Ирина Лагунина: 23 октября в Москве, в Институте российской истории РАН состоялся «круглый стол», посвященный обсуждению проблем, связанных с изучением Октябрьской революции, ее влияния на ход исторического развития России в ХХ веке, а также разгону большевиками Учредительного собрания. Устроители исходили из того, что «до сих пор место и суть» этих событий в истории России ХХ века «не раскрыты полностью». Насколько состоявшийся «круглый стол» позволил историкам продвинуться вперед в этом «раскрытии» - в материале моего коллеги Владимира Тольца.
Владимир Тольц: Несомненно, что состоявшийся в Институте российской истории «круглый стол» был приурочен к приближающемуся 90-летнему юбилею октябрьского переворота. Пышности подобных юбилейно-научных мероприятий прошлых лет в нем не было. Отчасти потому, что власть отменила празднование 7 ноября, перенеся «красный день календаря» на 4-е ноября, объявленное Днем народного единства. Вместо давно уже упраздненных казенных октябрьских парадов и демонстраций России в этот день предложат премьеру фильма Хотиненко «1612», разговоры об освобождении Москвы от поляков (в этом году в связи с недавней сменой политической власти в Польше они будут приглушены) да телерепортажи о «Русском марше» националистов. Ну, а 7-го те, кто постарше, привычно закусят огурчиком и чем бог послал, а коммунисты разных толков возложат дежурные венки к мавзолею.
Однако для историков вся эта политтехнологическая подмена одного нерабочего дня другим проблемы юбилея Октября 17-го не отменяет. Правда, сама проблема потускнела, банализировалась. А рассуждения специалистов по «истории Октября» ныне вызывают к себе куда меньший общественный интерес, нежели тематически соответствующая им «документалка» по ТВ, сработанная куда более артикулированными журналистами при минимализированном участии историков, которым обычно отводится роль «говорящих голов», подтверждающих истинность изображаемого.
Несколько изменились и сами «исследователи Октября». Многие из них раньше были членами КПСС, обязательно начинали свои выступления, диссертации и статьи цитатами из «вождя» и «основоположников», ну, а дальше по наезженной излагали «всемирно-историческое и прогрессивное значение» Великой Октябрьской. Теперь же отчасти наоборот – цитируются враги и жертвы Октября (а если уж из Ленина, то что-нибудь наиболее злобное), ну, а дальше обычно следует популяризация вековой почти давности идей русских философов (Бердяева, Франка, Новгородцева и несколько более подними - Ильина, например), ссылки на пророчества православных святых, Достоевского и толкования тоже уже не новой публицистики Солженицына. Поскольку общественный резонанс всего этого заметно в последние годы сократился, «круглые столы» историков про Октябрь 17-го, так некогда, в начале горбачевской перестройки, волновавшие народ, превратились в некие междусобойчики для своих, к которым люди сторонние относятся как к общественно безвредным, а то и социально благотворительным мероприятиям (чему-то вроде клубов пенсионеров, отставников и встречам «по интересам»).
Насколько я понимаю, последний «круглый стол» в Институте российской истории РАН исключение из этого не оказался. Но оценить это вы можете сами, прослушав фрагменты записи, сделанной посетившей это мероприятие по моей просьбе Ольгой Эдельман. Отмечу, что началось оно с вступительного слова заместителя директора Института профессора Владимира Михайловича Лаврова, традиционно процитировавшего в нем «первое лицо», но так искусно соединившего эту цитату со словами другого автора, что один из участников «круглого стола» даже попросил уточнить, кто это сказал? – Кто, кто…- Ну, кто же еще? – Сам!
Владимир Лаврова: Мне вообще на Россию наплевать. Нам важно добиться мировой социалистической революции. Россию втянули в такую систему ценностей помимо ее воли, потому что народ России вообще этого не ожидал, его просто надули. Он ожидал совершенно другого. Он ожидал мира народам, земли крестьянам. Помните, лозунги коммунистов? Не дали никакой земли, да и мира не возникло. Гражданская война началась, землю отобрали, фабрики рабочим не дали. Таковы слова президента России, сказанные 14 сентября этого года перед участниками Валдайского клуба в Сочи.
Владимир Тольц: Несколько странно, конечно, что вспоминать о прошлом историков побуждают именно слова президента. (Одни на это могут сказать - «вот такой у нас президент», другие – «вот такие у нас историки». Но не спешите судить.)
Вот одно из определений Октября 17-го, которое на круглом столе дал исследователь истории российской монархии Андрей Николаевич Медушевский.
Андрей Медушевский: Октябрьская революция – это государственный переворот, осуществленный вооруженным путем, направленный на ликвидацию демократической власти и установление однопартийной диктатуры. Суть переворота – не допустить созыва Учредительного собрания, способного установить прочную конституционную основу новой государственности. Можно даже дать более жесткое определение – это переворот, направленный на срыв Учредительного собрания и правовых форм социально-политической модернизации в стране.
Владимир Тольц: Надо отметить, что Андрей Медушевский – один из тех немногих участников «круглого стола», кто постарался четко соответствовать его теме «Октябрьская революция и разгон Учредительного собрания»
Андрей Медушевский: Я полагаю, что мы лучше поймем смысл и значение октябрьского переворота большевиков, если попытаемся рассмотреть в контексте Учредительного собрания. Смысл этого переворота и даже определение сроков его проведения, методы его осуществления связаны с предстоящим созывом учредительного собрания. Механизм этого замысла и его осуществления, я имею в виду переворота, видится мне следующим образом. Важнейший компонент переворота – осуществить подстановку, заменить один тип конституанты, а именно Учредительное собрание, другим – Съездом советов. Это первый элемент. Второй элемент – фальсифицировать Съезд советов путем выборных и иных махинаций таким образом, чтобы он выражал интересы только одной партии, а именно большевиков. Третий элемент – поставить Съезд советов перед фактом совершения государственного переворота. Поэтому важен был момент совершения переворота. Вы знаете эту фразу: сегодня рано, завтра поздно, только ночью и только накануне или в период Съезда советов. И наконец, использовать систему советов для установления однопартийной диктатуры и обмана общественного мнения.
Владимир Тольц: Ну, а вот, - у другого оратора, - уже описанная мной отсылка к авторитетам-предсказателям Октября 17:
- Конечно, революция – органическое русское явление, предсказанное задолго даже до Чаадаева. Хотя Чаадаев революцию не предсказывал, он предсказывал торжество социализма, хотя, в общем-то, одно и то же. Серафим Саровский, митрополит Филарет, Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, все русские апокалиптики и провидцы, они все предсказывали неизбежное торжество зла на русской земле. Историки наши светские не читают духовную литературу, они, конечно, этого не знают. Но они читают русскую литературу, которая дала образцы, предчувствования, предвидения. В этом смысле, конечно, существует роман Достоевского «Бесы». В 18-м году это воспринималось как осуществление сценария, который был написан Федором Михайловичем ровно за 50 лет. И когда его критиковали, что это критика прогрессивного революционного движения, вот как вдруг выяснилось, что это сбывшееся действительно пророчество великого русского писателя и мыслителя.
Владимир Тольц: Вообще на «круглом столе» в Институте российской истории об Октябре 17-го сказано было немало и разумного, и банального, и занимательного (для людей, интересующихся, разумеется). Но меня более всего впечатлило выступление частого участника наших передач Владимира Прохоровича Булдакова, осознанно или случайно – не знаю) спародировавшего давнее высказывание Чжоу Эньлая о Французской революции.
Владимир Булдаков: Строго говоря, о месте Октябрьской революции в истории России и всего человечества говорить еще рано, хотя говорить будут. Я имею в виду, говорить строго научно. По сути дела то, что мы сегодня имеем – это чисто комменаративная историография революции. То есть это реакция по преимуществу эмоциональная на определенные исторические даты. И страсти продолжают кипеть, особенно у нас, когда в создании революционного и контрреволюционного мифа активно участвует власть. И здесь, конечно, академической точки зрения, независимой, такой объективной придерживаться чрезвычайно трудно. Совершенно очевидно, скажем, что современной власти революция любая никак она не нужна. Совершенно очевидно, что «да здравствует Учредительное собрание» с удовольствием мы бы кричали. Но вряд ли из этого что-то получится. То есть мы реагируем совсем по-другому, как хотелось бы власти, мы реагируем по законам исторической памяти, которая очень основательно корректировалась и корректируется властью.
Владимир Тольц: Спорить с Булдаковым никто не стал. Никто не спросил его, если о месте Октября-17 «говорить еще рано» почему же он об этом все время рассуждает и пишет. И про «давление власти» никто не попросил уточнить и разъяснить. Деликатные все же люди, эти «историки Октября»!
