Ирина Лагунина: На протяжении последних двух лет, руководители силовых министерств Кабардино-Балкарии неоднократно заявляли о том, что им удалось полностью ликвидировать вооруженное подполье республики. Это стало возможным благодаря действиям правоохранительных органов, выявивших после нападения вооруженных экстремистских групп на Нальчик в 2005-м году, всю конспиративную сеть салафитских джамаатов. Между тем, нынешним летом в республике вновь зазвучали выстрелы и взрывы. О причинах активизации радикалов Андрей Бабицкий беседовал с экспертами по Северному Кавказу.
Андрей Бабицкий: Как и в случае с Ингушетией, несмотря на разную масштабность диверсионной активности, речь идет о распространении на значительной части территории Северного Кавказа идеологии исламского радикализма, считает заведующий отделом межнациональных отношений Института военного и политического анализа Сергей Маркедонов.
Сергей Маркедонов: Мне не кажется, что активизация исламских радикалов в Кабардино-Балкарии связана с какими-то исключительными особенностями Кабардино-балкарской республики как таковой. На сегодняшний момент можно такое образное дать описание ситуации на российском Северном Кавказе. Борьба российских спецслужб с подпольем, она напоминает борьбу богатыря с драконом. Отрубаешь одну голову, и появляется на месте две-три головы. Проблема-то проста, как мне кажется, на самом деле, проще, чем многим представляется. Не ликвидируются предпосылки, которые делают популярность исламского радикализма в этом регионе вообще. Можно физически уничтожить того или иного боевика. Если мы посмотрим на два-три последних года, мы увидим, что Масхадова нет, Басаева нет, президента Сайдуллаева, президента непризнанной республики Ичкерия, нет. Один Доку Умаров остался. Вот информация о гибели Рапали Халилова появилась в средствах массовой информации. После Нальчика была фактически уничтожено физически кабардино-балкарская подполье. Однако же активизация происходит то в одном, то в другом месте. Этот год стал годом Ингушетии, безусловно, на Северном Кавказе. В Кабардино-Балкарии определенная активизация. Потому что власть не решает основополагающие проблемы, прежде всего связанные с интеграцией этих территорий в общероссийский социум. До тех пор, пока эта задача не просто будет решаться, а хотя бы поставлена в повестку дня, мне кажется, что исламский радикализм будет популярен.
Андрей Бабицкий: Кандидат исторических наук, зав отделом Кабардино-балкарского института гуманитарных исследований Светлана Акиева так же уверена, что в республике действуют те же силы, которые в октябре 2005 года осуществили нападение на Нальчик.
Светлана Акиева: Если говорить о тех структурах, которые в октябре 2005 года выступали - это молодые мусульмане, если они были, то они ушли в подполье, они не исчезли, они просто не могли исчезнуть. Убрана только верхушка, а те недовольные и входящие в эти структуры, они могли затаиться, уйти. Причины появления всех этих структур не изжита – не изжита бедность, не изжиты диспропорции в развитии, не изжиты масса других факторов, приводящих к появлению всего этого.
Андрей Бабицкий: Руководитель кабардино-балкарского правозащитного центра Валерий Хатажуков отрицает наличие в республике сколько-нибудь серьезной силы, которая способна была бы действовать сама по себе.
Валерий Хатажуков: Здесь в Кабардино-Балкарии, я считаю, такого профессионального подполья с хорошей конспирацией, которое располагает действительно серьезными ресурсами, мое убеждение, что такого подполья здесь нет. Оно после этих событий, уже два года прошло, на самом деле оно себя каким-то серьезным образом не проявило. Но безусловно, отрицать, что эти акции имеют отношение к исламским боевикам, было бы совершенно неверно. Но я придерживаюсь версии, есть такое мнение, что такие ни были бы рычаги, все уходит куда-то к выборам и кто-то дергает за какие-то ниточки и так далее. Характер этих взрывов, которые произошли, здесь ощущение такое, что организаторы делали все, чтобы никто не пострадал. В эти дни 7-8 сентября, когда шли праздники, которые были организованы, на улице были тысячи, десятки тысяч человек. Какие бы меры предосторожности ни принимали, никто не смог бы помешать, если бы они попытались устроить какую-то акцию в толпе. Это невозможно было бы прекратить.
Андрей Бабицкий: По словам Сергея Маркедонова, радикальный ислам в границах Северного Кавказа оказался наиболее органичным конкурентом разнообразных социально-политических и религиозных доктрин, пришедших на смену коммунизму.
Сергей Маркедонов: Потому что больше какой-то идеологии, лозунгов реально нет, которые могли бы быть протестными. Скажем, коммунистическая идея, она показала свою несостоятельность давно. Сейчас попытки ее реанимировать вряд ли реализуются положительно. Социал-демократия в общероссийском контексте пока не получается, нет каких-то социальных сил для этого. Либеральная идея, понятно, что на Кавказе вряд ли она, да и в России в целом наберет какую-то популярность. Национализм в качестве протестной идеи, он себя в значительной себя дискредитировал в начале 90 годов. То, что касается российского интегризма, как идеологии, сама власть, к сожалению, мало работает в этом плане и пассивно. Поэтому исламский радикализм действительно становится некоей отдушиной для многих. Вчера в связи с убийством Халилова очень интересный сюжет – это «трудовая» биография этого боевика. Человек родился в городе Буйнакске, маленьком северокавказском городке, служил в пограничных войсках. То есть путь для многих типичный. Служил в советской или российской армии, может быть даже был отличником боевой и политической подготовки. Вернулся, в меру пил, в меру дебоширил с женой и так далее. Потом увлекся радикальным исламом. Вот мне кажется, до тех пор, пока власть не прекратит превращение бывших пограничников или служащих советской армии в боевиков. Потому что уничтожить того или иного боевика в общем-то можно, обладая определенной агентурной информацией и имея какое-то специальное мастерство, скажем, эта проблема решаема. Но важно уничтожение предпосылок. Вот до тех пор, пока остается на Кавказе сильная коррупция, кумовство, протекционизм со стороны федерального центра этим дискредитирующим себя политикам, естественно, будет ассоциация с тем, что эти политики связаны с Москвой, значит Москва виновата. Неумелый диалог с представителями разных исламских течений, когда любой исламский неофит может попасть под обвинение в радикализме и так далее. Нецивилизованные решения земельных вопросов, зачастую банальный просто обман, связанный с земельными угодьями. А на Кавказе дефицит всегда, исторически это важная проблема. До тех пор, пока этот комплекс проблем будет не то, что решаться, а хотя бы поставлен в повестку дня, к сожалению, исламский радикализм и враждебный российским интересам и модернизационному проекту в России, безусловно, враждебный, он будет популярен, к сожалению. И власть будет обречена на рубку голов и появление вместо одной трех.
Андрей Бабицкий: Руководитель правозащитного центра Валерий Хатажуков, однако, полагает, что президенту республики Арсену Канокову удалось переломить ситуацию именно в сфере нарушения прав молодых мусульман, и как раз благодаря этому Кабардино-Балкария не повторила опыт Ингушетии.
Валерий Хатажуков: Если мы хотим быть объективными, мы должны признать, что принципиальные изменения в этом отношении произошли. Я могу судить по нашей деятельности. Мы в последнее время среди тех, кто к нам обращается, жалуется на правоохранительные органы, мы не фиксируем фактов физического насилия, такого уже не происходит. И это такая тенденция, она есть. И в этом смысле нельзя говорить, что ситуация не изменилась, она изменилась. Если нам пока удается избегать этой ситуации в Ингушетии, именно благодаря тому, что мы сегодня уже можем говорить, что нет этих массовых репрессий, этого насилия уже нет. С другой стороны, есть эти силы, которые были связаны с прежним режимом, у них еще огромные ресурсы, у них связи в Кремле и они не хотят уступать эту власть, и они очень сильны.
Андрей Бабицкий: Кандидат исторических наук, зав отделом Кабардино-балкарского института гуманитарных исследований Светлана Акиева согласна с тем, что нет оснований говорить о серьезных угрозах со стороны исламского подполья, которое сегодня уже не способно мобилизовать в свои ряды значительное количество молодых людей.
Светлана Акиева: Я могу судить по общему настрою населения. Большинство населения, значительная часть населения занята вопросами экономического выживания, с одной стороны, и большинство населения все-таки далеко от этих проблем. И поверьте мне, внутри самой республики я могу говорить о простом народе, вряд ли большинству населения нужна дестабилизация. Мне кажется, это мое мнение, Северный Кавказ, в частности, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, центральный Кавказ как-то устал от нестабильности, от конфликтов, ему они не нужны. Если судить по середине 90 годов, мне кажется, тогда была больше причин и больше было недовольных, чем сегодня.
Андрей Бабицкий: Светлана Акиева уверена, что принципиальной разницы между Кабардино-Балкарией и другими российскими регионами не существует, а потому будущее республики определяется общероссийскими процессами.
Светлана Акиева: Мне все-таки кажется, что в перспективе на ближайшее время, если не будет серьезных проблем внутри самой России, скажем так, каких-то катаклизмов. Северный Кавказ – это все-таки часть российского государства и здесь ситуация мало чем отличается от, допустим, той же ситуации в Москве, в Волгограде или Рязани. Здесь те же процессы идут. И я не могу сказать, что кому-то на сегодняшний день удастся раскачать ситуацию так сильно по сравнению с тем же 2005 годом. Произошел некий отток определенных сил от активной деятельности в этом ключе. Все-таки уровень охвата населения не такой, как сейчас. Потому что до 2005 года у них было больше возможностей для работы среди молодежи под лозунгом того, что они не согласны с духовным управлением мусульман, что неверно трактуют. У них было больше возможностей для работы. Просто на уровне обыденного сознания той же молодежи вряд ли кто-либо хочет идти и умирать ни за что фактически.
Андрей Бабицкий: Сергей Маркедонов так же не склонен считать наличие подполья серьезной угрозой. Однако, по его мнению, игнорировать процессы, явно набирающие силу, контрпродуктивно.
Сергей Маркедонов: Сегодня я не являюсь стопроцентным пессимистом в этом вопросе, потому что сегодня мы можем говорить о том, что каких-то жестких иерархизированных структур террористических, каких-то квази-государств, квази-территорий черных, которые бы контролировались террористическими диверсионными группами, их нет. Действительно, эти группы действуют автономно достаточно, мало связаны между собой. В случае с Ингушетией если говорить, там вообще лидеры не очень видны. Если в Дагестане есть яркие лидеры, публично себя декларирующие, то в той же Кабардино-Балкарии не слишком много ярких фигур. Может быть можно одного Астемирова вспомнить в качестве яркого, публичного лидера. То есть все это говорит о том, что на сегодняшний момент не фатальны эти угрозы. Очень многие диверсионно-террористические группы - это зачастую люди, которые главной мишенью имеют республиканскую власть, а не федеральную. Это тоже может успокоить. Но в принципе это успокаивать не должно. Потому что есть же тенденции определенные. Тенденции таковы, что уничтожаются физически лидеры, проблемы не решаются. Все это приводит к воспроизводству. Да, пока не слишком масштабному, да, пока не связанному друг с другом. Да, мы можем говорить об определенных этнических маркерах, которые мешают все это общеисламское движение Кавказа сделать единым. Там много есть между ними разных противоречий. Те же самые ваххабиты, они далеко не едины во взглядах даже на отношения с суфиями, далеко не едины. Все этого говорит о том, что да, пока не фатальная ситуация. Но если ничего не делать и говорить о том, что все замечательно, все хорошо, то, конечно, ситуация не в пользу государства.
