Ирина Лагунина: На прошлой неделе в Нью-Йорке с визитом находился президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад. И, как мы уже сообщали в наших информационных программах, одним из публичных мероприятий, организованных в рамках этого визита, было выступление Ахмадинеджада в Колумбийском университете. Хорошо или плохо поступил президент университета Ли Боллиджер, предоставив трибуну заклятому врагу Америки? Споры об этом в Америке все еще продолжаются. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Ахмадинеджад прибыл в Нью-Йорк для участия в очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Для правительства США иранский лидер – нежелательное лицо, но в силу своих обязательств перед ООН оно выдало ему въездную визу с условием, что передвигаться Ахмадинеджад будет в радиусе 25 миль от центра города, которым считается площадь Коламбус-сёркл на Манхэттене. Никакие высокие должностные лица США с ним не встречались. Городские власти, кроме того, отказали ему в посещении мемориала Ground Zero, сооружаемого на месте катастрофы 11 сентября. В поисках трибуны, с которой президент Ирана мог бы в неформальной обстановке изложить свои взгляды, иранское представительство при ООН обратило взоры к Колумбийскому университету, на факультете международных отношений которого действует форум «Мировые лидеры». Именно этот форум несколько лет назад приглашал Владимира Путина. В прошлом году приглашение было направлено Ахмадинеджаду, но тогда выступление не состоялось. Университетское начальство подтвердило, что приглашение осталось в силе.
Этот ответ возмутил консервативных комментаторов. Вот фрагмент из программы Билла О’Рейлли на телеканале FOX News. В этой программе есть рубрика «Патриоты и ничтожества». В своей гневной филиппике Билл Орейлли напоминает о приеме, Который студенты Колмбийскуого университета оказали Джиму Джилкрайсту – создателю и предводителю самочинной добровольной пограничной службы на границе с Мексикой – члены организации называют себя минитменами.
Билл Орейлли: А теперь – о ничтожествах и патриотах. Наш патриот сегодня – самый богатый человек в Америке Билл Гейтс. Его состояние оценивается более чем в 59 миллиардов долларов. И он очень щедро раздает свои деньги. Вот и теперь он жертвует 280 миллионов на борьбу с туберкулезом – эта болезнь убивает два миллиона человек в год. Билл Гейтс – патриот. А в ничтожества сегодня попал один из самых трусливых президентов университетов этой страны. Как мы уже сообщали, Колумбийский университет предоставит возможность выступить президенту Ирана Ахмадинеджаду. Напомню: этот тот самый Колубийский университет, который допустил, чтобы вышедшие из-под контроля студенты угрожали лидеру минитменов, когда он выступал в университете. С этими студентами ничего не случилось. Дело в не в Ахмадинеджаде, дело в наличии смелости. У президента Колумбийского университета ее нет. Он – ничтожество.
Владимир Абаринов: Против приглашения Ахмадинеджада в один голос выступили почти все кандидаты в президенты от обеих партий. Демократ Хиллари Клинтон.
Хиллари Клинтон: Если бы я была президентом университета, я бы его не пригласила.
Владимир Абаринов: Республиканец Руди Джулиани.
Руди Джулиани: Это лишено всякого смысла – предоставлять ему трибуну, оказывать ему тот знак уважения, какой оказывает Колумбийский университет своим приглашением выступить, как будто ему есть что сказать серьезного.
Владимир Абаринов: Республиканец Джон Маккейн.
Джон Макейн: Нас беспокоит тот факт, что он получил трибуну, с которой излагал свою политику ненависти и разрушения, характерную для образа действий Ирана по отношению к Соединенным Штатам, особенно в том, что касается Ирака.
Владимир Абаринов: Демократ Джон Эдвардс.
Джон Эдвардс: Необходимо проявлять величайшую осторожность, чтобы такие люди не использовали подобные встречи в пиаровских или пропагандистских целях.
Владимир Абаринов: Демократ Барак Обама.
Барак Обама: Я бы не принял такое решение. Но мы не должны бояться разглагольствований таких людей, как Ахмадинеджад.
Владимир Абаринов: Оказалось, сенатор Обама не видит противоречия между этим своим заявлением и обещанием, если он станет президентом, начать прямые переговоры с Ираном.
Барак Обама: Моя позиция нисколько не изменилась: сильные президенты сильных стран должны говорить с противником.
Владимир Абаринов: В день приезда Ахмадинеджада в университете царил ажиотаж. Студенты, желающие попасть в зал, занимали очередь за несколько часов. Входные билеты, появившиеся в продаже он-лайн, были раскуплены за полтора часа по цене билетов на концерт Брюса Спрингстина. Студенты, несогласные с решением президента, готовились провести акцию протеста. «Боллинджер, жалеешь, что нельзя пригласить бин Ладена?» - гласила одна из листовок. Президент университета Ли Боллинджер в своем вступительном слове постарался объяснить свое решение.
Ли Боллинджер: Тем, кто считает, что это мероприятие не должно было состояться, что университету не надлежит проводить подобные встречи, я хочу сказать: я понимаю вашу позицию, уважаю ее и считаю обоснованной. Вопрос о пределах свободы слова как одной из академических вольностей должен сам быть предметом свободной дискуссии. Как гласит один из знаменитых афоризмов, свобода слова – эсперимент, как и вся жизнь. Тем не менее, я хотел бы сказать со всей силой убеждения, на какую я способен: это правильное решение; принять именно такое решение требовали от нас существующие нормы свободы слова, устоявшиеся как в американских университетатх вообще, так и в Колумбийском в частности. Тем из нас, кто испытывает сегодня обиду и боль, я говорю от имени всех нас: нам очень жаль, и мы сделаем все, на что способны, чтобы утешить вас.
Владимир Абаринов: Затем Ли Боллинжер обратился к гостю.
Ли Боллинжер: В этом самом зале в прошлом году Вацлав Гавел рассказывал нам о «бархатной революции», а сегодня вечером мы услышим нечто подобное от президента Чили Мишель Башелет. Обе эти необыкновенные истории напоминают нам о том, что нет таких тюрем, которые помешали ли бы целому народу обрести свободу, если он хочет этого. Мы в этом университете не стесняемся критиковать свое собственное правительство за то, что оно не действует в соответствии с моральными ценностями нашего общества, и мы не постесняемся критиковать вас. А потому давайте внесем ясность с самого начала. Г-н президент, вы демонстрируете все отличительные свойства ограниченного и безжалостного диктатора.
Владимир Абаринов: Президент университета перечислил претензии мирового сообщества к иранскому президенту. Это, прежде всего, преследование инакомыслящих (в числе недавних узников режима оказался и выпускник Колумбийского университета), гомосексуалистов, и приверженцев веры бахай, отрицание Холокоста, призывы стереть с лица земли Израиль, финансирование террора, «война чужими руками» против американцев в Ираке, стремление обзавестись ядерным оружием. А закончил Ли Боллиджер так.
Ли Боллинжер: Откровенно говоря, г-н президент, я сомневаюсь в том, что вам достанет интеллектуальной смелости ответить на эти вопросы. Но для нас будет не мало значить и ваше стремление уклониться от ответов. Я ожидаю от вас проявлений фанатического склада ума, фанатизма, которым отмечены ваши слова и дела. К счастью, как мне говорили эксперты, все это лишь подрывает ваши позиции в Иране в глазах множества граждан, людей с добрым сердцем и интеллектом. Год назад, как мне сообщили люди, которым можно верить, ваши абсурдные и воинственные заявления, сделанные здесь, в этой стране, на встрече в Совете по международным отношениям, так поразили разумных иранских граждан, что это привело вашу партию к поражению на декабрьских муниципальных выборах. Да будет так еще и еще раз.
Владимир Абаринов: Махмуд Ахмадинеджад упрекнул Ли Болиджера в невежливости по отношению к гостю, но ни на один из вопросов, действительно, прямо не ответил. Так, например, о Холокосте он сказал, что не отрицает его, а всего лишь поощряет дальнейшие научные исследования этой темы.
Махмуд Ахмадинеджад: Я ученый, как и вы. Можно ли сказать, что изучение какого-го предмета закончено? Разве изучение истории завершено? Каждое новое исследование добавляет новые грани. Зачем препятствовать науке?
Владимир Абаринов: По его словам, в Иране еврейское меньшинство находится чуть ли не в привилегированном положении, чего нельзя сказать о палестинцах Государства Израиль.
Махмуд Ахмадинеджад: Вы должны знать, что, согласно иранской конституции, один член парламента приходится на 1540 тысяч избирателей, тогда как количество евреев, живущих в Иране, составляет лишь патую часть от этого числа. Тем не менее, они имеют своего представителя в парламенте. Наше предложение по решению палестинской проблемы, существующей вот уже 60 лет – это гуманное, демократическое решение. Дайте возможность палестинцам самим избрать свою судьбу. Это соответствует Уставу ООН. Пусть евреи, мусульмане, палестинцы решают, как они будут жить дальше вместе. Пусть проведут свободный референдум. И пусть никто не вмешивается в волеизъявление палестинского народа, пусть не сеет раздор. Не продавайте другим оружие на миллиарды долларов. Пусть палестинцы сами определят свою судьбу.
Владимир Абаринов: Уже на следующий день на Ли Боллиджера обрушился новый шквал критики. На страницах студенческой газеты Columbia Spectator спорили студенты и преподаватели. Мнения разделились. Масла в огонь подлил декан факультета международных отношений Джон Котсворт в интервью телекомпании FOX News.
Джон Котсворт: Если бы Гитлер приехал в Нью-Йорк на какую-нибудь встречу мировых лидеров, если бы Гитлер находился в Соединенных Штатах и искал бы возможность выступить публично, он нашел бы для этой цели множество трибун в США. Если бы он пожелал участвовать в дискуссии со студентами и преподавателями Колумбийского университета, мы, несомненно, пригласили бы его.
Владимир Абаринов: Историки сразу вспомнили, что в 1933 году нечто подобное и произошло: в Колумбийском университете выступал посол нацистской Германии в США Ганс Лютер. Тогда по этому поводу тоже кипели страсти. Некоторые студенты пытались сорвать выступление, но их вывела из зала полиция. Администрация рассыпáлась перед гостем в любезностях. Зачинщиков антинацистской демонстрации исключили из университета. Но у этой истории есть и другая сторона медали. Арнольд Байкман, который как раз в 1933 году был редактором газеты Columbia Spectator, рассказал, как к нему явилась депутация американского комсомола – Лиги молодых коммунистов, и потребовала опубликовать редакционную статью против приглашения Лютера. «Я спросил, - пишет Байкман, - как быть с советским послом Максимом Литвиновым, который приглашен прочесть лекцию. Представители Лиги ответили, что никакого сравнения быть не может». В итоге газета поддержала приглашение Лютеру, а сегодня, пишет Байкман, «я горжусь тем, что моя альма матер предоставила трибуну президенту Ирана». А вот некоторые другие мнения. Дейл Стал, аспирант исторического факультета.
Дейл Стал: Нашему президенту, возможно, не стоило выступать с персональными нападками. Я думаю, если уж ты приглашаешь в университет главу государства, такие нападки - вряд ли подходящий способ завязать беседу.
Владимир Абаринов: Алекс Порт, студент биологического факультета.
Алекс Порт: Что касается Ахмадинеджада, то я думаю, что Боллинджер бросил ему очень серьезный вызов. И в своей обычной манере он уходил от ответов, потому что не мог отвечать за свои другие заявления. Он не мог отвечать за свои собственные слова.
Владимир Абаринов: Еще одна студентка, Рэйчел Дор.
Рэйчел Дор: В его стране подавляются права человека, и вот теперь он приезжает в Колумбийский университет и произносит свои слова вражды, отрицает Холокост. Это неприемлемо.
Владимир Абаринов: Послушаем экспертов. Уолтер Бернс, Американский институт предпринимательства, специалист по конституционному праву.
Уолтер Бернс: Ни в коем случае. Этот форум предназначен для выступлений выдающихся ораторов. Он не выдающийся оратор и заурядный человек. Он достоин презрения. Вопрос состоит в следующем: что, любой может получить трибуну? Что, говорить можно о чем угодно? Ответ будет: разумеется, нет.
Владимир Абаринов: Иного мнения придерживается сотрудник Института Катона Джон Сэмплз.
Джон Сэмплз: Общее положение нашей Конституции гласит, что люди имеют право говорить, и для того, чтобы лишить их этого права, требуются серьезные причины. Например, если вы полагаете, что речь может вызвать массовые беспорядки. Но, насколько я понимаю, в данном случае ожидаются демонстрации, которые сами по себе – не что иное, как проявление свободы слова, направленного против свободы слова другого, не так ли? Я не вижу причин отменять его выступление.
Владимир Абаринов: Итог этой бурной дискуссии подвел Ли Боллиджер в интервью телекомпании CNN.
Ли Боллиджер: Если подвести общий итог, ознакомиться с реакцией студентов, с дискуссией по этому поводу, мы получим прекрасный пример того, как молодежь участвует в событии, имеющем серьезнейшие последствия. Нам это внушает надежду и придает смелость. Я также полагаю, что в разные времена мы придерживались разных мнений относительно пределов свободы слова и академических вольностей. Лично я твердо верю в максимально широкую свободу слова. Другие считают, что она должна быть ограничена. Так случилось, что свобода слова – моя специальность. И потому я очень хорошо знаю, что в военное время или когда люди чувствуют себя под угрозой, в уязвимом положении, им представляется, что приглашение противника на трибуну подразумевает его молчаливую поддержку. Не думаю, что это так. По-моему, гораздо лучше вступить в открытый спор с противником и изложить свои взгляды. Ну и, в известных пределах, выслушать противоположную сторону.
Владимир Абаринов: Наконец, на острую тему высказался и президент Буш.
Джордж Буш: Он – глава государства-спонсора терроризма, однако в нашей стране организация предоставляет ему возможность высказать его точку зрения, и это на деле демонстрирует уровень свободы в стране. Я не уверен, что пригласил бы его, будь я президентом университета, но, как бы то ни было, это убедительное свидетельство величия Америки.
Владимир Абаринов: Стоит отметить, что выступление Ахмадинеджада совпало по времени с решением Национального общественного радио не ставить в эфир интервью президента США. Никаких дискуссий по этому оводу не было.
