Сегодня в России отмечается День флага, установленный указом Бориса Ельцина в 1994 году. В России к этому празднику пока еще не привыкли. О привычках патриотизма и патриотизме в окружающих нас вещах в эфире Радио Свобода рассказал антрополог, декан факультета антропологии Европейского университета в Петербурге Илья Утехин.
- Новый государственный российский патриотизм, как и любой патриотизм, как любое такого рода явление, имеет массу аспектов, в том числе и аспект вещественный. Как патриотизм оттиснут в вещах современной России?
- Оттиснут он, скорее, в названиях вещей современной России и то, в общем, довольно ограниченного круга вещей. В некотором роде, и в дизайне тоже, но, в основном, в названиях. Тут важно противопоставить такой патриотизм, который является плодом пиара, и патриотизм, который возникает естественно. Например, немцы могут гордиться своими машинами, потому что они у них неплохие, а мы своими машинами не очень можем гордиться и поэтому «Москвичи» раньше выпускали под названием «Дмитрий Донской», была такая модель. Это были не очень хорошие машины, но назывались громко. И в таком смысле это - насилие над природой, над природой того предмета, который пытаются продвигать. Не забывайте, вещи все-таки нам дает не государство, их дают производители. Конечно, они называют эти вещи и дают им внешность в соответствии с тем, что публика ждет. Но вы же спрашиваете о государственном патриотизме, и здесь возникает вопрос на засыпку: а кто является субъектом, кто является источником этой пропаганды и такого патриотического воспитания?
Вот государство наше принимает государственную программу патриотического воспитания граждан Российской Федерации, такая программа была принята в 2001-м, до 2005-го года и после этого продолжилась. Меня здесь больше всего интересует это слово «государство». Потому что вещи вроде бы приходят к нам не от государства уже довольно давно, они в советское время приходили от государства: государство дало квартиру, кому-то оно дало машину, кому-то оно дало еще что-то. Но государство было тем, кто дает. «Дача» - вот хорошее слово для понимания этого отношения.
Государство - это субъект патриотического воспитания, а объектами являемся все мы. Здесь возникает вопрос, можем ли мы этому государству доверять воспитание нас. Потому что, конечно, мы, глядя вокруг, увидим очень много всего, в основном, пищевых продуктов, вещей, где оттиснут патриотизм. Первое, что приходит в голову, конечно, водка. Водка у нас и в советское время была, если помните, «Русская» за 4.42 и «Старорусская» за 4.12, и было много всякого локального, была «Московская». Водка у нас теперь есть самая разная, замечательная, есть водка «Путинка».
В некотором смысле государственная задача заключается в том, чтобы патриотизм на государственном уровне увязать с приверженностью государственному лидеру. Поэтому водка «Путинка» выглядит здесь абсолютно уместно. Но, понимаете, водка вообще очень показательный пример, потому что водка, она у нас для чего? Водка у нас для храбрости. Водка у нас кружит голову, как настоящее, подлинное чувство, как глубокая эмоция, как патриотическое чувство, от которого кружится голова. И в этом смысле в таком несколько комичном - может быть, ироническом - дизайне видим вот этот аспект патриотизма, который, к сожалению, оказывается ксенофобским, оказывается агрессивным. Это, конечно, юмор. Водка или коньяк в форме в стеклянной шашки или стеклянного автомата Калашникова. Тут в газете писали, Путину кто-то подарил какую-то там водку, разлитую в сосуд в форме автомата Калашникова. Да, действительно, автоматом Калашникова мы можем гордиться, это по праву, по природе, так сказать, наш патриотический предмет, но водка, разлитая в автомат Калашникова и подаренная президенту, она оказывается глубоко символичной. Потому что наш государственный патриотизм, к сожалению, оказывается в значительной мере агрессивным и ксенофобским.
- Притом, что государство пытается бороться с пьянством и алкоголизмом, а автомат, да еще с водкой, подаренный президенту, говорит совершенно о другом.
- Я думаю, что государство уже оставило эту замечательную борьбу с водкой и алкоголизмом, а вот идея пропаганды водки, которая называется для храбрости, скажем, «Флагман», она действительно несет с собой такой вот заряд, может быть, ура-шапказакидательства, куража... Слава богу, на водке не написано, кого надо убить из автомата. Но подразумевается, что если у нас есть автомат, то из него можно, по крайней мере, нацелиться, как Сталин, которому подарили знаменитую тульскую винтовку, и он целился в зал, где сидели делегаты съезда партии. В нынешней газете не написано, куда целился президент Путин.
- Помимо такой непосредственной агрессивной или государственнической задачи, тут в названиях пищевых продуктов можно обнаружить и апелляцию к некоему - не существовавшему на самом деле! - но великому прошлому. В конце 90-х годов продавали майонез, на котором было написано «изготовлен по древнерусским рецептам», или шоколад «Боярский», где было тоже написано, что бояре его ели, хотя, как известно, никакого шоколада ни в XV , ни в XVI , ни в XVII веках в России не было.
- Да, это действительно замечательные примеры и они очень хороши как иллюстрация того, что такое «идеальное прошлое», «вековые традиции» являются предметом конструирования. Причем, в случае боярского шоколада и старорусских рецептов изготовления майонеза, это конструирование настолько шито белыми нитками, что всем понятно, что это сконструировано. То есть, даже не патриотизм, на самом деле, а игра с этими символами, причем рекламная игра, которая тем самым и цепляет.
