Михаил Соколов: В Московской студии Радио Свобода – независимый депутат Государственной Думы Виктор Похмелкин. Правда, Виктор Валерьевич сейчас баллотируется по списку партии «Гражданская сила».
И мы сегодня в нашей передаче поговорим об итогах работы Государственной Думы четвертого созыва. 16 ноября прошло последнее заседание этого состава российского парламента, этой палаты.
Ну, я начну с официальной точки зрения. «Единая Россия» на всякие дебаты в связи с выборами не ходит, но мнение ее известно. Вот председатель Государственной Думы Борис Грызлов сообщил журналистам по случаю окончания трудов, что Госдума за четыре года своей работы рассмотрела 2712 законопроектов, принято 1062 федеральных закона, одобрено 25 федеральных конституционных законов. Ну и естественно, есть чем ему гордиться. Как он говорит, впервые в Государственной Думе было сформировано большинство на основе одной партии, победившей на выборах 2003 года, и удалось выстроить конструктивные отношения с исполнительной властью.
Ну что ж, я обращусь к Виктору Похмелкину. Виктор Валерьевич, собственно, вот что вы, кроме такой статистики, выделите принципиально вот в этой самой конструкции, где была партия большинства, которая, собственно, и диктовала свою волю всем остальным?
Виктор Похмелкин Виктор Похмелкин: Первое, что хочется сразу вспомнить, это заявление того же Бориса Грызлова в самом начале работы Государственной Думы четвертого созыва. Где он, помнится, к удивлению и изумлению всех отечественных и, тем более, зарубежных наблюдателей заявил о том, что Государственная Дума – это не место для политических дискуссий, а место для эффективной законотворческой работы. Нам, опытным парламентариям, это тогда казалось немножко диковатым и странноватым, и немножко списывали на то, что Борис Грызлов пока не до конца понял специфику парламента – он давно в нем не был. Он пришел туда с поста министра внутренних дел. Но оказалось, что это, вообще, не просто декларация, а это твердое убеждение председателя Думы и всей фракции «Единая Россия», во всяком случае, большинства ее, поскольку оно было проведено в жизнь. И политические дискуссии просто как способ существования парламента были, по существу, сведены к нулю, и так сказать, мало что давали в плане законотворчества.
Ну а что касается эффективного законотворчества, то, очевидно, под этим понималось то, что Дума будет просто жестко штамповать все то, что будет инициироваться президентом и правительством. Поскольку за все время существования Думы четвертого созыва (и это вторая примечательная особенность) не было никакой парламентской самостоятельности. То есть все, что предлагало правительство и Администрация президента, принималось, все, что отклоняли эти два органа, Дума, соответственно, тоже не принимала. И по существу, такое единение исполнительной власти с парламентом обеспечено. Мне скажут: «Собственно говоря, может быть, в этом и есть смысл парламентского большинства?».
Михаил Соколов: Ну да. Собственно, договорились, посчитали, написали и сказали, что так будет, а все остальные, они – меньшинство.
Виктор Похмелкин: Нет, на самом деле, смысл парламента вот в чем. Правящая партия, заручившись поддержкой большинства избирателей, выражая их волю и интересы, формирует правительство и проводит определенную политику. А оппозиция, меньшинство парламента, критикует, так сказать, выискивает слабые места и, апеллируя к тем же самым избирателям или к своим избирателям, пытается найти какие-то изъяны в деятельности парламента.
Но здесь никакой апелляции к воле избирателей не было. И хотя бы потому, что избиратели просто совершенно не знали и не понимали, что будет делать эта партия. Скажем, когда «Единая Россия» шла на выборы, и даже когда президент Путин, нынешний лидер «Единой России», шел на выборы, не слова не было сказано о монетизации льгот, об изменении жилищного законодательства и о его направлении, об отмене выборов губернаторов, депутатов-одномандатников, графы «против всех» и обо всем том изменении избирательного законодательства, которое было потом проведено в жизнь. И перечень можно продолжать. То есть фактически законодательная программа этой партии была абсолютно неизвестна избирателям.
Михаил Соколов: То есть избирателям «продали» кота в мешке.
Виктор Похмелкин: И кот оказался, прямо скажем, с коготочками. Потому что целый ряд законов, которые принимала эта Дума, вызывал бурную реакцию в обществе. И вспомним ту же монетизацию льгот, когда люди выходили на улицы, протестовали. Хотя, между прочим, все те аргументы, которые потом высказывались людьми на улицах, высказывались и депутатам в Государственной Думе, депутатами от оппозиции, депутатами, которые не разделяли мнения большинства. Но они не были услышаны. Посчитали, что и так все пройдет. Не прошло.
В общем, иначе говоря, устанавливается такой диалог: депутатское большинство – «улица», вот «улицу» еще...
Михаил Соколов: То есть после «улицы» какие-то поправки принимались.
Виктор Похмелкин: Да, «улицу» еще слушали. Что касается парламентской оппозиции, то ее роль сведена вообще, ну, к роли статиста, комментатора каких-то событий, явлений и так далее. И это в самом лучшем случае, поскольку, в общем, конечно, не было равномерного доступа к средствам массовой информации, и безусловно, все основные теле- и радиоканалы были сориентированы на прямую поддержку «Единой России» и всего того, что она делала.
Конечно, меня, повторяю, как парламентария со стажем, который помнит эти бурные дебаты, кстати, заканчивающиеся принятием очень серьезных и нужных стране законов, например, Гражданского кодекса (в первой Государственной Думе) или Уголовного кодекса (в первой и во второй Думе), или, скажем, федерального конституционного закона о Конституционном суде и так далее, - это все было предметом острейших дискуссий...
Михаил Соколов: Виктор Валерьевич, а вот «Единая Россия», она – везде, и ее деятели, собственно, и на самом высшем уровне, и они все время говорят: «Так прошлые Думы, они были недееспособными, они ничего не принимали». Даже Владимир Путин в таком духе рассуждает. То есть это все были недееспособные парламенты, в отличие от нынешнего страшно дееспособного.
Виктор Похмелкин: Ну, я не знаю, каким боком это все оценивалось. Я повторяю, все основные, фундаментальные законы, по которым живет сегодня страна, принимались именно Думами, где не было устойчивого большинства или вообще большинства какой-то одной партии. Я уже перечислил Гражданский и Уголовный кодексы, а также Уголовно-процессуальный кодекс, Земельный кодекс... Я хочу напомнить, что это все принимала третья Дума, где еще не было «Единой России», и шла даже борьба между «Единством» и «Отечеством», двумя фракциями...
Михаил Соколов: Но они потом слились в коалицию.
Виктор Похмелкин: Да. Но пока они не слились, повторяю, было принято немало серьезных законов, например, Трудовой кодекс. Во второй Думе, где было большинство коммунистов, тем не менее, приняли Налоговый кодекс. При всех его изъянах, тем не менее, это база финансовой деятельности сегодня и государства, и предприятий.
Собственно, а что было принято в четвертой Думе из того, что, прямо скажем, усилило наше законодательство?.. Жилищный кодекс, вызывающий колоссальные споры и дискуссии, дебаты и так далее?.. Законодательство о выборах новое?.. Которое, извините, приводит к тому, что, в общем, выборы превращаются (ну, как бы помягче сказать) в референдум о доверии. Закон о политических партиях в новой редакции?.. Который, по существу, в общем, отсек всех людей, желающих участвовать в политике, так сказать, но при этом не желающих ходить строем, от этой политической деятельности. Вот результаты. Если и есть там чем гордиться «Единой России», то, собственно, это не заслуга парламента, а это спасибо экономической конъюнктуре, спасибо тому, что президент и правительство не допустили некоторые вещи, которые могли бы допустить в условиях полной свободы действий, что где-то останавливались, что какие-то барьеры были. Но, в сущности, «Единая Россия» была готова проголосовать за все, что исходило от президента.
Михаил Соколов: И уже на пейджер нам пришел вопрос от Сергея: «Кто, на ваш взгляд, оказался самым эффективным депутатом в последней Думе?».
Виктор Похмелкин: Владимир Путин.
Михаил Соколов: Нет, депутата просят назвать.
Виктор Похмелкин: Ну, он кандидат в депутаты. Потому что все инициативы Владимира Путина принимались этой... Кто может сравниться с этим?.. Дело в том, что на фоне инициатив Путина и правительства Российской Федерации, так сказать, все остальное просто померкло. И никаких депутатских инициатив не принималось. Все серьезное отдано другим ведомствам. А в этих условиях выделить эффективного, именно эффективного депутата... я мог бы сказать: депутатов, которые самоотверженно боролись за своих избирателей, вносили поправки, выступали с законодательными инициативами, заведомо зная, что они не будут приняты, - но, наверное, вряд ли в этом эффективность. Эффективность – это максимальный результат, которого добился тот или иной депутат.
Вот я мог бы про себя сказать, что я был в первой Думе (извините за нескромность) одним из самых эффективных депутатов. На моей совести там было порядка 80 законов. Я уж не говорю про поправки, сколько удавалось их реализовать. В этой Думе у меня, так сказать, считанные результаты – это буквально один законопроект и 5-6 поправок. И то только потому, что спасибо, что поддержали правительство и президент. А если чего-то и удавалось, то только затормозить какие-то реакционные, с моей точки зрения, законы, и то...
Михаил Соколов: Вы помните, по изменениям в Административный кодекс, связанным с автовладельцами и автолюбителями, тем не менее, какие-то поправки удалось же провести все-таки.
Виктор Похмелкин: Да, кое-что удалось, но это, в общем, благодаря широкому общественному движению автомобилистов...
Михаил Соколов: То есть опять же – «улица».
Виктор Похмелкин: Да, в какой-то степени «улица». Ну, с этим как бы стали считаться, поняли, что достаточно серьезные интересы за всем этим стоят. Спасибо. И самое главное, что здесь не было устойчивой позиции президента и правительства, она всегда была колеблющейся. Поэтому что-то удавалось сделать: где-то сократить «мигалки», отменить спецномера, где-то отстоять какие-то позиции при обсуждении Кодекса административных правонарушений. Сейчас вот поправки в ОСАГО приняли, в общем и целом, нормальные, при всех их отдельных изъянах, но как бы в интересах потерпевших автомобилистов.
Но я не могу считать это удовлетворительным, потому что я понимаю, что можно было сделать, как можно было в этом отношении продвинуться, причем не ломая основы политической системы, вот совсем не ломая ее. То, что мы предлагали, вписывалось и в демократическую систему, и даже в вертикаль власти, но позволяло как-то в большей степени обеспечить порядок на дорогах, защитить людей за рулем. Нет, это тоже не принималось, потому что велико очень было влияние таких ведомств, как МВД, ГИБДД...
Михаил Соколов: Значит, не все президент решает. Значит, под ним творится что-то такое свое с бюрократией ведомственной. Правда?
Виктор Похмелкин: Да. Президент мог бы решать все, но просто, видимо, или не способен просто в силу того, что есть вопросы, до которых не дотягиваются руки, или как бы там, где, может быть, нет окончательной позиции, и она колеблется. Ну, это вполне нормальный, кстати, процесс.
Михаил Соколов: Или неинтересно.
Виктор Похмелкин: Да, или неинтересно. Хотя думаю, что безопасность дорожного движения – это, конечно, интересно. Дважды по этому поводу Путин высказывался. Это острейшая проблема. Там много людей гибнет. Все понятно. Но какого-то собственного понимания, окончательного рецепта нет, поэтому и есть эта колеблющаяся позиция. И это еще те ниши, в которых на что-то можно повлиять. Но, понимаете, повлиять не на депутатов – это бессмысленно. Там как роботы, как марионетки, уж извините за выражение, говорю просто, как есть. Приказано – сделали. Не приказали – колеблются, колеблются, колеблются до тех пор, пока этого приказа... И как только получили приказ – такое чувство глубокого успокоения.
Михаил Соколов: То есть тому самому гипотетическому эффективному депутату, я так понимаю, ему надо не с Грызловым даже разговаривать или с какими-нибудь председателями комитетов, а искать нужного чиновника в Администрации президента и вести с ним какие-то разговоры.
Виктор Похмелкин: Конечно. По иному абсолютно бесполезно. Я скажу, в своем комитете я иногда могу говорить с Владимиром Плигиным, но по одной причине – из-за того, что ему поручили какую-то позицию сформировать. Вот когда ему поручили какую-то позицию сформировать, тогда можно говорить с председателем комитета...
Михаил Соколов: А, то есть не спустили указание, а дали подумать...
Виктор Похмелкин: Да, иногда такое бывало. Тогда вполне возможен был диалог. А когда позиция была спущена уже, то говорить с Плигиным было бесполезно, при всем моем к нему человеческом уважении. Он далеко не самый плохой юрист в стране и не самый скверный депутат. Но он тоже как бы солдат партии, и в общем, выполнял все ее указания. Точнее, даже не партии, а тех, кто этой партией руководил.
Михаил Соколов: Скажите, а как оценить другие фракции? Скажем, есть же КПРФ, есть «Справедливая Россия»... Вот если вы, как независимый депутат, со стороны посмотрите: вот коммунисты. Им что-то удалось сделать?
Виктор Похмелкин: Коммунисты отрабатывали, причем довольно вяло, гораздо более вяло, чем в предыдущих составах Думы, ну, скажем так, настроения своего электората. Это довольно сложно делать, потому что очень многие из коммунистических лозунгов власть, на самом деле, реально... не то что взяла на вооружение, а просто исполняла. И трудно возражать против идеи централизации, унитаризации государства, которая активно проводилась в жизнь, и собственно говоря, коммунистический электорат это всегда активно поддерживал. Ну, по вопросам социальной политики иногда голос коммунистов был слышан. А особенно некоторых депутатов, например, Олега Смолина. Я с глубоким уважением к нему отношусь. Это, действительно, один из самых... вот, пожалуй, один из самых ярких депутатов всех созывов. Несмотря на то, что ему, конечно, очень трудно работать в парламенте, ну, трудно в силу состояния здоровья. Но делает он это прекрасно, причем, повторяю, вот именно в интересах тех социальных групп, на которые четко коммунисты и он лично сориентированы.
Что касается ЛДПР, то тут говорить не о чем. Это, так сказать, шоу одного человека, и оно продолжалось...
Михаил Соколов: Ну, Митрофанов, который их покинул, он и сказал, собственно, что ни одного закона уж давным-давно не проводили...
Виктор Похмелкин: И никогда не было. Смысл ведь совершенно не в этом. Жириновский говорил одно, а голосовали они по-другому, делали третье.
Михаил Соколов: Знаете, есть замеры социологические очень интересные, с которыми я столкнулся. Оказывается, ЛДПР, она консолидирует самый оппозиционный к власти электорат, вот по всем взглядам. То есть тот, кто не любит власть, за нее голосует. А все голосования ее фракции абсолютно лояльны к действующей власти. То есть это потрясающая функция...
Виктор Похмелкин: Поэтому Жириновский – это бесценный для власти человек. Так канализировать протест, а потом его сублимировать именно в поддержку власти – это, конечно, далеко не каждый может...
Михаил Соколов: Но в этот раз у него на выборах, конечно, ситуация сложная, на грани, в общем.
Виктор Похмелкин: Ну, тем не менее, я думаю, выкарабкается. Я не хочу ничего предрекать, но Владимир Вольфович как раз тем и знаменит, что он прекрасно умеет проводить выборы, а особенно в ситуациях, которые кажутся уже безнадежными.
Что касается «Справедливой России», то, в общем, пока она была еще «Родиной», скажу откровенно, которая была идеологически мне абсолютно чужда, ну, что-то хоть, по крайней мере...
Михаил Соколов: Голодовка Рогозина, за которую он потом страдал долго.
Виктор Похмелкин: Даже не голодовка, а хоть какие-то взгляды, понимаете, оттуда шли, не скажу, что законопроекты, инициативы, но хоть какая-то позиция, пусть даже та, с которой я не согласен. А как только Глазьев с Рогозиным оттуда отошли, собственно, никакой позиции тогда уже не было, уже была абсолютная аморфность...
Михаил Соколов: Ну да, они там разделялись на две, на три фракции.
Виктор Похмелкин: Я некоторое время был внутри этой фракции, и могу сказать, что там, в принципе, было каждой твари по паре. И спокойно, нормально все жили, так сказать. Как раз я расстался с этой партией не из-за фракции. Во фракции ситуация была нормальная. В том смысле, что не мешали, не давили, и можно было свои либеральные взгляды совершенно спокойно там проводить в жизнь и отстаивать. Но, конечно, как политическая фракция такого рода организм недееспособен. Потому что фракция должна иметь позицию, эту позицию четко отстаивать. Ничего подобного мы не наблюдали.
То есть я бы сказал так, еще и кризис фракционности в этой Думе. Помимо общего кризиса парламентаризма, еще и кризис фракционности. Потому что все-таки в предыдущих составах Думы худо-бедно, но мы могли говорить: «Вот у этой фракции такая позиция...». Ну, можно было по каждому вопросу, в принципе...
Михаил Соколов: Идеологически даже определить, да?
Виктор Похмелкин: ...предположить, какую позицию фракция займет. Были, конечно, удивительные вещи. Но фракции, которые изменяли своим позициям, они, кстати, честно говоря, и проигрывали. Скажем, СПС. И именно потому, что по многим позициям она как бы отошла от либеральных взглядов...
Михаил Соколов: В тот момент.
Виктор Похмелкин: ...да, в тот момент. И мне кажется, что это и повлияло на исход выборов 2003 года. То сейчас, в общем, во-первых, позиция фракции мало кому интересна, а во-вторых, их просто и нет. Или они очень слабо и вяло заявляются.
Единственное – независимые депутаты. Да, от них иногда можно было услышать что-то более-менее внятное, содержательное. И пожалуй, единственную роль оппозиции в этой Думе брали на себя независимые депутаты, иногда по отдельности, иногда группой – как доводилось. Ну, понятно, что это уже последние осколки...
Михаил Соколов: Ну, их больше и не будет теперь.
Виктор Похмелкин: Да, их больше уже не будет. И можно сказать, что тем самым как бы последние гарантии инакомыслия в Думе, в общем, ликвидированы.
Михаил Соколов: Давайте мы подключим слушателей. Из Петербурга звонит Владимир Николаевич. Пожалуйста, ваш вопрос Виктору Похмелкину. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Господин Похмелкин, сегодня сообщили, что ОБСЕ отказалось прислать наблюдателей на выборы в Россию. Как вы расцениваете этот шаг? Не как шаг Пилата умыть руки? И что дает этот протест ОБСЕ? Для демократической России он ничего не дает. По крайней мере, хотя бы сотня наблюдателей могла бы как-то оценить эти выборы. Или это договор руководства России с ОБСЕ?
Виктор Похмелкин: Спасибо. Конечно, формальным поводом такого решения ОБСЕ послужили некие условия, которые были выдвинуты российским руководством.
Михаил Соколов: Ну, визы не дают, кроме того.
Виктор Похмелкин: Да. И насколько я понимаю, не сильно заинтересована нынешняя власть в иностранных наблюдателях. Но, тем не менее, я согласен с вами, что даже в этих условиях отказываться полностью от направления своей делегации неправильно.
Михаил Соколов: Ну а если визу не дают?.. Вы же не можете въехать без визы.
Виктор Похмелкин: Нет, это само собой. Но, понимаете, об этом же можно сказать, можно поставить вопрос, что называется, вывести все это...
Михаил Соколов: По-моему, всю последнюю неделю они и ставили вопрос. С 16-го числа, то есть с сегодняшнего дня, началось досрочное голосование, между прочим.
Виктор Похмелкин: Да. В любом случае, основная вина за то, что так случилось, лежит, безусловно, на российской стороне. И это совершенно очевидно. Хотя я не очень-то и уповаю на иностранных наблюдателей, и не думаю, что это главный элемент контроля. На самом деле, гораздо хуже случилось, когда отстранили от выборов российских наблюдателей...
Михаил Соколов: Общественные организации, да?
Виктор Похмелкин: Да-да. Запретили общественным организациям участвовать, людям, которые просто... Есть же у нас масса организаций, которые как раз и специализируются именно на проведении выборов с точки зрения их честности, неподкупности, законности. Вот когда их отстранили – вот это был нанесен самый главный удар по объективности подсчета голосов. А то, что не будет иностранных наблюдателей, ну, конечно, неприятно, но, в общем, честно говоря, меня уже это на фоне того, что делается в стране, не очень сильно... не то что беспокоит, а не очень сильно расстраивает. Это не самая главная потеря, которую мы понесли.
Михаил Соколов: А вот есть такое мнение, что решение ОБСЕ – это неприятный сюрприз для Кремля и Путина, потому что не только снижает легитимность следующего парламента, но и наносит удар по репутации Путина на Западе, поскольку Путин хотел бы уйти от власти в образе демократического лидера.
Виктор Похмелкин: Я согласен, что, конечно, это неприятный шаг. И я не думаю, что лично Путин в этом очень заинтересован. Но ведь что сейчас происходит. После того, как Владимир Владимирович возглавил список «Единой России»... я сейчас просто езжу по российским регионам и вижу, что творится, - просто же вакханалия откровенная. То есть все борются за свои проценты. Каждому надо отрапортовать родному и любимому о том, что именно он, именно в его регионе (или в его муниципальном образовании) наибольшее количество голосов получено.
Михаил Соколов: За «Единую Россию».
Виктор Похмелкин: Да, за «Единую Россию». Поставлены такие планки, что Туркмения отдыхает, или Белоруссия. Просто это вообще невозможно...
Значит, для того чтобы этого добиться... ну, ясно, что можно только одним путем – откровенной фальсификацией, подкупом. И ведь это же все понятно. Вот то, что я говорю, понятно сейчас уже многим и многим людям и в России, и за рубежом. Неужели это нужно?!.. И кому это нужно?.. Это нужно Путину, который входил в эту кампанию, безусловно, самым популярным политиком России последних десятилетий, чего там говорить... Это, может кому-то нравиться или не нравиться, но это факт, это реальность. Зачем это все было нужно делать, спрашивается. А теперь я слышу от очень многих людей, от представителей интеллигенции и не только: «Мы уважали Путина». Но что творится?!.. Вот ради него все делается. «Мы не будем голосовать. Мы не поддерживаем его больше». Вот это было нужно? Поэтому я не знаю, кому и зачем это было нужно, но то, что на этом потерял, я бы сказал, не то что Путин, а институт президента потерял... а институт президента для России, мне кажется, очень значим, и хотя бы потому, что это единственное цементирующее начало в стране. Вот все остальные скрепы иначе бы распались. А это то, что как бы объединяет, консолидирует, по крайней мере, большую часть. Можно быть оппонентом Путина, как я, но отдавать этому должное. Я говорю, что, да, это инструмент объединения страны. И что, по нему нанесен теперь такой удар... Ради чего? Опять же если бы борьба была честной, если бы в этих условиях Путин продемонстрировал бы, как можно на равных вести борьбу, даже с более слабыми соперниками, то это была бы одна ситуация. Но когда под это дело грубейшим образом нарушается законодательство, мне кажется, это тяжелейший удар и по репутации самого президента.
Михаил Соколов: И вот вопрос с пейджера. «Путин в течение восьми лет царствования доказал, что он трогательно заботится о миллионерах и иже с ними. Каково ваше мнение?», - спрашивает Владимир.
Виктор Похмелкин: Ну, конечно, нынешняя власть действует в интересах двух групп, точнее говоря, их союза – это крупного капитала, причем монополистического капитала, в основном сырьевого, и бюрократии, которая, в общем, слилась с этим крупным бизнесом. И это совершенно объективно. Я могу приводить десятки примеров голосований, инициатив, проектов, которые, в общем, это все подтверждают. Это факт.
При всем этом, конечно, Путин вынужден, как президент, как глава государства, заботиться, скажем, и о других социальных группах. Но это все, что называется, по остаточному принципу. Опять же это, может быть, не вина конкретного человека, и он просто является представителем именно этого клана, именно этой группировки. Для того чтобы действовать по-другому, ему надо было, что называется, порвать со своим классом резко, и не факт, что у него это получилось бы.
Михаил Соколов: И кстати, вот такой вопрос от Натальи: «Иногда кажется, что на Путина кто-то давит. Можно ли разъяснить это?».
Виктор Похмелкин: Я просто хочу объяснить, что он является представителем именно этих групп общества, очень влиятельных, обладающих самыми большими ресурсами. И в этой ситуации ему невозможно, повторяю, вырваться из этого, даже если бы он этого захотел. Кроме того, вопрос об опоре. На кого тогда он мог бы опереться? На гражданское общество...
Михаил Соколов: Вот митинги по всей стране проходят. «За Путина» движение создается. Бывают же популистские движения снизу... Кстати говоря, при желании такое движение можно создать, пожалуйста.
Виктор Похмелкин: Безусловно. Только опору опять же он иметь не будет. Это движение должен кто-то финансировать, это движение должно какую-то организацию иметь. Все это, к сожалению, монополизировано в руках названных мною групп.
И в этом смысле, повторяю, задача состоит в том, чтобы была некая альтернативная социальная база, на которую мог бы опереться действующий президент. Вот этой базы сегодня нет. В этом, кстати, вина всех нас, я и себя не исключаю, всех тех, кто называл себя демократами, всех участников демократического движения. Мы, к сожалению, своими раздорами, конфликтами, в общем, иногда и предательством каких-то конкретных наших ценностей довели ситуацию до этого. Я не обвиняю в этом бюрократию и крупный капитал. Они действуют в своих интересах. Но то, что мы свои интересы часто как бы не учитывали, а иногда и предавали – вот это факт. И это надо признать, и в общем, делать из этого серьезные выводы.
Михаил Соколов: Звонок из Москвы. Петр, пожалуйста, ваш вопрос Виктору Похмелкину. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер, уважаемые господа. Как быстро можно перепрограммировать российского человека: человек из народа становится представителем правящего класса.
А вопрос такой. Господин Похмелкин, вы давно в Думе работаете. Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, какая форма нашего парламентского представительства наиболее целесообразна – это мажоритарная, пропорциональная или смешанная? Спасибо.
Виктор Похмелкин: Спасибо. Я скажу немножко о другом, но отвечу и на ваш вопрос. Я считаю, что у нас нет сегодня самого главного – у нас нет зависимости от народного волеизъявления всех органов власти, и прежде всего, исполнительной власти. Ведь у нас, скажем, высший орган исполнительной власти – правительство – формируют совершенно независимо от того, как народ проголосовал на выборах. И это, кстати, Путин показывает просто едва ли не очень откровенно, как он может перед выборами правительство убрать, сместить, заменить одного технического премьера на другого. То, что проголосуют за «Единую Россию» или за кого-то другого, совершенно не скажется на составе правительства. Скажем, голосуют немцы за Шредера или за Меркель и за их партии – они голосуют за будущего премьера, они голосуют за правительство тем самым. Голосуют американцы за Буша или за его соперника – они голосуют опять же за будущего главу правительства. У нас этого нет. И отсюда многие проблемы, с которыми...
Михаил Соколов: Вот Зурабова, видите, убрали к выборам – подарок народу.
Виктор Похмелкин: Да. Но это не значит, что опять же мы знаем, чего ожидать от этого правительства, от этого кабинета. Пришел новый человек - и непонятно, что будет дальше. Это первое.
Михаил Соколов: Ну, с этим человеком довольно все понятно. Очень советский такой руководитель.
Виктор Похмелкин: Ну, посмотрим...
Что же касается мажоритарной, смешанной или пропорциональной формы, то в нынешних условиях, при условии, повторяю, что у нас будет парламентская республика и Дума будет формировать правительство на основе партийного большинства, если так случится, то я бы еще сказал, что можно оставить пропорциональную систему выборов в Государственную Думу, конечно, демократизировав закон о партиях, сделав так, что, в общем, была бы возможность создать партию, ну, без особых затруднений.
Михаил Соколов: А барьер?
Виктор Похмелкин: А барьер 3-процентный, не больше, как в Украине. Но одновременно к этому – прямые выборы членов Совета Федерации и усиление полномочий палаты регионов. Тогда бы у нас был баланс между политическими партиями и независимыми кандидатами, между регионами и Федерацией. И вот такая система позволила бы уже, мне кажется, сдержки и противовесы учитывать, и обеспечивать нормальное, поступательное движение вперед.
Сегодня, в нынешних условиях, конечно, регионы представлены только формально, страна унитарная уже, по сути дела, от федерализма не осталось и следа. Ну и политические партии – это не партии, на самом деле. Они не обеспечивают широкого представительства социальных интересов. Это, в общем, такие марионеточные создания, которыми очень легко манипулировать, которые...
Михаил Соколов: Муляжи.
Виктор Похмелкин: Да, муляжи. Собственно, проблема не только ведь в «Единой России». Говорить о том, что у нас есть в стране сильные и самостоятельные партии – вот этого сочетания, к сожалению, нет на сегодняшний день, это правда. В потенциале может быть создано, но для этого нужна все-таки другая политическая система, а не та, которая существует сегодня.
Михаил Соколов: «К каким последствиям для сельских жителей может привести продолжение политики президента Путина?», - спрашивает Сергей, Туголесский бор.
Виктор Похмелкин: Интересный вопрос. Но почему-то он именно сельских жителей волнует... Могу сказать так, что даже политика нынешнего правительства может привести к очень неприятным последствиям для сельских жителей.
Вот конкретный пример. Рост цен. Мы сейчас все с ним столкнулись. Действительно, фактор неприятный. Хотя в монополизированной экономике это, в общем, может быть в любой момент, и в самый неподходящий, как выяснилось, для партии власти. Поэтому не думаю, что его кто-то специально инспирировал. Но есть ведь одно положительное последствие этого роста цен – немножко вздохнул отечественный сельхозпроизводитель. Потому что как бы цены-то поднялись – и задышали чуть-чуть. Что делает наше правительство? Снижает импортные пошлины, то есть открывает доступ на рынок еще больший и на благоприятных условиях импортерам, а наши остаются в прежнем состоянии. Все! Был уникальный шанс естественным путем все-таки как-то выровнять эти условия, поддержать нашего производителя, и не в ущерб уже потребителю, но делается все с точностью до наоборот. То ли это недопонимание, так сказать, непрофессионализм, то ли, извините, это... не хочу громких слов говорить, а то нам 1930-ми годами сразу запахнет, ну, по крайней мере, скажем так, действия в ущерб национальным интересам. Потому что ведь, скажем, я совершенно спокойно отношусь к тому, что к нам приходят иностранные банки, иностранные страховые компании. И это даже хорошо – они своей надежностью могут защитить наши сбережения. Но когда мы получаем все большую зависимость от иностранного продовольствия, ну, извините, вот это уже угроза безопасности страны. И это совершенно очевидно для любого здравомыслящего политика. А мы это делаем.
Поэтому, конечно, если это будет продолжаться, если не будет внятной политики по отношению к отечественному сельхозпроизводителю... я не имею в виду дистиллированные условия, я не имею в виду вытеснение импортеров, я имею в виду просто нормальный паритет, то я думаю, что нам ничего хорошего ждать не приходится.
Михаил Соколов: Там есть еще одна тема, которая, кстати, я не знаю, возникала ли вообще в Думе. Знаете, история с земельными долями. Потому что я был на Юге, в Краснодарском крае, и я слышал, как шла скупка... или, точнее, даже просто у людей фактически административным давлением отнимают эти толком не оформленные в 1990-ые годы земельные доли, паи, у колхозников, у совхозников бывших, и на базе этого создаются крупные, почти помещичьи хозяйства. А помещиками становятся директора совхозов, колхозов. Вот тоже, так сказать, то, что происходит на селе.
Виктор Похмелкин: Мы предупреждали об этом, когда принимался Земельный кодекс, когда мы настаивали на том, чтобы земельные доли обязательно выделялись в натуре, а не на бумаге, чтобы невозможно было продать доли, так сказать, не продав конкретный земельный участок. Не послушали, увы. И вина в этом конкретного человека – Германа Грефа, который тогда представлял в правительстве Земельный кодекс. И говорю это как свидетель этого события. И сколько мы ругались по этому поводу...
Михаил Соколов: Но его же там другие аграрии, наверное, «единоросские» тоже поддерживали – господин Кулик...
Виктор Похмелкин: Да. И принят был закон, который... у меня был тогда свой проект Земельного кодекса, гораздо более либеральный (в данном случае это не ругательное слово), гораздо более защищающий простых частных землевладельцев. Увы! Монополизация, государственное влияние, влияние вот этого крупного менеджмента сельскохозяйственного возобладало. Мы получили такой Земельный кодекс. И то, что сейчас происходит, - это прямое следствие вот именно такой версии закона.
Михаил Соколов: Сергей из Москвы, пожалуйста, ваш вопрос Виктору Похмелкину. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Я хотел бы задать вам практический вопрос о работе депутатов. Вот не могли бы вы сказать, с празднования 100-летия парламентаризма в России ничего не слышно о работе Межпарламентского объединения СНГ, а также о проекте создания парламента Союза России и Белоруссии?
Виктор Похмелкин: Спасибо. Вы знаете, эти проекты, направления работы в Думе практически свернуты. Или, во всяком случае, об этом ничего не говорится даже депутатам. Ну, собственно говоря, удивляться нечему. Ясно, что СНГ сегодня пребывает в тяжелом кризисе, и это понятно. И сказывается это на работе Межпарламентской Ассамблеи. Переживает большой кризис и Союз России и Белоруссии, чем, скажем, я расстроен намного меньше, чем первым обстоятельством. Но факт есть факт. Поэтому, соответственно, и эти институты не работают в полной мере. Это, так сказать, следствие вот той ситуации, той политики в ближнем зарубежье, которая в последние годы проводилась.
А то, что парламентские структуры не работают, то, повторяю, это последствие того, что... Ну, посмотрите сами. Отношения с Украиной, предположим, - отдельная, тяжелая история. Отношения с Грузией - отдельная и очень тяжелая история, собственно говоря.
Михаил Соколов: А с Прибалтикой не тяжелая?..
Виктор Похмелкин: Да. И так далее. Какую страну сейчас ни возьми в ближнем зарубежье, в общем, везде есть проблемы.
Михаил Соколов: Я тут был на Камчатке, буквально сегодня прилетел. И я просто слышал от представителей «Единой России» потрясающую агитацию. Они просто, как по шпаргалке, все на встречах с избирателями начинают свои выступления с того, что кругом России – враги. Ну, кто виноват, что враги?.. Или, по крайней мере, не друзья. И не надо ли было бы на себя все-таки посмотреть?..
Виктор Похмелкин: Я думаю, что надо обязательно посмотреть на себя. Тем более, мы же считаем себя как бы «старшим братом», и правильно считаем. А коль скоро так, то всегда в ухудшении отношений виноват более сильный. Ну, на мой взгляд, это очевидно. Уж в истории с Украиной, ну, просто черным по белому... Вот зачем нам было влезать в эти президентские выборы, поддерживая одну сторону?.. И тем самым ослаблять свое общее влияние на... Это один вопрос.
Что касается Грузии, ну, тоже, знаете... Я же просто очень хорошо помню, когда началось некое обострение отношений, и мне стали звонить... У меня большое количество друзей в России, граждан России с грузинскими фамилиями. И почти каждый из них звонил и говорил: «У меня проблемы. У меня неприятности». У кого-то с бизнесом, у кого-то по работе и так далее. И вместо того, чтобы это все жестко остановить, сделать заявления соответствующие, отыграть, сказать, что дружба российского и грузинского народов незыблема, а политики могут между собой ссориться, вместо этого все это нагнеталось, мы на что-то обижались постоянно, какие-то делали выпады. В общем, вели себя, как мне кажется, не достойно той великой миссии, которую Россия на Кавказе всегда выполняла, и должна выполнять и дальше.
Так что я очень недоволен... Вот если есть какие-то вещи, которыми я более недоволен, чем внутренняя политика, так это политика внешняя. Потому что здесь, в общем, честно говоря, насчет успехов я бы сильно и сильно поостерегся.
Михаил Соколов: А людям говорят, что поднимается с колен Россия.
Виктор Похмелкин: И насчет врагов. Вы знаете, я лично не хочу иметь и плодить врагов. Тем более, я прекрасно понимаю, что когда мы обладаем ядерным оружием и другим нашим потенциалом, ну, понятно, что насильственный конфликт невозможен. А любой другой конфликт, он экономически невыгоден. Вот и получается, что мы силой заставить дружить с нами не можем, дипломатическим путем не можем, а плодить врагов... Ну, Грузия, Украина – враги... Ну о чем мы говорим?!.. Неужели мы уже до этого дошли?!.. Я еще понимаю, Америка – враг. Я не разделяю эту точку зрения, хотя одновременно и не являюсь американофилом, так сказать, и не считаю, что Америка – друг. Могут ведь быть и другие оттенки между другом и врагом. И кстати, большинство людей именно в таких отношениях между собой и находятся: и не друзья, и не враги. Они могут быть партнерами по конкретному делу или иметь конфликт, но конфликт локальный и так далее. Но с моей точки зрения, просто нельзя допускать до такого, когда вокруг тебя одни враги. Тут уже надо заглянуть внутрь себя и посмотреть, а все ли ты правильно делаешь...
Михаил Соколов: Давайте еще слушателей подключим. Игорь из Москвы, пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Сначала реплика небольшая к вопросу об аграриях. У Аграрной партии стал рейтинг расти. Это к чему?
Михаил Соколов: К урожаю.
Слушатель: И первый вопрос. Вы можете поподробнее рассказать, как вам было находиться во фракции так называемой «Справедливой России» (бывшая «Родина») наравне с Варенниковым и Нарочницкой?
И второй вопрос. Зачем вы пошли в «Гражданскую силу»? И что вы будете делать, когда они проиграют?
Михаил Соколов: Да, много вопросов, и все сразу. Аграрии.
Виктор Похмелкин: Спасибо. Не знаю насчет рейтинга. Я, вообще-то, в рейтинги никакие не верю. И жизнь показывает, что...
Михаил Соколов: Хотя, вы знаете, с аграриями... они два раза выступали на региональных выборах весной и показывали вот там, где им разрешили не поддерживать «Единую Россию», а самим выступать, вполне приличные результаты.
Виктор Похмелкин: Ну, понятно. Всегда же есть сельские, так сказать, жители...
Михаил Соколов: Есть сельские избиратели, есть председатель колхоза или директор агрофирмы, который может мобилизовать за себя людей. Поэтому если где-то им и разрешат, так у них и что-нибудь подрастет. Но не разрешат, скорее всего.
Виктор Похмелкин: Ну, в общем, как и всем остальным.
Михаил Соколов: Насчет «Справедливой России», патриотического крыла...
Виктор Похмелкин: Я хочу напомнить, когда я туда вступал, а это был январь, когда провозгласили, что «Справедливая Россия» будет реальным оппонентом «Единой России». И так, кстати, было первые несколько месяцев. Помните региональные выборы мартовские, где в целом ряде субъектов Федерации была настоящая война между «Справедливой Россией» и «Единой Россией».
Михаил Соколов: Ставропольский край.
Виктор Похмелкин: Санкт-Петербург, где сильно выступила «Справедливая Россия». В это же время пришел целый ряд независимых депутатов. И в общем, было заявлено, что сформируется широкая социал-демократическая коалиция, в которой есть место и либералам всегда. Казалось, что так будет. Да, ошибся. Не было так, и не могло, наверное, быть с таким лидером и с теми подходами, которые в партии возобладали. Ну, лучше это понять поздно, чем никогда.
Что касается «Гражданской силы», то, вы знаете, первоначально – брак по расчету. Насчет шансов – не знаю. Я всегда борюсь до конца, как бы ни было, я проигрывать не люблю и не умею. Поэтому посмотрим 2 декабря. Но, тем не менее, брак по расчету состоял в том, что, по крайней мере, не противно находиться в партии с точки зрения взглядов, которые они артикулируют. Это первое.
Второе. Полностью поддержали все наши начинания по защите прав автомобилистов. Кстати, единственная партия. «Справедливая Россия» тогда просто отмахнулась, ей это было абсолютно неинтересно.
А сейчас, вы знаете, когда я поездил по регионам, я все больше прихожу к мысли, что брак может быть не только по расчету. Потому что я вижу, какие люди приходят в «Гражданскую силу», - люди совсем новые, люди, которые сами себя сделали, в которых проснулись политические амбиции, но они при этом строем ходить не хотят. И в общем, как бы к СПС и к «Яблоку» примыкать тоже не хотят, потому что не устраивает, с одной стороны, «яблочный» инфантилизм, а с другой стороны, СПСовский цинизм. И это во многих регионах, в очень многих регионах. А в некоторых просто, знаете, очень сильные люди, которые на ближайших региональных выборах обязательно преодолеют 7-процентный барьер.
Михаил Соколов: Хотя из демократических партий, я смотрю, больше всего достается СПС сейчас. Вы не можете этого отрицать. Давление очень большое.
Виктор Похмелкин: Я объясню. Пусть не обижаются. Ведь понятно, на что сделал ставку СПС, - это работа непосредственно с избирателями из рук в руки. Я имею в виду не листовки и не плакаты, а совсем другие ценности. Это технология опасная для партии власти, безусловно. Она абсолютно противоправная, но она опасная. Потому что этот электорат пустой, не идеологический, тот, который либо не пошел бы на выборы – и тем самым увеличил бы процент «Единой России», либо проголосовал бы исходя из административного ресурса или не такого явного подкупа. Вот почему именно СПС и достается.
Михаил Соколов: А прямая критика Владимира Путина?
Виктор Похмелкин: А это уже после того, как деваться стало некуда. Если бы не пресекали подкуп, то не было бы никакой прямой критики. Как нет прямой критики губернатора Чиркунова в Перми, и не было ее на выборах в Законодательное собрание. Хотя по сравнению с Путиным губернатор Черкунов – это «держиморда», ну, первостатейный. Ничего подобного нет.
Поэтому я-то знаю ситуацию, и ни на йоту, ни на грош не верю в искренность этих заявлений, а особенно – некоторых деятелей СПС, которые уже проигрывали выборы.
Михаил Соколов: Вот жалуются нам на телеканалы: «В «Новостях» была агитация Жириновского за свою партию, другие давали Грызлова как представителя «Единой России». Почему Центризбирком на все это закрывает глаза?».
Почему закрывает глаза? А вы не жалуетесь...
Виктор Похмелкин: А бессмысленно жаловаться, понимаете. Ну, что толку жаловаться на отдельные проявления, когда все кампания абсолютно неравноправная, что называется, вся до одного?!.. Когда я приезжаю в регион, мне запрещают встречаться со студентами, с рабочими, да с кем угодно. Запрещают журналистам приходить на мои пресс-конференции. Ну и что, я буду бегать и жаловаться?.. Причем это во многих регионах. Но я, скорее, могу выделить... скажу специально, выделить один регион, в котором все было с точностью до наоборот, – это Томская область. Может быть, кстати, не поздоровится руководству...
Михаил Соколов: Опасное заявление.
Виктор Похмелкин: ...да, но я снимаю шляпу перед людьми, которые, кстати, будучи в «Единой России» и умно ведущие кампанию в пользу своей партии, не душат и не давят оппозицию, а дают возможность и общаться с журналистами, и так далее. И там, я уверен, «Единая Россия» получит больше, как это ни странно, честно, получит больше, чем во многих других регионах.
Поэтому надо менять систему, безусловно. И нечего жаловаться на отдельные проявления. Если меня спросят, соответствует ли закону эта кампания, то даже этому реакционному закону кампания, конечно, не соответствует. И конечно, здесь сделан явный перевес в пользу... Ну, собственно говоря, и что дальше?.. Изменить ситуацию мы не сможем. Поэтому задача состоит в том, чтобы донести все, что можно донести, сейчас до избирателя, а после выборов думать, как всю эту политическую систему менять, повторяю, всю, а не отдельные ее элементы.
Михаил Соколов: Ну, вы знаете, сам вождь этого списка Владимир Путин, он в Красноярске высказался о партии, список которой он возглавляет, весьма критически. Он сказал, что у партии нет ясной идеологии, она близка к власти, к ней примазываются проходимцы. А лучшего в стране все равно нет.
Получается, что это самая лучшая агитация – сказать, что «партия омерзительная, но я ее возглавлю, потому что другие еще хуже».
Виктор Похмелкин: Никогда не считал Владимира Путина недалеким человеком. Умный ход, конечно, ничего другого не скажешь. Я только не понимаю... вернее, у меня есть только одно объяснение и оправдание, зачем Путин возглавил список «Единой России», - если он затем станет премьером и тем самым добьется изменения Конституции и сделает шаг к парламентской республике. Вот это я бы приветствовал. Как я уже говорил, я считаю, что это более правильная политическая система. Но я не уверен в том, что именно так и будет.
Михаил Соколов: Вот должности-то ему предлагают: национальный лидер, моральный лидер, какой-то почти «Аятолла всея Руси» или что-то такое...
Виктор Похмелкин: Надо успокоиться. То есть, конечно, я еще раз повторяю, Владимира Путина не надо считать человеком недалеким, безусловно. Это как бы глава государства. И я с уважением к нему отношусь. Но делать-то Мессию из него тоже не надо. Ну, нужно где-то остановиться или с чувством юмора к этому отнестись. Ну, не получится из Путина сделать Дэн Сяопина. И мы – не Китай, и Путин – не Дэн Сяопин, слава Богу, кстати.
Поэтому по-разному будет оцениваться период его правления, как бы то ни было, но, честно говоря, я бы сказал так: дайте человеку спокойно отдохнуть от тяжелейшей работы, которую он...
Михаил Соколов: Виктор Валерьевич, похоже, не получится. Вот видите, сценарии-то уже обсуждаются, что сложит полномочия как президент и пойдет на новые выборы в качестве депутата. Уйдя в отставку с поста главы государства, таким образом, обойдет и норму закона, о двух строках, и ту, которая запрещает баллотироваться на досрочных выборах досрочно ушедшему президенту. Потому что президентские выборы уже будут назначены к тому моменту.
Виктор Похмелкин: Ну, вы знаете, это означает...
Михаил Соколов: Это называется «форточка» возможностей.
Виктор Похмелкин: Я уверен в том, что этого не будет. Почему? Потому что опять же, как к Путину ни относись, это человек, который не хочет потерять лицо.
Михаил Соколов: А он его не терял в эти годы регулярно?
Виктор Похмелкин: Вы знаете, я думаю, что в его понимании – нет. Может быть, в понимании каких-то других людей, кто предъявляет более жесткий счет. Но он считает, что надо, во-первых, все-таки формально соблюдать Конституцию и закон, и это он старался делать до сих пор. Хотя не всегда как бы корректно, но тем не менее. И второе. Если бы он хотел просто, так сказать, тупо, пошло остаться у власти, ну, никто не мешал... референдум, поправки в Конституцию...
Михаил Соколов: Вот эту Думу созвать, собрать две трети голосов, Совет Федерации...
Виктор Похмелкин: Конечно.
Михаил Соколов: А еще можно успеть, если вот завтра...
Виктор Похмелкин: Даже сейчас можно успеть, если сильно постараться, мобилизовать все, что можно. А уж тем более, год назад это можно было делать. Но он на это не пошел. И не потому, что не мог, и даже не потому, что не хотел. Самое главное - он не хочет терять лицо. Путин – это человек, ориентированный не столько на российское общественное мнение, он им не очень дорожит и понимает, что им можно манипулировать прекрасно, он дорожит западным общественным мнением. Он человек, желающий сохранить отношения с Западом.
Михаил Соколов: Все меньше и меньше, похоже.
Виктор Похмелкин: И тем не менее, он понимает прекрасно, что рано или поздно его полномочия закончатся, так или иначе закончатся. И я думаю, что еще один фактор. Ведь ему везло все эти восемь лет – цены на нефть росли, великолепная внешнеэкономическая конъюнктура. Но никакой гарантии, что будет так и дальше, нет. И видеть обрушение собственного рейтинга, мне кажется, Путину не очень хочется. Мы все, конечно, гадаем. Он человек конспирологический...
Михаил Соколов: Да, это уже психология власти.
Виктор Похмелкин: ...да, он любит нестандартные, неожиданные ходы. И это тоже его манера. Но, так или иначе, я бы сказал, что заставить его делать то, чего он не хочет, по-моему, не удастся никому. Вот вопрос: чего он хочет?..
Михаил Соколов: Давайте мы Николая еще послушаем. Пожалуйста, ваш вопрос. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый вечер. Вот я назову только четыре закона: 122-ой, Жилищный кодекс, закон об экстремизме и закон о выборах. Их могла принять только полностью недееспособная Дума.
Второе. Вот когда мешают выборы в Думу и референдум, то есть валят в одну кучу, как любит говорить президент Путин, и мух, и котлеты, и это могла сделать тоже только полностью недееспособная Дума.
И в связи с этим у меня такой вопрос. А зачем, вообще-то, нужна России такая не только недееспособная, но еще и очень...
Михаил Соколов: Николай, я вас понял. Иван Ильин, которого любят цитировать современные вожди, он как раз говорил, что не нужна никакая Дума и парламентаризм, а нужно самодержавие, лишь в современном варианте.
Виктор Похмелкин: Да. Во всяком случае, это было бы честнее, чем имитация. Я, может быть, соглашусь, что лучше отсутствие парламента, чем его имитация.
Михаил Соколов: Тогда люди бы мечтали о парламенте, вы хотите сказать?
Виктор Похмелкин: Наверное.
Михаил Соколов: Как весь XIX век.
Виктор Похмелкин: Но я бы сказал так, что все-таки виновата во всех этих законах не Дума как таковая, не институт, не парламент...
Михаил Соколов: Это очень интересно, когда все говорят: «Дума! Дума!».
Виктор Похмелкин: А то большинство... Потому что, извините, в этой Думе были люди, которые за все это... Вот вы назвали четыре закона. Я ни за один из них не голосовал, я выступал против них. И не только я, и еще добрых 100 с лишним депутатов.
Поэтому давайте делать вывод. Вам не нравится, что делало это парламентское большинство? Забаллотируйте его на следующих выборах, не голосуйте за него, не голосуйте за эту партию. Тут ведь все четко обозначено. Ну, слава Богу, в этой Думе есть кому взять на себя ответственность за все, что делалось. 300 с лишним голосов у «Единой России».
Михаил Соколов: А они и не отрицают своей ответственности.
Виктор Похмелкин: Да. Поэтому все, кто не согласен с тем, что они делали, - вот 2 декабря, пожалуйста. И опять же есть и депутаты, входившие во фракции и не входившие во фракции, сейчас представляющие партии, которые занимали другую позицию. Оцените и эту позицию, в том числе, на выборах. И если будет хоть какая-то связь между вашей оценкой Думы и вашим голосованием, вот тогда мы, в конце концов, получим парламент, который будет выражать интересы различных групп общества. А в противном случае, ну, можно сколько угодно пенять на Думу, как на инструмент, а формируем-то ее мы с вами. Как сформируем, так и будет она работать.
Михаил Соколов: Все-таки есть такое мнение, что если будет парламентаризация России при нынешних руководителях, то есть, предположим, Путин – глава Думы, то это только будет расширение популизма во всех областях.
Виктор Похмелкин: Я не думаю, что это так. Давайте посмотрим на парламентские республики – никакого популизма, прямо скажем, нет, и не получается его осуществлять. Потому что есть жесткая конкуренция, есть критика, есть ответственность, в конце концов, за последствия своих действий. Одно дело – что-то говорить, а другое дело – исполнять это все. Просто эта среда будет гораздо более демократической. И в ней можно, действительно, организовать общественный контроль над парламентом – то, о чем многие наши избиратели говорят, но пока этого не видят. А в условиях вот этой суперпрезидентской республики ситуация обратная.
Я бы сказал так, нам обеспечено прямое бюрократическое правление при отсутствии реальной и сильной оппозиции и при отсутствии общественного контроля.
Михаил Соколов: На этой пессимистической ноте мы закончим разговор с Виктором Похмелкиным, пока еще депутатом Государственной Думы России.
