: И все-таки несколько школ для приемных родителей в городе есть, одну из них организовал общественный фонд "Родительский мост". Кто эти люди, которые сегодня решаются усыновить ребенка? Говорит психолог и психотерапевт фонда Татьяна Дорофеева.
Татьяна Дорофеева: Если говорить о социальном срезе – это учителя, медики, педагоги, творческие личности – артисты, журналисты. Люди в среднем от 28 до 49. Образованные, добрые, простые, душевные, те, которым вообще приходит в голову эта идея. Сначала я говорю, когда они приходят: что бы вы хотели? Мы хотим отдать частичку себя. Это главное. Потому что если приходят и говорят, что мы хотим кого-то взять – это не то. Вот эти люди готовы отдать частичку себя, самое главное, что им есть, что отдать.
Татьяна Вольтская: За последний год в Петербурге было усыновлено меньше полутора тысяч детей, при том, что усыновления ждут около 5 тысяч. Но Татьяну Дорофееву волнует все же количество, а качество. Самое страшное, когда от ребенка откажутся второй раз, хотя 10-12% отказов считается нормальной цифрой.
Татьяна Дорофеева: И потом эти отказы обусловлены, это люди, которые приходят к нам сами, не мы были хозяевами изначально этого случая. А потом это люди с задержками развития. Почему нужен специальный механизм оценки этих семей. Есть разная степень тяжести психологических проблем. Есть люди, с которыми мы встречаемся каждый день, а есть эксклюзивный вариант, девушка у нас была в ПНИ, она случайно попала, но жила здесь. Казалось бы, что она не может воспитывать, но она смогла его воспитывать. Она упорная, она любит ребенка, порядочная, спокойная, тихая. И ребенку с ней неплохо, хорошо. Средний цикл подготовки приемного родителя, как это ни странно, длится 9 месяцев. Если приемный родитель быстро что-то сделал, то потом его догоняют эти 9 месяцев. 9 месяцев они готовят документы, еще что-нибудь. Это магическое такое число, оно нас преследует.
Татьяна Вольтская: Даже если человек очень хочет, долго думал, готовился, сам для себя решил окончательно, все равно ему нужны 9 месяцев?
Татьяна Дорофеева: Получается, что да. Во всяком случае те, кто прошел этот путь, очень благодарны. Благодарны не в том плане, что спасибо нам, а благодарны, что они смогли это сделать, что смогли утерпеть. Нам хочется красивую вазу, мы ее покупаем, а она разбивается или она оказывается с брачком. Мы же не можем отказаться, потому что страшно хотели, другую не могли подождать.
Татьяна Вольтская: В Западной Европе усыновление весьма распространено. О том, как оно происходит в Германии, говорит наш корреспондент из Берлина Юрий Векслер.
Юрий Векслер: Многие в Германии предпочитают привезти детей из-за границы, так как процедура внутри страны гораздо сложнее и требует от приемных родителей много времени и терпения из-за обильности формальностей. Всем этим в Германии занимается специальное ведомство, без согласия и контроля которого усыновление или удочерение невозможно. Ведомство называется Югендант – то есть ведомство по делам детей и молодежи. Усыновление ребенка в другой стране, как я уже сказал, проще. Почему? Говорит самый известный в Германии юрист по вопросам усыновления Рольф Берентин.
Рольф Берентин: При усыновлении иностранного ребенка согласие требуется только, если усыновление проходило при посредничестве немецких организаций. Если же вы в частном порядке усыновили в другой стране, то необходимо только свидетельство судьи по опеке, который юридическую сторону для того, чтобы усыновление или удочерение было бы в Германии признано.
Юрий Векслер: Во всех других случаях Югендант играет главную роль. Закон, за соблюдением которого следит Югендант, предписывает любое решение принимать, исходя из интересов ребенка и по возможности решения, защищающие психику ребенка. Именно Югендант является посредником по возможным контактам между биологическими и приемными родителями ребенка. Он же помогает позднее выросшим детям узнать по их желанию о своих биологических родителях.
Татьяна Вольтская: Усыновляют детей люди среднего достатка, но не только.
Юрий Векслер: Богатые и хорошо зарабатывающие в Германии тоже усыновляют детей. Сошлюсь на пример бывшего канцлера Герхарда Шредера, который удочерил в России девочку, а впоследствии усыновил русского мальчика. Самый популярный в Германии телеведущий Гюнтер Яух кроме двух своих дочерей воспитывает еще двух удочеренных им девочек из Сибири.
Татьяна Вольтская: Говорил наш корреспондент Юрий Векслер из Берлина. А вот мнение о проблеме усыновления директора петербургского Института раннего вмешательства Елены Кожевниковой.
Елена Кожевникова: С моей точки зрения, достаточно сложная процедура усыновления. Например, требования к усыновителям даже в начале 2000 были такие, что у них должен быть высокий уровень зарплаты, у них должны быть хорошие жизненные, квартирные условия. В тот момент, когда половина населения жила минимального прожиточного уровня. То есть вычеркивалась очень большая группа людей. Люди так считают, те же специалисты из домов ребенка.
Татьяна Вольтская: Но так думают далеко не все. Очень у многих пресловутая честь мундира, ложно понятое величие государства заслоняет несчастье конкретного ребенка, как будто может быть великим государство, в котором несчастны дети. Печальный опыт в этой сфере имеет Наталия Никифорова.
Наталия Никифорова: Когда такая глобализация мышления, все воспринимается в государственных масштабах: отдавать за границу - это стыдно. Невзирая на то, что за всем за этим личность ребенка, отдельно взятый человек, вот это все и ведет к жестокости. У нас был главный врач, которая в принципе считала, что там, где родился, там и пригодился. Масса детей ушла в детские дома, детей, которые могли приобрести семью. Я вижу свою задачу как опекуна детей спасти их души, спасти их как личности, спасти их как человека. Наш дом ребенка много лет занимается исследованиями в области психического здоровья детей раннего возраста совместно с факультетом психологии санкт-петербургского университета и с Институтом раннего вмешательства. Мы знаем, что ребенок в условиях сегрегации, в условиях приюта – это психическая смерть. И поэтому, безусловно, лучше семьи ничего нет для ребенка. Хотя были случаи, когда в 12 лет родители девочки приходили со слезами и говорили: ну что такое, давайте посмотрим, может быть там были психически неполноценные родители и поэтому девочка себя так ведет. Пришлось психологам работать с этой семьей. Оказалось, что девочка вполне в порядке, только представления о семье, о ребенке и о том, что нужно было в период адаптации жизни ребенка в семье, вот этого всего не было.
Татьяна Вольтская: То есть родители строят себе иллюзии насчет того, кого они хотят любить и видеть в своей семье и очень обижаются, когда ребенок не соответствует образу?
Наталия Никифорова: Это бывает и с биологически родными, когда ребенок приемный, тем более хочется его слепить. Хороших случаев, на счастье, очень много. Но сегодня прошла мимо шла усыновительница, и она просто не выдержала, зашла в дом ребенка, чтобы показать мне фотографии и сказать: Наталия Васильевна, мы счастливы. И я смотрю на фотографии, и сердце радуется, потому что я вижу счастливого ребенка.
Татьяна Вольтская: Говорила директор дома ребенка 13 Наталия Никифорова.
