К 75-летнему юбилею классика мирового кино Андрея Тарковского издательский дом «Русь — Олимп» выпустил книгу «Андрей Тарковский в объективе Александра Антипенко». Оператор Антипенко, снявший такие картины как «Мольба» Тенгиза Абуладзе, «Прошу слова» Глеба Панфилова, «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» Владимира Грамматиков, опубликовал около 250 фотографий из жизни режиссера и его соратников. Красивый черно-белый переплет.

Издание выглядит как семейный альбом. На первой обложке, сидящий за кухонным столом Тарковский смотрит в объектив камеры, режиссер находится в стилизованном кадре — это как будто кусочек пленки с перфорацией. За десять лет дружбы и общения с мэтром Антипенко снял самых близких людей: отца Арсения Тарковского, жену Ларису, сына Андрея, друзей, среди которых актеры Маргарита Терехова, Анатолий Солоницын, Инна Чурикова и режиссёр Глеб Панфилов. Кадры в альбоме перемежаются титрами-цитатами Ингмара Бергмана, Дмитрия Лихачева, поэтическими строками Арсения Тарковского, воспоминаниями людей, работавших с мастером. Оператор Антипенко заслуживший доверие на «близкое вторжение фотокамеры» в святая святых — в дом Тарковских, на съемочную площадку, — сумел разглядеть детали быта, поймать взгляд режиссера в минуту раздражений или глубокого раздумья.

«У Тарковского есть теория запечатленного времени. То, что я снял — это теория запечатленного света. Потому что тот реальный свет, который существовал в доме Тарковского, он уникальный. Для непосвященных в тонкости. Если то же самое снимать с блицем, то вы уйдете от этой реальности: будет Тарковский, будет в какой-то степени интерьер, но не будет этого уникального света, который шел от излучения реальной лампы, всех бликов, которые уходили от этой лампы. И, естественно, погружение автора, который жил в этом мире.

Многие, я знаю, очень плохо относятся к жене Тарковского, к Ларисе Павловне. Но я считал своим долгом опубликовать ее снимки, потому что я считаю, что Лариса Павловна сделала свою историческую миссию, она Андрея освободила от каждодневных житейских забот. Он не знал, что такое кухня, бегать, что-то покупать и так далее, у него была обеспеченная жизнь.

Пишут многие, что он так бедно жил, что у него не было еды и так далее, это не так. Откуда у Тарковского были деньги? Ну, одно сторона — понятно, он получал гонорар, а вторая, у него постоянно были выступления в закрытых НИИ, разных киноклубах и так далее, и это давало возможность Тарковскому как-то поддерживать семью. Дни рождения Тарковского, 4 апреля, и Ларисы Павловны, 1 февраля, — это всегда были дни друзей. Столы, не такие насыщенные были, как сейчас у новых русских бывают, но это было искренне, это было очень хлебосольно.

Естественно, когда я это снимал, я не думал, что это пойдет куда-то в прессу, что это будет когда-то книга. Это все снималось для себя и для Андрея Арсеньевича. Естественно, не все снимки, но многие ему подарил. Потом эти снимки семья использовала без автора, они считали, что это им принадлежит, что автор — инкогнито, автор — семья Тарковских», — говорит Александр Антипенко.

«Тамадой всегда был именинник»

На дне рождения, тамадой всегда был именинник. На одной из фотографий за столом сидят: поэт и сценарист Тонино Гуэрра с женой Лорой, операторы Георгий Рерберг и Александр Княжинский. На другом снимке Тарковский в гостях у режиссера-документалиста Василия Катаняна, среди гостей и Сергей Параджанов. Еще один сюжет: Тарковский ставит «Гамлета» в Ленкоме и репетирует с Маргаритой Тереховой и Анатолием Солоницыным. За ними с интересом наблюдает композитор Эдуард Артемьев.

У каждого снимка есть своя предыстория. Забавный случай произошел на съемках фильма «Сталкер», пишет в своей книге Антипенко. Во время репетиций с Алисой Фрейндлих, которая играла жену сталкера, режиссер добивался от нее убедительности в сцене с обмороком. Снимается первый дубль, второй. Перед третьим Тарковский подходит к актрисе и что-то ей объясняет… Команда: «Мотор!» Фрейндлих отыгрывает сцену и в конце падает на пол и теряет сознание. Чем это закончилось, рассказывает режиссер-документалист Евгений Цымбал. — он в то время работал на картине «Сталкер» ассистентом по реквизиту: «Они довольно долго разговаривали с Андреем Арсеньевичем, и когда мы стали снимать этот эпизод, то Алиса Бруновна настолько вошла в образ. Если вы помните по фильму, там с ней должен случиться истерический припадок. Перед съемкой было несколько репетиций, и вот Тарковскому не хватало, как он говорил, какого-то нутряного ощущения, животного ощущения, когда женщина бьется в судорогах оттого, что муж от нее уходит, и может быть, уходит навсегда. Он когда объяснял задачу, сказал, что это должно быть нечто похожее на роды или на настоящий припадок. И вот нужно отдать должное гениальности Алисы Фрейндлих, которая, начав играть это вполне осознанно и актерски, довольно быстро вошла в то состояние, которого от нее добивался Тарковский, и это был действительно настоящий такой, я не знаю, может быть, эпилептический, может быть, судорожный припадок. И в какой-то момент просто мы все растерялись — она начала биться в истерике, оператор камеру не выключал, и я почувствовал, что-то начинает уже происходить нехорошее. А у меня в такие моменты тело и руки быстрее головы начинают соображать, и я схватил ее на руки, но она продолжала биться. Мы ее унесли с Машей Чугуновой (ассистент Тарковского) в актерские комнаты, кого-то послали за медиками. Мы ей дали воды. Врачи приехали, сделали ей какой-то укол, в общем, привели в себя. И что меня больше всего поразило, это когда она, так сказать, немножко очухалась и стала извиняться за то, что она вышла из актерской задачи и вошла в ситуацию реальности вот этого припадка».

«Я снимал в реальном свете»

Вот этот момент обморока Алисы Фрейндлих на площадке и зафиксировал на пленку оператор Антипенко. Тарковский, по его словам Александра, был избалован вниманием и быстро привыкал к тому, что его фотографируют: «Когда я его снимал, у меня был «Зенит», и там не было отдельных выдержек, а была одна тридцатка. Я снимал в реальном свете, поэтому я нажимал, держал одну, вторую секунду, одну четвертую и отпускал, и многие снимки так сняты. И поэтому у него от прикосновения вот этого близкого объектива поначалу ходили усы, вот так двигались от волнения. Но потом он привык и не обращал внимания. Я снимал, иногда на столе оставлял камеру, а так как Андрей всегда интересовался объективом, он смотрел. И вот он иногда щелкал. Там стояла, естественно, экспозиция, пленка и все, он и меня щелкал. И один из таких снимков есть, в этой книге», — рассказывает Александр Антипенко.

Книгу фотографий Антипенко предваряют стихи самого режиссера:

Все что мило, зримо, живо,
Повторяет свой полет,
Если ангел объектива
Под крыло твой мир берет.