Иван Толстой: Из всех стран, прежде недоступных, для россиянина, ЮАР, кажется, самая загадочная и окруженная мифами. Да и не только для россиянина. Кто бывал в Южной Африке? Тем более – жил? Что достоверно известно о ее сегодняшней жизни, после падения апартеида?
Известно все больше и больше, ЮАР становится модной туристической страной, есть у нее и российские поклонники. Одни из них только что выпустил книгу «Российская иммиграция в Южную Африку: вчера и сегодня». Автор живет в Москве, его зовут Борис Горелик, он создатель сайта ЮАР.РУ – первого российского сайта о Южной Африке.
Борис Горелик: Над этой книжкой я работал, наверное, 10 лет, и мой интерес к Южной Африке возник совершенно неожиданно для меня. Потому что когда я учился на факультете иностранных языков МГУ, в общем, мы Южной Африкой совершенно не занимались. Южной Африкой занимаются в Институте стран Азии и Африки. А просто получилось так, что я проходил практику на Всемирных Юношеских Играх в Москве в 1998 году, там познакомился с ребятами из южноафриканской команды, подружился с ними и захотел больше узнать об их стране. Информацию было найти довольно сложно, и я тогда стал рассматривать сайты в интернете, потом сделал собственную страничку ссылок, чтобы мне было удобнее находить эти сайты. Потом эта страничка ссылок переросла уже собственно в сайт, сайт рос, рос, рос и вырос. Существует он до сих пор. А параллельно с этим, после того, как я закончил аспирантуру МГУ, я поступил в Институт Африки Российской Академии Наук по специальности всеобщей истории и начал писать диссертацию о российских эмигрантах в Южной Африке. В общем, моя диссертация - это первое серьезное комплексное исследование по истории наших соотечественников в Южной Африке, по истории иммиграции в эту страну.
Иван Толстой: Я попросил Бориса Горелика рассказать о самых важных историко-этнических фактах, связанных с этими далекими краями.
Борис Горелик: Попробую рассказать очень кратко. Сначала там жили народы кайсанской группы. Это бушмены и готтентоты, сейчас они называются сан и кой. Это исконные жители Южной Африки, которые пришли туда просто с незапамятных времен, несколько тысячелетий назад. Есть археологические данные, что эти народы живут там уже несколько тысячелетий. Потом на эту территорию, может быть, в первом тысячелетии (не существует никаких письменных источников) нашей эры пришли народы банту, люди, которых мы привыкли считать африканцами, негроидный тип. Потом, в 1652 году, там была основана первая постоянная европейская колония. Это была колония голландско-остиндской компании, Яном ван Рибеком был основан транзитный пункт на пути из Европы в Индию и в Юго-Восточную Азию. Потому что корабли голандско-остиндской компании для того, чтобы попасть в эти регионы, должны были огибать африканский континент, тогда Суэцкого канала не было. Поэтому этот пункт, который потом стал Кейптауном, был очень важен и стратегически, и с точки зрения навигации и торговли. Потом голландская колония росла, они вытесняли коренных жителей либо смешивались с ними, а с другой стороны, с запада, с северо-запада, двигались народы банту, черные народы, и уже где-то в 18-м веке белые вступили в контакт с черными. Начались войны, и эти войны продолжались фактически до конца 19-го века. Одновременно были ввезены из юго-восточной Азии малайские рабы, и эти малайские рабы, с одной стороны, остались такой обособленной группой, но некоторые из них все-таки смешивались с белыми. Таким образом, появилась отдельная расовая группа, которая в Южной Африке традиционно называется «цветные» - это потомки малайских рабов и потомки от смешанных браков между малайцами и белыми и между белыми и этими коренными жителями, кайсанскими народами. В начале 19 века эта территория отошла к Британской Империи, Британская Империя оккупировала Капскую колонию, то есть ту колонию, которая раньше принадлежала Голландии, и там появился еще один национальный элемент - британцы. Через некоторое время часть голландских колонистов, которые уже стали первым белым коренным народом в Африке, стали именовать себя бурами или африканерами, часть этих буров иммигрировала с британских территорий, основала новое государство, а англичане тоже продвигались по их следу и отвоевывали территории, которые отвоевывали буры.
Таким образом, в общем, потихоньку, белые распространились по всей территории современной Южной Африки. В конце 19-го века было две крупных войны между англичанами и бурами. Первая англо-бурская война, которая менее известна, и самая известная вторая англо-бурская война, которую иногда называют первой войной 20-говека, хотя она началась в 1899 году и окончилась в 1902 году. Победила Британская Империя, конечно, но ценой очень больших жертв, людских ресурсов, денег, и практически она оказалась в довольно тяжелом финансовом положении из-за того, что сопротивление буров было необычайно сильным, неожиданно сильным. После того, как были захвачены основные территории буров, буры продолжали борьбу, вели партизанскую войну. Англичане на это не рассчитывали, война продолжалась, и, может быть, продолжалась бы еще несколько лет после 1902 года, но обе стороны поняли бесполезность этой борьбы и заключили мир.
Таким образом через несколько лет был создан Южно-африканский союз, доминион Британской Империи. Это произошло в 1910 году. К концу 19-го века сформировалось четыре основных расовых группы Южной Африки, которые существуют и по сей день. Белая, то есть, это, в основном, африканеры, они же буры, англоязычные южноафриканцы, цветные, о которых я уже рассказывал, черные и индийцы, которые были привезены в 60-70-е годы 19-го века для работы на сахарных плантациях и так и остались там жить. В общем, ситуация расовая в Южной Африке очень многообразная и разносторонняя. Отсюда – много конфликтов.
Иван Толстой: Южная Африка. Страна, входящая в моду. Готовясь к сегодняшнему разговору, я обнаружил, что у ЮАР есть свои фанаты среди россиян. Чего я НЕ ожидал, это что таким фанатом окажется мой бывший одноклассник, с которым мы не виделись 35 лет. Сейчас он живет в Швеции, но в Южную Африку наезжает постоянно. Он там побывал уже 17 или 18 раз, сбился со счета. Зовут его Игорь Гутман.
Игорь Гутман: Люди, населяющие Южную Африку - люди несколько специальные. Их можно назвать хорошим английским словом tough – что в переводе на русский новояз, наверное, крутой. Хотя это не совсем так. Это на самом деле значит "люди, умеющие за себя постоять". А это в Южной Африке необходимо и в обществе двуногих, и в мире достаточно опасной фауны, которая там существует.
Когда мы там были на охоте, нам помогал в качестве проводника бушмен. Они вообще потрясающие проводники. Он очень много сделал для того, чтобы эта охота состоялась, и он рассказал историю, которая с ним случилась два года назад: его укусил скорпион. Причем, это был смертельный скорпион, человек практически умирал, это было абсолютно глухое место, врачей поблизости не было. Они связались с врачом по радио, и врач сказал, что единственный способ выжить, - если у них есть с собой электрошокеры, а они ими пользуются довольно часто, - применить электрошокер.
Что сделали его друзья? Они просто выжигали его рану электрошокером. Электрошокер выжигал, уничтожая яд, и, одновременно, он работал, как фибриллятор, запуская сердце, потому что это был скорпион, яд которого своим нервно-паралитическим воздействием останавливает сердце. И этот бушмен ни слова не произнес, но слезы текли ручьем, то есть боль была жуткая. Им пришлось это сделать несколько раз. Тем не менее, он выжил.
Мы очень мило общались. Вот крепкий мужик.
Вторая история примерно на ту же тему. Наши южноафриканские друзья - очень симпатичная пара. У них двое детей – мальчик лет 12-ти и девочка лет 6-ти. Они путешествовали по Южной Африке, были на знаменитой Оранжевой реке, отправились туда купаться. Зашли в воду примерно по грудь. Причем, взрослые были с девочкой, а мальчик был немножко в стороне. В этот момент они увидели, что с берега скользнула в воду плюющаяся кобра и плывет в их направлении. Течение очень сильное, выбежать они не успевали. Поэтому первое, что они сделали - дружно развернулись и закрыли собой маленькую девочку. И кобра проплыла за их спинами, буквально в метре от них, ничего не произошло. Но дальше они с ужасом увидели, что она плывет точно на сына. Мальчик был совершенно один, сам принимал решение, причем кобра даже с какого-то расстояния в него плюнула ядом, но промахнулась, поскольку ее качало волнами. Тогда мальчик принял единственно правильное решение – он поднырнул под кобру и оставался где-то на дне до тех пор, пока она над ним не проплыла. Что, на мой взгляд, достаточно нестандартный вариант поведения для 11-12 летнего мальчика.
Вот люди там такие, они там приучены. Нас эта жизнь приучила к тому, что когда ты утром просыпаешься, первое, что ты делаешь автоматически, - ты проверяешь обувь, не забрался ли туда скорпион или насекомое, и второе – если ты просто идешь где -о на природе, если у тебя есть какое-то препятствие – камень или дерево, то ты никогда не перешагиваешь их сразу. Ты должен наступить на это препятствие и аккуратно посмотреть, не лежит ли кто-нибудь там в тени. Потому что как раз в тени любят лежать всякие змеи и прочая гадость.
Иван Толстой: Ну, да, это все истории о неурбанистической жизни. Это – природа. А что привлекает в ЮАР, что зовет в путешествие?
Игорь Гутман: Я сформулировал для себя, что Африка - это мечта русской души. То есть, это некий простор, размах, это возможность исполнения практически неограниченного числа желаний. Потому что в Африке человек может практически получить все, что он желает. Если человек любит кормить белую акулу, он будет кормить белую акулу, если человек любит есть крокодила, он будет есть крокодила, если человек хочет посмотреть на совершенно фантастический мир двух океанов, которые там сливаются, он может смотреть на это, забравшись на скалу, там, где они сливаются, или он может пойти в океанариум и увидеть, как это происходит и какие там рыбы и прочее существует. Это совершенно неограниченные возможности любых интересных желаний. Второе - это то, что сказал в свое время еще Хемингуэй, что Африка - это как болезнь. Человек, который побывал там раз, два, три, потом это входит в кровь, это как наркотик. Человек должен туда возвращаться время от времени. Потому что это некий другой мир.
Но для меня лично это еще одно потрясающее явление, что менталитет местных жителей, большинство, с кем я общаюсь, а я общаюсь я с разными людьми – африканского происхождения, бурского происхождения, - но абсолютное большинство из них - это люди, которые менталитетом своим замечательно напоминают россиян. Начиная с мелочей – они едят слишком много, они часто выпивают слишком много, потом ведут бесконечные политические разговоры на кухне. И в целом история страны тоже в какой-то мере напоминает Россию. Сначала какая-то изоляция страны, а потом страна эта открывается достаточно дикой демократии, рынку, и так далее. То есть, я вижу достаточно много аналогий.
Иван Толстой: А что сказать о городах Южной Африки?
Игорь Гутман: Это абсолютно современные города с мощнейшими туристскими центрами, с достаточно интересными музеями и, кроме того, великолепная кухня. Из-за того, что это смешение такого числа различных национальностей, такое же смешение национальных кухонь. Даже в городах упор я бы сделал на близость дикой природе. Потому что это интереснейшие ботанические сады, интереснейшие аквариумы. Хотя, конечно, и музеи есть, и есть достаточно интересный свой балет, интересные музыкальные вечера, опять же смесь разных жанров. В общем, в этой стране есть практически все, что человек только может пожелать.
Иван Толстой: Как преодолеваются последствия апартеида? Вопрос автору книги «Российская иммиграция в Южную Африку» Борису Горелику.
Борис Горелик: Южная Африка стоит между Западом и Африкой, что называется. Среднее такое положение. Но просто различия в обществе, границы проходят не по классовому признаку, а по признаку расы. Таким образом, в Южной Африке, как и во времена апартеида, так и сейчас, большинство черного населения - это бедное большинство. Белое население - это относительно обеспеченные, даже богатые люди. Просто во времена апартеида практически весь контроль над южноафриканской экономикой и полностью весь контроль над политикой находится в руках белого меньшинства. Это действительно меньшинство, но в то же время меньшинство не такое маленькое, как в других бывших колониях африканских. Все-таки даже сейчас белые составляют примерно девять с половиной процентов населения Южной Африки. И белым по-прежнему принадлежат основные предприятия, но со времен ликвидации апартеида особенно с первых нерасовых выборов 1994 года, экономическая власть потихоньку начинает переходить к черному большинству, и политическая власть практически полностью тоже перешла к черному большинству, к партии, которая раньше находилась на нелегальном положении, которую поддерживал Советский Союз – Африканский национальный конгресс, и партия, которая сейчас пришла к власти и находится у власти с 1994 года.
Основной миф, если мы говорим про политику и экономику, - это подход Южно-африканского национального конгресса, который был очень симпатичен советскому правительству, то, что Африканский национальный конгресс считал, что можно создать единый южноафриканский народ, который бы не был разделен по расовому признаку. То есть, все жители Южной Африки считали бы себя южноафриканцами, а различие расовое не столь значительно, это не такое сильное препятствие для объединения общества.
Оказалось, что на самом деле это препятствие, серьезные расовые барьеры в обществе так и не разрешены были с 94-го года, хотя не только Советский Союз, но и мировое сообщество возлагало большие надежды на стирание, нивелирование этих расовых различий. Не в том смысле, что все начнут смешиваться, а в том смысле, что возникнет какая-то расовая гармония и терпимость между людьми. Я бы сказал, что до некоторой степени южноафриканская молодежь, конечно же, в отличие от их родителей, прекрасно понимает, что у власти в стране должно стоять черное большинство, они с этим примирились, они не презирают черное большинство, не относятся к нему с презрением. Но тем не менее, они все равно общаются по-прежнему только с белыми, их родители тоже по-прежнему дружат и общаются только с белыми. Естественно, они взаимодействуют с черными на работе, но вот это разделение социальное осталось. Многие даже говорят, что сейчас в Южной Африке что-то вроде апартеида наоборот. То есть, белым гораздо сложнее найти работу, чем раньше. Раньше белых с большим удовольствием брали на квалифицированную работу, даже если они не обладали соответствующими квалификациями, сейчас при прочих равных примут черного на ту же самую должность.
Иван Толстой: Преступность в Южной Африке. Не преувеличена ли ее опасность?
Борис Горелик: Белые эмигрируют из страны по двум причинам. Первая причина - это та политика экономического стимулирования черного населения, о которой я говорил, а второе – рост преступности, с которым власти ничего не могут сделать, несмотря на их заверения. Тем не менее, белые, которые могут, стараются жить в таких деревнях за заборами. Есть специальные такие поселения фактически для белых, для состоятельных людей. Это довольно большие территории, на которых находятся дома, маленькие особнячки, эта территория огорожена высоким забором и колючей проволокой, где находиться безопасно. А вот если выйти в Южной Африке на улицу и попробовать пройти, то, в общем, это опасно. Практически там люди пешком не ходят. Дело в том, что когда я приехал в Йоханнесбург, меня поразило то, что я не понимал, неужели это город. Я видел множество низеньких домов и практически никакого делового центра нет, нет того, что мы привыкли считать городом – многоэтажные дома и прочее. А дело в том, что центр Йоханнесбурга - это место, куда белые больше не ездят, потому что этот центр с архитектурными памятниками и красивыми зданиями с середины 90-х годов стал трущобой. Потому что черные, которые раньше должны были жить в резервациях, в таких особых поселках, не имели права жить в городах, после отмены дискриминационных законов апартеида стали переселяться в город, в том числе, в центральную его часть. Они стали там жить, оставаться жить в том числе на улицах. Поэтому бизнес-компании и те люди, которые жили в центре, стали переезжать в пригороды Йоханнесбурга, стали уходить из центра. И центр опустел. То есть, в центр приехала черная беднота. Соответственно, сейчас просто весь центр - это такая клоака, место очень опасное. Место, куда просто иногда привозят туристов, чтобы просто нервы пощекотать. Там есть несколько офисов, несколько компаний по-прежнему держит там офисы, но они вынуждены использовать сильную охрану, там по улицам не походишь особенно. И белые не ездят через центр города. Они стараются центр объезжать. Белые живут в северных пригородах города, более безопасных, где тоже может случиться все, что угодно.
Вот это, кстати, удивительная вещь в Южной Африке. Они такие фаталисты, белые южноафриканцы. Они могут совершенно спокойным тоном рассказывать о жутких убийствах или грабежах, свидетелями которых они были или о случаях, когда на них самих напали посреди бела дня. Такое впечатление, что это может произойти в любой момент, они к этому готовы. Это прискорбно, но, в общем, это факт. С этим им приходится жить. Тем не менее, по-прежнему, как вы видите, около 9 процентов населения - белые. Значит, они по-прежнему остаются.
Я должен сказать, что у белых по-прежнему уровень жизни выше, чем у европейцев. Практически у всех белых есть прислуга, по дому они ничего не делают. Либо прислуга живет вместе с ними, либо приходит раз в неделю. Черная, как правило, прислуга. Замечательный климат и довольно дружелюбное население, несмотря на рост преступности. Но уровень преступности высокий, прежде всего, из-за того, что высокий уровень безработицы в стране. Есть разные данные. Такие оценки, что каждый третий черный южноафриканец не имеет постоянного дохода, большинство черных по-прежнему живут в трущобах и резервациях, потому что они оттуда уже вырваться не могут. У них нет никакой надежды на будущее, и единственная надежда - это пойти и ограбить человека на улице.
Иван Толстой: Евгений Тевьев, ядерный физик из России, эмигрировал сперва в Израиль. Живет в ЮАР с конца 90-х годов и работает по специальности.
Евгений Тевьев: Причина, почему я приехал в Южную Африку и что мне нравилось в свое время в Южной Африке, часть до сих пор нравится, часть перестала нравится, первое - это климат. Второе - возможность здесь не выполнять черную работу. Здесь очень дешевая черная сила, и мужчина, и женщина освобождены от многих забот по дому. Не от всех, но от массы. И по уборке, и от готовки. Плюс, Южная Африка, я лично считаю, одна из немногих стран мира, где человек, живущий на зарплату, то есть наемный работник, может жить на уровне очень богатого человека на Западе.
Иван Толстой: А социальное общение?
Евгений Тевьев: У меня нет проблем с социальной средой. Во-первых, в Южной Африке никто не знает точно, сколько русскоговорящих людей, есть цифры, начиная от самых пессимистических - порядка пяти тысяч человек и до оптимистических - чуть ли не сто тысяч человек. Правда, я думаю, что в районе десяти-пятнадцати тысяч человек. Я включаю туда не только русских, но и русскоговорящих людей, а русскоговорящие - это значительно более, чем русские люди. Это могут быть евреи, приехавшие через Израиль, многие приехали из Болгарии и Югославии и говорят по-русски. На работе ты общаешься с теми, к кем вынужден общаться, но мой социальный круг, с кем я общаюсь после работы, - это только русскоговорящие. У меня нет проблем с английским. Я могу говорить прекрасно на иврите, ибо я провел в Израиле 10 лет, но я не чувствую себя комфортабельно ни в среде ивритоговорящих, ни в среде англоговорящих. То есть, нет проблем общаться, но есть проблема найти темы, которые тебя по-настоящему волнуют. Можно обменяться общими фразами и поговорить о политике. Но это вопрос разной ментальности. Мне удобно в среде русскоговорящих, и в мой дом приходят только русскоговорящие. Хотя мои дети, у меня пять детей, ни один из них не говорит по-русски, им русская культура не интересна, четверо из них родились в Израиле, один родился в Южной Африке, они типичные западные люди, и ничто русское им не близко. Так сложилось.
Иван Толстой: А какие темы вы обсуждаете с вашими русскоговорящими друзьями?
Евгений Тевьев: Естественно, мы обсуждаем политическую ситуацию в Южной Африке, политическую ситуацию в России, в бывших республиках Союза, поскольку я лично родился в Латвии, в Израиле, поскольку я там прожил много лет, у меня там похоронены родители, у меня там живет сестра, и политическую атмосферу в мире, ибо то, что происходит в Европе и в Америке, влияет на ситуацию во всем мире и, в результате, это влияет на будущее наших детей и на то, как нам дальше жить.
Иван Толстой: Есть ли в Южной Африке какие-то газеты для русских читателей? Телевизионные или радиопрограммы?
Евгений Тевьев: Нет, русских газет здесь нет, специальной русской программы здесь нет. Но люди, которые интересуются, такие, как я, мы ставим себе спутниковые тарелки, чтобы ловить русские программы. Правда, эти тарелки, в отличие от Европы, значительно большего диаметра. В Европе порядка девяноста сантиметров, у нас, чтобы поймать русские программы, - приблизительно три с половиной метра и выше. Мы ловим «РТР-Планету» и международный русский канал. Правда, в последнее время идут разговоры, и у нас на экранах появляется, что с 1 октября первый русский канал будет закодирован и только русское консульство и посольство будут иметь специальные раскодировочные карточки. Это одна из вещей, которая беспокоит. Но практически у всех есть интернет, мы читаем все газеты с интернета, очень часто я знаю о событиях в России даже до того, как мои друзья в России и по миру о них знают. Если раньше мы чувствовали себя отрезанными и не было информации, то сегодня, в век интернета, это все доступно, никакие газеты не нужны. Интернета и русской тарелки вполне хватает.
Иван Толстой: Южноафриканский опыт другого моего собеседника – горного инженера Сергея Резниченко.
Сергей Резниченко: Я терял работу, работая на одну крупную горнодобывающую компанию, и стал искать в России. Поразмыслив, решил обратиться к представителю компании «Де Бирс» в Москве. Предложил им свои услуги. Они мне сказали, что в России в то время они занимались только торговлей алмазами, как, впрочем, и сейчас, что они могут меня использовать как горного инженера только в Южной Африке. Предложили мне двухлетний контракт. Мы съездили с женой, посмотрели, они нам организовали поездку туда на 10 дней, посмотрели там резные предприятия, условия жизни. Я много знал о Южной Африке из книг, но никогда не видел в живую эту страну. После этой поездки мы решили на два года сюда приехать по контракту.
Вообще, анекдотичная история случилась. Нам показали три разных предприятия, потом в беседе попросили высказать свое отношение, где бы мы хотели работать. Мы сказали, что хотели бы работать на предприятии, скажем, А, не очень хотим работать на предприятии Б и совершенно не хотим работать на предприятии С. На что нам было сказано: или предприятие С, или возвращайтесь назад в Россию. Нам не понравились условия жизни, потому что это был небольшой шахтерский поселок черт-те где, и после Москвы, мегаполиса, переезжать в городок с населением 4 тысячи человек посреди пустыни как-то нам не очень улыбалось. Но с другой стороны, поразмыслив… Это предприятие было наиболее передовое в техническом плане, меня поэтому там хотели использовать, чтобы я получил опыт работы на современных горных предприятиях. Мы решили, что два года погоду не делают, на два года поедем.
Было сложно поначалу, но с точки зрения работы, открытия для себя новой страны было очень познавательно. Мы там пробыли два с половиной года, и после этого нас перевели на то предприятие, на которое с самого начала мы захотели попасть. И на том месте мы прожили три года. Как выяснилось, это предприятие, куда мы хотели попасть с самого начала, у нас там жизнь не заладилась, и нам там не нравилось жить. Три года кое-как выдержали. Поэтому все в жизни относительно, не все то золото, что блестит.
Иван Толстой: Особенно это справедливо в устах сотрудника компании «Де Бирс»! И какой кажется вам Южная Африка после 11 лет жизни? Три плюса и три минуса?
Сергей Резниченко: Что нравится? Сама страна нравится. Нравится ее природа, ее климат, ее красота, ее разнообразие. Еще нравится возможность достаточно быстро построить достаточно обеспеченную жизнь для семьи. То есть, это страна с большими возможностями. Можно построить нормальную жизнь, не идя на сговор с совестью, не нарушая закон, не вдаваясь во всякие махинации. Просто, работая специалистом, можно обеспечить неплохую жизнь для себя и своих близких. Третье, это мне нравится население Южной Африки. Это страна, где представлены все цвета радуги. Это многообразие культур, многообразие национальностей и рас. Уникальная смесь всего. Хотя Америка, наверное, тоже может претендовать на то, что там живут представители разных стран и национальностей, но, мне кажется, что в ЮАР это все более гармонично, и тут расизма и ксенофобии намного меньше, чем в любой другой стране. Мне нравится, что у меня были коллеги, подчиненные, и у моих детей в школе, они общаются с представителями разных культур, и это общение открывает глаза человеку на то, что мир многообразен, учит толерантности.
Что не нравится? У Южной Африки есть несколько проблем, самая большая из которых - это преступность. Причин для нее много. Даже не столько сама преступность, а то, что те органы государства, которые должны были бы с ней бороться и которые вполне могут с ней бороться, потому что преступность здесь тупая, она похожа на то, что творилось на диком западе, это не преступность белых воротничков, хотя и ее хватает, а это чистая уголовщина, с которой можно было бы достаточно легко разделаться при наличии желания у полиции и государства. Но что говорить, если сам министр внутренних дел замешан в нескольких уголовных делах и сейчас идет большая бодяга по поводу того, чтобы его привлечь к ответственности.
Второе, что мне не нравится, - это коррупция в верхних эшелонах власти. Которая, к сожалению, становится все хуже и хуже. Это даже не столько экономическая коррупция, сколько политическая. Страна движется все больше и больше к однопартийной системе, и в этой системе основополагающие демократические ценности рано или поздно начинают размываться – как свобода прессы, собраний, высказываний. Хотя это не так плохо, как в России. Но любые однопартийные страны с авторитарной формой правления все рано или поздно начинают следовать в одном направлении.
Третье - это в связи со всем этим какая-то неопределенность с будущим. То есть, если пару-тройку лет назад мне казалось, что это еще хорошая страна для жизни и мы тут будем доживать, а дети уже сами решать, оставаться ли здесь работать или отправляться в другие страны, сейчас я не столько в этом уверен, что нам удастся тут дожить свою жизнь, хотя бы нам этого хотелось с женой. Я объездил много стран, полмира. На сегодняшний день мне ЮАР для жизни нравится больше, чем какая бы то ни было страна. Но я не уверен, что мое ощущение, что ЮАР хорошая страна для жизни, оно в долгосрочной перспективе не будет меняться.
Иван Толстой: Поводом для нашей программы стала книга «Российская иммиграция в Южную Африку», которую написал московский исследователь Борис Горелик. Много ли вообще русских в тех краях и правда ли, что раньше они там и не селились?
Борис Горелик: Это не совсем так. Я бы сказал, что это миф. Несмотря на отдаленность Южной Африки, на самом деле с 80-х годов 19-го века по 30-й год 20-го века туда переехало с территории бывшей Российской Империи несколько десятков тысяч человек. По большей части это были российские евреи из Прибалтики - из Литвы и из Белорусии. И эти люди достигли довольно больших успехов там. Все началось с Сэми Маркса и Исаака Льюиса, которые стали крупными промышленниками в Южной Африке. Это эмигранты из городка, который назывался Владиславов в Литве. Вот этим двум родственникам, они, по-моему, были то ли двоюродные братья, то ли троюродные, удалось попасть в Южную Африку через Великобританию. Онт сначала работали на золотых приисках, но, насколько я знаю, они большого успеха в горной промышленности не достигли. Зато они достигли успеха в производстве стали, в пищевой промышленности. Они основали много крупных промышленных предприятий в Южной Африке, и многие из них существуют до сих пор. Они даже основали целый город, который называется Филинихен, где по-прежнему находятся предприятия, основанные ими. Успех этих людей вдохновил многих эмигрантов, прежде всего, из Литвы, которые стали перебираться в Южную Африку в довольно больших количествах. Несколько десятков тысяч человек для такой страны, как Южная Африка, это, я бы сказал, много. Практически не было никаких ограничений на эмиграцию из Восточной Европы до 30-х годов. Наоборот, Южная Африка приветствовала эмигрантов. Кроме того, здесь был экономический бум, связанный с обнаружением многочисленных месторождений алмазов и золота. В связи с этим экономическим бумом в Южную Африку приехало много народа и среди них наши эмигранты. А когда наши эмигранты приезжали туда в конце 19-го века и в начале 20-го века, многие из них стали выполнять важную функцию, которую раньше выполнять было особенно некому. Они стали торговцами, курсировавшими между городом и деревней. Они покупали сельскохозяйственные продукты, продавали их в городе, потом закупали товары, которые нужны были в деревне, ехали в деревню и продавали эти товары ферме. Таким образом, они стали связующим звеном между городом и деревней. То, чего раньше не было в ЮАР. Это была их довольно важная экономическая роль. Потом эти эмигранты, по большей части российские евреи, начали подниматься по социальной лестнице, получать образование и среди них было множество деятелей культуры, бизнеса, науки.
Помимо еврейских эмигрантов было небольшое количество русских эмигрантов, которые, в основном, приехали туда после Второй мировой войны. Этих русских эмигрантов действительно было довольно мало в ЮАР. И, несмотря на малочисленность русской общины, довольно многим из них удалось достичь успеха. Например, Владимир Григорьевич Трейчиков. Это, пожалуй, самый известный из русских эмигрантов в Южной Африке. Он еще и самый известный южноафриканский художник. Он первым стал изготовлять репродукции собственных работ, которые пользовались популярностью в ЮАР. Эти работы он подписывал и продавал. Пользовались очень большой популярностью, так что практически во многих британских или американских фильмах 50-х годов можно увидеть на стене в помещениях, в которых происходит действие, репродукции Трейчикова.
Судьба у него очень интересная. Он родился в России в 1914 году в городе Петропавловске, сейчас это Казахстан. А вырос он в Китае. Сначала жил в Харбине, а потом переехал в Шанхай. И вот там уже в русском Китае он в довольно раннем возрасте приобрел определенную известность. Уже в Шанхае проходили его персональные выставки. Он был учеником Кичигина и Засыпкина. Это были одни из лучших портретистов русского Китая. В 30-е годы он переехал в Сингапур, заключил там договор с рекламным агентством и стал знаменитым художником уже в самом Сингапуре. Он стал работать карикатуристом в крупнейшей местной газете, одновременно с этим он не оставлял живопись, и его картина представляла британскую колонию на всемирной выставке в Нью-Йорке в 30-е годы.
Когда началась война, он работал на министерство пропаганды. В 42-м году, уже перед захватом Сингапура, его вместе с другими сотрудниками министерства пропаганды эвакуировали кораблем, который в открытом море был захвачен и потоплен японцами. Ему и его товарищам по несчастью дали один час для того, чтобы пересесть на шлюпки, они отплыли, и японцы потопили этот корабль. Несколько недель они находились в открытом море, к счастью, им удалось доплыть до острова Ява. Они надеялись, что остров еще в руках союзников, но оказалось, что он был оккупирован японцами, поэтому Трейчиков попал в японский плен, сидел в японской тюрьме и только через несколько месяцев ему удалось доказать, что он русский. Советский Союз в то время не воевал с Японией, поэтому его отпустили, и он работал под надзором японского местного художника на Яве. И там как художник он сформировался. Именно на Яве, когда несколько лет во время японской оккупации он впитывал в себя культуру, весь этот визуальный колорит юго-восточной Азии. Отсюда в его произведениях так много азиатской экзотики, ярких, сочных цветов, которые были так симпатичны публике после войны. Люди после войны соскучились по красивому, экзотичному, может, немного неопрятному, после этих суровых лет Второй мировой войны. Поэтому когда Трейчикову удалось приехать в Южную Африку в конце 40-х годов, потому что туда эвакуировали его жену и дочь, он тут же устроил персональную выставку в Кейптауне, которая пользовалась просто каким-то потрясающим успехом. Ему удалось попасть в точку. Нащупать то, что публике тогда было нужно.
Многие люди вспоминают, что он, кроме того, что был выдающимся художником, был выдающимся бухгалтером, человеком, который умел считать деньги. Поэтому он не только пользовался успехом и наслаждался успехом, ему еще и удалось превратить этот успех в деньги, прежде всего, за счет издания качественных литографий и проведения туров по США, Канаде и Великобритании. Он провел национальное турне по США в 50-е годы, которое пользовалось огромным успехом. В общей сложности его выставки в ходе этого турне посетило несколько сот тысяч человек. И он из всего этого сумел извлечь материальную выгоду, и некоторые считают, что он в 50-е - 60-е годы был одним из самых богатых художников мира. Точно мы сказать не можем, потому что для этого требуются какие-то данные. Уже со второй половины 60-х его счастливая звезда начала гаснуть и в 80-90 годы о нем практически забыли и в самой Южной Африке, и в мире, тем более. Он скончался в 2006 году. Сейчас снова растет к нему интерес, его внучка Наташа решила снова привлечь внимание художественной общественности к его творчеству, она очень активно действует в этом направлении, организует его выставки, снова начала производить очень качественные литографии и репродукции его произведений. Обидно только, что его произведения никогда в России не выставлялись.
Иван Толстой: Борис, кто сейчас, в основном, едет в Южную Африку?
Борис Горелик: Я бы сказал, что сейчас едут специалисты, которые заключают контракты еще до приезда в Южную Африку. То есть, в отличие от конца 80-х - начала 90-х, когда в нашей стране очень многие люди стремились уехать именно в Южную Африку, которая считалась раем для белых, они целенаправленно туда ехали, сейчас очень мало таких энтузиастов. Просто так складывается у людей жизнь, им предлагают работу южноафриканские компании, и они туда уезжают по контракту. Несколько десятков преподавателей в вузах или ученых в научно-исследовательских институтах работает из бывшего СССР. Относительно много российских студентов, потому что южно-африканское образование до сих пор котируется. Есть несколько вузов – Кейптаунский университет, Преторийский университет, дипломы которых котируются и на Западе. В то же время образование там дешевле, чем в западных университетах, а условия жизни лучше. Приятная все-таки страна. И все больше и больше становится в последние годы русских жен, женщин из России из бывшего СССР, которые выходят замуж за южноафриканцев. Причем, если раньше они знакомились со своими будущими мужьями через интернет или службу знакомств, сейчас это могут быть коллеги по работе. Южноафриканцы приезжают на работу в Россию, там они знакомятся со своими коллегами, влюбляются и перевозят своих избранниц в Южную Африку.
Иван Толстой: Что вы любите в этой стране?
Борис Горелик: Я очень люблю южноафриканцев всех рас, потому что южноафриканцы очень открытый и очень дружелюбный народ. Я даже в этом убедился во время моей поездки по Южной Африке. Я убедился в этом, когда собирал информацию, материал для своей книги. Люди мне рассказывали о своих родных, близких так, как я бы, наверное, не стал на их месте рассказывать. Люди очень добрые, очень открытые. И это относится к людям всех рас – черные, белые, цветные, индийцы - все очень открытые и очень дружелюбные. И пусть вас не смущает то, что я говорил о преступности. Это люди делают, по большей части, от безысходности. Не потому, что черные в южной Африке настроены плохо по отношению к белым. Это не так.
Иван Толстой: Последнее слово в программе имеет – по праву одноклассника – Игорь Гутман, ЮАРовский фанат. Игорь, распространяются ли опасности африканских городов на африканскую провинцию?
Игорь Гутман: Я бы сказал, что в любом случае это основывается на моем личном опыте, по большому счету, все эти опасности несколько преувеличены и это не более чем правила безопасности в любом большом европейском городе. Есть определенные районы, которые не стоит посещать, особенно после наступления темноты. Все остальное, особенно центральные туристские районы, практически безопасны. Я был в Южной Африке 17-18 раз, и ни разу никакие инциденты не происходили.
