Ирина Лагунина: 21 августа многие средства информации, в том числе и Радио Свобода, сообщили результаты очередного, проведенного Левада-Центром социологического опроса об отношении россиян к «путчу» - событиям августа 1991 года. Выяснилось, что современная российская молодежь мало что знает о событиях недавнего прошлого. Почему? Я передаю микрофон моему коллеге Владимиру Тольцу.
Владимир Тольц: Аналитический Центр Юрия Левады обследует мнения россиян об августе 1991-го с 1994 года. В этом году мое внимание привлекли последние сведения о тех, кто до сих пор «не успел разобраться» в тогдашней ситуации. Это примерно треть россиян. Цифра впечатляющая. (Статистическая погрешность подобных опросов не превышает 3%.) А еще суждения о недавней истории тех, кто в 91-м был ребенком и потому не может ответить сегодня на вопрос "на чьей стороны были тогда ваши симпатии?" (Таких среди опрошенных20 процентов). Некоторое представление об их взгляде на события 91-года дают сведения об ответе всех опрошенных на вопрос "как вам кажется, начиная с этого момента, страна пошла в правильном или неправильном направлении?" Сегодня лишь 28% россиян считают, что с августа 91-го страна движется туда, куда следует. 37% опрошенных полагают, что движется она в неправильном направлении. И еще треть (опять же – треть!) россиян затрудняется ответить на этот вопрос.
Все это вызывает новые вопросы, которые я хочу обсудить с моим, проживающим в Москве коллегой Данилой Гальперовичем. Ну, во-первых, ч то же это за люди, которым 16 лет жизни разобраться не хватило? И что же это за жизнь, которая так рихтует людей?
Данила Гальперович: Если мы говорим именно о тех, кто не может оценить события августа 91-го года не в связи со своим нежным возрастом тогда, а в связи с тем, что они все время с той поры думали, так ничего себе и не придумали, то здесь может быть объяснение, связанное с очень разной интерпретацией этих событий, с самыми разными политическими группами в России в течение всех этих 16 лет. Конечно же, в самом 91-м году, когда те, кто затеяли путч, были арестованы, преданы суды, какое-то время содержались в заключении и в общем, очевидно, каялись, свидетелям и политически активным людям в то время дали ясное понимание того, что да, была некая вина этих людей, они предприняли заговор против государства с целью захвата власти, и эта вина очевидна. Потом эти люди вместе с участниками событий 93-го года со стороны Верховного совета были амнистированы. И очевидно, что раз государство так легко их простило, то для многих оказалось, может быть они не совсем были неправы. Потом во времена Владимира Путина, когда прозвучало четкое заявление о том, что распад Советского Союза был главной геополитической трагедией 20-го века, так думает Владимир Путин, несколько раз об этом говорил, эта оценка так же влияла на мнения тех, кто в течение 16 лет оценивал, что же произошло в августе 91-го года. И я думаю, эти шатания, а очень точный вопрос и очень точный ответ – не успели разобраться – они связанны именно с этим.
Владимир Тольц: Теперь я хочу расспросить вас вот об этих 20% ныне подросших, тех, кто в 91-мбыли малолетними. Мне кажется, это, может быть наиболее важная часть опрошенных – молодежь, которую в идейном отношении сегодня пытаются оседлать всякие там «Наши» и не наши, «Местные» и прочие. Те, кому сегодня даже люди из президентской администрации сулят передать власть. Правда, не сегодня, а завтра-послезавтра. Те, кого сегодня нынешний российский президент настойчиво призывает гордиться отечественной историей. Те, кто независимо от посулов сверху, завтра-послезавтра будут ей управлять, (или ее созидать, или участвовать в ней в страдательном залоге). Вы ближе меня к этому поколению и по возрасту, и по «среде обитания». Так почему же, несмотря на все перечисленное мной, эти молодые люди не могут до сих пор «разобраться» с недавней российской историей?
Данила Гальперович: Дело в том, что, по-моему, этими событиями эти люди должны были бы по-настоящему заинтересоваться, если бы они испытывали, а они уже не испытывают, целую гамму чувств, которую испытывали люди постарше. Было очевидно, что на глазах у более старших людей ломалась страна, она менялась коренным образом. А те люди, которым сейчас 16-17 лет, моему сыну 17 лет, и я могу ориентироваться на то, что он говорит, этим людям неизвестны ощущения очень много. Например, полной задавленности или неполной задавленности, существовавшей в советское время по выражению того или иного мнения. Существование огромной империи, действительно империи с ядерным оружием, постоянно готовым к бою, особенно в последние годы перед Михаилом Горбачевым. И сам перелом, тот слом, например, когда мы ветку ломаем, мы видим самые свежие сочные щепки, они не видели и не видели этого сока этого времени, ни трагического момента, драматического, я бы сказал, момента перелома. Поэтому интерес у них меньше, они родились в другой стране, они родились и когда воспринимали власть этой страны, они видели, например, достаточно старого и больного Бориса Ельцина, они видели как-то так не слишком… Грубо говоря, они не видели Ельцина, стоявшего на танке, и они видели Ельцина, который все время работает с документами где-то за городом и появляется в виде достаточно болезненном и не вызывающем особого доверия или гордости, так получилось. И поэтому они не могут, скорее всего, оценить масштаба того, что произошло и им виднее, например, та смена, которая произошла в 99-2000-м году, когда Ельцина сменил Владимир Путин и уже семь лет правит при них. Очевидно, что этот лидер и его настроение, настроение его времени, его выражение, его модель поведения яснее, как минимум, для тех, кому сегодня 17.
Владимир Тольц: Знаете, это довольно странно, но мне до сих пор не удалось найти интерпретации тех данных последнего опроса Левада-Центра, которые мы сейчас обсуждаем. Точнее, отдельные выплески рефлексии по поводу неспособности значительной части россиян «определиться» по отношению к недавней национальной истории все же встречаются. И тут очень часто возникает тема телевидения и нарекания на него. Несомненно, роль телевидения в формировании массовых представлений о прошлом и эмоционального отношения к нему в последние годы заметно возросла. И в этом отношении телевидение, превратившись в некий «опиум для народа», существенно потеснило печатные источники попсового исторического мифа. Кстати, и в этом году, как и в прошлые, основные каналы телевидения России демонстрировали кинохронику событий 91-го, порождающие вполне определенные эмоции кадры с идущими на Москву танками, с баррикадами и т.п. Так какова же тогда роль ТВ в формировании этой неопределенности отношения молодежи к недавнему прошлому?
Данила Гальперович: Совершенно очевидно, что эта роль очень велика. Потому что неясность и расплывчатость в интерпретации этих событий, некое придание августу 91-го года скорее события исторического и важного без плюсов и минусов или событию, которое даже, наверное, носило характер трагедии опять же в трактовке Владимира Путина – это очевидно дает свое настроение тем, кто смотрит телевизор. А поскольку все основные каналы в России, каналы федерального вещания так или иначе управляются либо государством, либо огромными корпорациями с государственным участием, я имею в виду, естественно, и Первый канал, и Российское телевидение, и НТВ, то поскольку интерпретация достаточно схожая, эта неясность только нарастает. Там нет того, что было еще десять лет назад в изображении этих событий. И надо сказать, что, например, в той схватке, которую очень часто показывали в те годы, когда армия все-таки столкнулась с людьми около Белого дома, этого уже не показывают давно.
Владимир Тольц: Тогда уточним: призывающий молодых сограждан гордится российской историей президент Владимир Путин, чьи идеи и даже изображение во многом определяют сейчас телевизионную «картинку», он, что, считает, что в августе 91-ого нечем гордиться?
Данила Гальперович: Он противоречил бы сам себе, если бы он говорил ярко и открыто о том, что в 91 году российская демократия победила. Поскольку, если она победила, то остальное развитие должно было бы быть позитивным, и он на стороне победителей. Кстати, когда он тогда принимал участие, он и был на стороне победителей. Победители должны были развивать все только по нарастающей и все должно было быть лучше и лучше. Но сам Путин, во-первых, критикует своего предшественника и 90-е годы довольно часто и, во-вторых, говорит о развале Советского Союза как о трагедии. Это значит, что просто вынужден, даже будучи тогда на стороне своего мэтра и начальника Анатолия Собчака, теперь он вынужден давать неясную трактовку этого события.
Владимир Тольц: Так оценивает результаты последнего опроса Левада-Центра об августе 91-го и то, что лежит в их основе, мой коллега Данила Гальперович. Похоже, что двойственность отношения российского президента к событиям 91-го года, о которой говорил Данила, нашла в результатах упомянутого опроса россиян зеркальное отражение: на вопрос «кто был прав в те дни?» почти половина опрошенных (46%) ответила «ни те, ни другие».
