В Ингушетии новое убийство. В Назрановском районе республики неизвестными застрелен сотрудник милиции. А информационное агентство «Интерфакс-Юг» сообщает со ссылкой на источники в правоохранительных органах, что в столице Ингушетии, Назрани, обстреляно здание кинотеатра. Жертв нет, так как в этот момент в здании не было ни сотрудников, ни посетителей. Дополнительные части внутренних войск направлены на блокирование административной границы республики – это связано с участившимися нападениями на мирных жителей и милиционеров. Принимаются специальные меры по розыску нападавших и организаторов этих нападений, среди которых, как сообщают спецслужбы, есть эмиссары «Аль-Каиды». По мнению сотрудника правозащитного центра «Мемориал», специалиста по данной теме Александра Черкасова, сегодня в Ингушетии правоохранительные органы повторяют ошибки второй чеченской кампании:
- И в Чечне, и в Ингушетии, и в Дагестане нередко полевые командиры берут себе арабские псевдонимы, точно так же как многие революционеры брали себе псевдонимы в романтическое революционное время. И «Магас», и «Гефир», как называют одного из руководителей, и другие позывные раньше назывались. Но использование тем или иным персонажем арабского позывного вовсе не означает его принадлежность к арабам.
[Применительно к Ингушетии сейчас] говорится об очень больших деньгах. Я усомнился бы в этих больших деньгах, прежде всего сославшись на материалы, которые были обнародованы Федеральной службой безопасности в прошлом году. Речь идет об архиве абу-Хафса, одного из арабов, которые действительно участвовали в подполье на Северном Кавказе. В его архиве учитывался, я напомню, приход и расход денег на северокавказское подполье. И, помнится, за 2006 год там было указано, что из-за рубежа поступили деньги в размере 300 с чем-то тысяч долларов. Если мы прикинем, сколько же у нас на Северном Кавказе боевиков и сколько приходится на каждого, то, наверное, даже на патроны не хватит. В тех же бумагах, обнародованных ФСБ, говорилось, что значительная сумма – несколько миллионов долларов – была получена в качестве выкупа за высокопоставленного заложника в Ингушетии. Из этих документов следовало, что значительная, если не большая часть денег поступает отнюдь не из-за рубежа, а из, скажем так, «самофинансирования». В этом, наверное, ключ к проблеме - даже если границы России окажутся на замке, при нынешних методах борьбы с террористическим подпольем это подполье только будет воспроизводиться.
- Уже есть сообщения о том, что в республике растет недовольство действиями федеральных военных.
- Потому что тот метод, который сейчас применяется в Ингушетии, как, впрочем, применялся и в первые годы войны в Чечне - он только порождает мобилизационную базу для организаторов подполья. Внесудебные казни, пытки, зачистки практически по чеченскому сценарию – они ведь в Чечне привели к тому, что несколько лет продолжалась масштабная партизанская война. И только когда наступил этап чеченизации конфликта, когда полномочия были переданы местным силовым структурам из этнических чеченцев (которые хотя и применяли насилие, но значительно более избирательно действовали) - удалось значительно снизить общий уровень насилия в Чеченской республике. А в Ингушетии сейчас, по сути дела, повторяется негативный опыт первых лет второй чеченской. Насилие несоразмерно, насилие неизбирательно, а это только порождает сопротивление. И боюсь, что это куда более правдоподобное объяснение, нежели миллионы, вдруг поступившие из-за рубежа.
До сих пор никто никогда не говорил о том, что якобы у подполья появились такие деньги - хотя обострение обстановки там идет уже очень давно. Центральные средства массовой информации об этом говорят только последние полтора месяца. А обострение идет уже как минимум на протяжении последних полутора лет, и до сих пор никто о больших деньгах не говорил. Боюсь, что это объяснение, которое снимает ответственность с тех, кто должен задуматься над собственной тактикой в борьбе с реальной опасностью. Вряд ли можно в течение многих лет тушить пожар бензином.
- П резидент республики Мурат Зязиков принял решение запретить митинги и вообще все массовые акции, сославшись на печальный опыт Грозного. Можете напомнить, что это за опыт? И, главное, не ухудшит ли это решение ситуацию в самой Ингушетии?
- Мурат Магомедович Зязиков говорит о слишком давнем опыте. Он, видимо, имеет в виду массовые митинги 1991 года, приведшие к падению советской власти в Чечне и к установлению власти сепаратистов. Если же просто молчать о том, что происходит в Ингушетии, то, боюсь, как раз ситуация может приблизиться к взрыву.
- Кадыров заявил о том, что может навести порядок и в Ингушетии, знает, как это сделать, и даже предложил конкретные меры.
- В чем была эффективность действия Рамзана Кадырова и его силовых структур? В том, что вчерашние боевики, перейдя в его силовые структуры, направлялись затем для борьбы с подпольем в те места, где раньше жили и воевали. Боюсь, что никто сейчас не пойдет на то, чтобы каким-то образом подполье нынешнее, действующее в Ингушетии, перелить в новые силовые структуры. Так что методы, которые оказались эффективными в Чечне, я не говорю здесь об их законности и так далее, вряд ли окажутся применимы в Ингушетии.
- Говорят о том, что руководит этим подпольем Доку Умаров.
- Умаров – это сейчас лидер чеченского вооруженного сопротивления. То, что центр тяжести и боевые действия были переведены в Ингушетию из Чечни уже достаточно давно, очевидно, и об этом свидетельствует даже то, что Шамиль Басаев погиб в Ингушетии, а не где-нибудь в Веденском районе. Это следствие разных процессов, но, в частности, и того, что в Ингушетии (не в последнюю очередь тактикой, избранной российскими силовыми структурами) была создана достаточная мобилизационная база для вооруженного подполья. Нечто подобное было и в Кабардино-Балкарии. Но если мы обратимся к опыту Европы, то и в Стране басков, и в Северной Ирландии жесткие действия полицейских и армейских структур лишь способствовали воспроизводству подполья. Везде так. Это наиболее естественные действия для силовых структур. А недисциплинированные войска или, более того, силовые структуры, которые считают, что нарушение законов, кодексов, систематическое нарушение прав человека полезно для дела - очень опасны. Потому что, в конечном счете, для дела это вредно, это лишь умножает силы противника.
