Программу ведет Никита Татарский. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева.
Никита Татарский: В Третьяковской галерее на Крымском валу открылась персональная выставка Андрея Грос ицкого, чье творчество является неотъемлемой частью нонконформизма советского периода. До 80-х годов живописец выставлялся только на полуподпольных выставках. Сейчас его картины востребованы крупнейшими музеями.
Лиля Пальвелева: Одна из выставок Андрея Гросицкого называлась «Жизнь вещей», и точнее формулировки не придумаешь. С завидным постоянством на протяжении многих лет главными героями своих картин художник делает конкретные предметы. Причем, он любит пристально вглядываться в совершенно бросовые вещи – растерзанные тюбики краски, из которых старательно добывали последние капли содержимого, раздавленные жестяные банки, изрядно помятое алюминиевое корыто… Всякий, кто видел картины Гросицкого, говорит о том, что в его изображениях на чувственном уровне ощущается память о человеке, прикасавшемся к предмету, хотя самих людей художник никогда не пишет.
Но какую память могут хранить бесчисленные ржавые трубы и прочие промышленного вида железяки? Вот как отвечает на этот вопрос автор.
Андрей Гросицкий: Мне трудно объяснить, почему именно у меня пристрастие к изображению всяких ржавых штук, труб, ключей, замков. Я нахожу в них все-таки какую-то память об ушедших поколениях, то есть определенное такое очеловечивание предметов, конечно, существует. Но это все преобразуется в произведения искусства. И такого однозначного прочтения не может быть.
Лиля Пальвелева: И все-таки, у объектов Гросицкого угадываются и собственные биографии и даже характеры. Как вопль ужаса - название работы «Она застряла!», где некая распластанная банка своими неровными краями прижата рамой картины, да так, что края предмета вылезают за контуры. Кстати, вещам у Гросицкого нередко тесно внутри традиционного прямоугольника рамы, и они, так или иначе, пытаются вырваться наружу. При этом мастер подчеркивает.
Андрей Гросицкий: Если бы я даже пытался объяснить многослойность, такую смысловую, то это было бы очень затруднительно для меня. В процессе работы, конечно, я не думаю о том, что я хочу выразить. Просто возникают такие образы, и я их пытаюсь реализовать. А предмет, конечно, для меня очень давно какой-то сокровенный смысл имеет.
Лиля Пальвелева: И оттого так любовно Андрей Гросицкий пишет фактуры. У него даже ржавчина кажется драгоценной и не оторвать взор от благородной зернистой поверхности гири.