Тамара Ляленкова: Был бы жив Казанова, он позавидовал бы самому себе, своей неувядающей популярности. Мебельная фабрика, клубы, напитки, многочисленные секс-шопы, названные в его честь, не говоря о частоте употребления его имени даже не в книжной, а в разговорной речи - лучшего памятника он вряд ли мог пожелать.
Джованни Джакомо Казанова, получивший духовное образование, служивший в венецианской армии, игравший в театре на скрипке, занимавшийся химией и математикой, предприниматель и авантюрист, всему миру известен исключительно как великий любовник. Таким его сделали написанные уже в старости мемуары, хотя прочие литературные опыты Казановы и современников, и потомков оставили равнодушными. Я попросила Александра Строева, профессора университета Сорбонны, рассказать почему.
Александр Строев: Во-первых, Казанова был первым в истории литературы человеком, который так подробно сам рассказал о своих любовных похождениях. Во французских романах XVIII века, разумеется, уже рассказывали о своих любовных похождениях, о приключениях либертенов, но все-таки это были романы. Во-вторых, количество любовных приключений было меньше. Хотя Казанова, как известно, в своих мемуарах все любовные приключения не рассказал. Подсчеты исследователей – в основном дамы любят считать, сколько у Казановы было любовных побед, - дают очень скромную цифру: 140-150 женщин упоминаются в мемуарах. Если поделить эти 150 женщин на время, которое Казанова активно занимался любовью, то получается 2-3 женщины в год - рацион практически монашеский по нашим представлениям. На самом деле Казанова знал гораздо большее количество женщин, просто он в своих мемуарах, которые называются "История моей жизни", рассказал о самых важных встречах. Но почти все женщины, о которых рассказывает Казанова в своих мемуарах, это женщины, которых Казанова так или иначе любил. В мемуарах чувствуется невероятное притяжение Казановы, который любит любовь. И женщины очень чутки к этому интересу Казановы, они почти никогда не обижаются на него, даже если он их совершенно бессовестным образом эксплуатирует, как он это сделал в России: купил крепостную крестьянку, которую называл по имени героини Вольтера Заира, и переуступил ее пожилому архитектору Ринальди. Почти сутенер, что говорить. И при этом остается обаятельным, все женщины его любят, легко с ним расстаются. Он все время возвращается к своим старым возлюбленным, потом влюбляется уже в дочерей своих возлюбленных. В конце мемуаров вдруг появляются его собственные внучки, в которых он тоже влюбляется. Видимо, это уже какие-то такие инцестуальные фантазмы, старческие, но весь мир превращается в его огромную семью, где все друг друга любят. И я думаю, что это было совершенно новым.
Второе обаяние - это его умение рассказать в том числе и о жизни своего тела. Это довольно новые вещи для французской литературы XVIII и XIX века. Казанова же очень естественно рассказывает о том, как он занимается любовью, как у него может быть несварение желудка, как у него может пойти кровь, как он будет потеть...
Тамара Ляленкова: Те переводы, которые были, насколько они верны, точны?
Александр Строев: Переводы с французского на французский очень забавны, потому что делал их Лафорк, преподаватель французского языка, который жил в Дрездене. Французский язык, оригинальный, Казановы очень энергичный, быстрый и неприглаженный, с каким-то количеством итальянизмов, но довольно правильный. Когда Лафорк начинает переписывать, он улучшает стиль. Казанова был человеком верующим, а в XIX веке лучше было быть антиклирикалом, поэтому Казанова становится антиклирикалом. Казанова не выносил Французскую революцию, все страницы с критикой Французской революции при переводе исчезают. Подлинный Казанова достаточно другой персонаж. Ну, например, гомосексуальные эксперименты Казановы... не так, что бы у него было очень много любовных связей с мужчинами, но несколько-то было, однако в варианте Лафорка этого нет. И меньше болезней венерических. Потому что, по подсчетам исследователей, Казанова болел практически всеми известными тогда венерическими заболеваниями.
Казанова, как правило, не очень рассказывал про чистую физиологию секса, нет, он довольно быстро это проскакивает. Иногда он может написать такую резкую, довольно грубую фразу: "Я ее разложил у изножья постели" - и все. А Лафорк может написать на эту тему еще дополнительные полстраницы, сделать какое-то сентиментальное описание внешности героины, он превращает это в такое розовое чтение, засовывает туда свои собственные эротические фантазмы, и это очень забавно.
Тамара Ляленкова: И миф возник именно благодаря этому тексту?
Александр Строев: Миф возник, безусловно, благодаря вот этому поддельному Казанове. Казанова становится не итальянцем с его взрывными, импульсивными реакциями, а более приглаженным французом.
Тамара Ляленкова: Итак, благодаря итальянскому темпераменту, переведенному на французский манер, появился Казанова-миф, человек, которого никогда не было, но в реальность существования которого поверили все. Кем на самом деле был Джованни Джакомо, я попросила рассказать автора книги "Казанова", вышедшей в серии ЖЗЛ, Елену Морозову.
Елена Морозова: Он принадлежал к великому племени авантюристов XVIII века, то есть людей свободных, раскованных. Не делал абсолютно ничего. Он путешествовал. Но при этом необходимо было добывать деньги. Проще всего их было добывать за игорным столом, особенно если уметь немножко передергивать. Иногда он действительно выигрывал. Очень часто его содержали любовницы, потому что это было принято, так как он был великолепным любовником. И если он влюблялся и заводил роман с кем-то из состоятельных дам, они его содержали.
Он не делал ровным счетом ничего. Он придумывал авантюры. Организовал в Париже лотерею и какое-то время получал доходы с этой лотереи. Когда он попытался стать фабрикантом и открыть фабрику шелков, он не сумел стать фабрикантом, потому что, наняв работниц, понял, какие они все хорошие и замечательные, и разорился на своих работницах. Например, когда он был при дворе Екатерины, он представил ей записку о проекте разведения шелковичных червей на Волге. Больше 10 лет он морочил голову некой маркизе де Юрфе, которую обещал превратить в мужчину, переродить ее. Видимо, он был очень хорошим психологом, потому что он видел тех людей, на которых он мог испытывать свои фантазии.
Тамара Ляленкова: А его пресловутая влюбчивость, это своего рода спорт или просто свойство натуры?
Елена Морозова: Мне показалось, что это свойство натуры. Это была легкость характера, удивительная. И таких людей действительно мало. Он был венецианец, черноволосый, с большим носом, яркий, очень физически выдержанный. И плюс Казанова был великолепный рассказчик. Чем он еще мог обаять женщину? Словом. Он чувствовал, что надо говорить, как надо говорить и с кем надо говорить. И Казанова был очень цельной натурой. И почему он вошел в легенду? Потому что фактически, кроме одной единственной женщины - лондонской куртизанки Шарпийон, которая обманула его и довела почти до самоубийства, не то что бы она его отвергла... Она же его не отвергала сразу, а именно водила за нос. Это было юное создание, ей было лет 16-17, она была красавица, а Казанова действительно влюблялся в любую красавицу, влюблялся не надолго, но честно ей говорил: "Сейчас я люблю вас, но я люблю еще Жанетту, Жоржетту..." - и так далее. А она решила над ним посмеяться. В Казанове она увидела его слабое место. Она, пожалуй, была единственной, которая увидела, что его любовь к женщине - в этом есть великая слабость, что если женщина откажет, он этого боится.
Опять же корни уходят в детство. Ведь он очень долго плохо говорил. Даже его собственная мать поначалу считала его дебилом. Конечно, он был обделен вниманием матери. И она это поняла и почувствовала. И поняла, как можно им играть. И она играла им. Она требовала у него денег. "Да, сегодня вы останетесь у меня, но обязательно мы будем в темноте". И в этой темноте надевала на себя рубашку длинную, до колен, зажималась. Короче, он так ни разу и не переспал с этой женщиной. Хотя они были в невероятной близости. И она понимала, что этот отказ уязвит его глубоко, что он будет страдать от этого. Все остальные женщины были счастливы с ним.
Говоря "Казанова", мы понимаем мужчину, который имеет успех у женщин, и все женщины падают перед ним. Но ведь, на самом деле, было наоборот: перед ними падал Казанова, он видел женщину и влюблялся. Это он падал перед ней на колени, это он говорил: "Ты самая красивая! Ты самая замечательная!" Не важно, кто это была, самая последняя куртизанка, но он все равно ей говорил: "Ты самая прекрасная! Ты замечательная! Ты великолепная!" Именно поэтому они его любили. Именно потому, что это был мужчина, который не стеснялся любить женщину, хотя в те времена к женщинам отношение было как к существам низшим. Недаром женский вопрос в эпоху Французской революции стоял очень остро. Именно эта легкость и это человечное отношение к женщине, по-моему, и сделали Казанову образцом любовника. А потом, он не умел быть старым, и он погружался в свою молодость. Наверное, еще поэтому и написано так блестяще и с таким чувством. Он же писал мемуары перед смертью, и он их не завершил. Вот если бы кто-то ему сделал такую же блистательную старость, если бы в свете его продолжали слушать, наверное, этих мемуаров бы и не было, мы так бы и не знали о великом любовнике.
Тамара Ляленкова: Великий любовник, который всю жизнь искал недополученной в детстве любви, блестящий мемуарист, прикованный к письменному столу цепями старости, настоящий Казанова вряд ли стал бы мифом, если бы не популярный пересказ с французского на французский, сделанный в XIX веке. Подлинные мемуары Казановы на французском языке впервые было изданы только в 1962 году прошлого столетия.
Об этом в сегодняшней передаче рассказывали профессор университета Сорбонны Александр Строев и литературовед Елена Морозова.
