Программу ведет Алексей Кузнецов . Принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева .
Алексей Кузнецов : В Москве в недавно открывшемся в первом современном в России частном музее, Музее актуального искусства под названием " ART 4. RU ", состоялся вернисаж работ Дмитрия Лиона, которого специалисты называют лучшим графиком страны второй половины ХХ столетия. Рассказывает Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева : Однажды увидев один-единственный графический лист Дмитрия Лиона, внимательно вглядевшись в него, при встрече с иными работами художника уже никогда не ошибешься и ни с чьими другими не спутаешь. Рисунки и гравюры мастера легко узнаваемы. Изображение считывается глазом не сразу. Нужно вглядеться в хаос коротких колючих штрихов и в редкие извилистые линии, чтобы увидеть старческий лик Данте с яростным ошеломленным взглядом или веселое лицо Рембрандта (такого, каким он был на автопортрете с Саскией на коленях).
Еще одна верная примета - многие листы Лион обрамлял текстом. Рисунок зачастую наползает на него, как это было в рукописях Пушкина. Но если пушкинские записи филологи прочитывают, но тайнопись художника на это не рассчитана. Он любовался самой графикой слова.
На выставке представлено около 80 листов. Часть принадлежит дочери Дмитрия Лиона, часть - из собрания владельца Музея ART 4. RU Игоря Маркина. Ему слово:
Игорь Маркин : Лион хорош всех периодов - от самого начала и до конца. Он, в принципе, очень сильный художник и великий художник. Мне больше всего нравятся 60-е - 70-е годы.
Лиля Пальвелева : И вот как, говорит Игорь Маркин, со временем менялась манера Лиона.
Игорь Маркин : От более фигуративного к такой лионовской абстракции своеобразной. Там вроде бы есть фигуративная основа к концу жизни, к чему он пришел, но она совершенно разлетелась на отдельные черточки. Чем более ранее работа, тем более фигуративна она, как правило.
Лиля Пальвелева : Одна из самых больших загадок Лиона - это его тексты, которые он помещает на листах. А какие-нибудь куски удается дешифровать?
Игорь Маркин : Нет. Я пробовал читать, нет смысла. Наверное, нет. Есть отдельные листы, где надписи буквально бытовые. Может быть, они не частью работы являются.
Лиля Пальвелева : А вот мне, хоть одно слово, но прочесть удалось. Рядом с Рембрандтом его имя тонким пером латиницей выведено, но - в магическом зеркальном отражении. Этот лист относится к серии «Благословите идущих». Еще был цикл «Судьбы русских поэтов» и - главное дело жизни Лиона - «Библейский цикл». Впрочем, какой из листов к чему относиться, на выставке не узнать. Здесь нет этикеток, и это принципиальное решение, подчеркивает пиар-директор музея Мотя Петракова.
Мотя Петракова : Есть некая концепция этого музея, что у нас, в принципе, не подписаны работы, нет аннотаций к работам, непонятно, кто автор. В принципе, люди, которые интересуются, они подходят сами, спрашивают, смотрят каталоги. Если им интересно, они узнают, что за автор. Иногда люди даже то, что им не нравится, они все равно узнают, чтобы знать, что этого автора они не любят.
Что касается Лиона. В принципе, все тут понятно. Лион достаточно узнаваем. То, что работы не подписаны, наверное, отчасти сохранена идея, как она есть в музее.
Лиля Пальвелева : Добавим к этому, что и выставка Лиона размещена внутри постоянной экспозиции. Листы мастера воспринимаются не изолированно, а на фоне работ его современников.