Ирина Лагунина: В этом году исполняется 120 лет со дня рождения выдающегося российского биолога Николая Ивановича Вавилова. О жизненном пути ученого рассказывает член-корреспондент РАН, сотрудник Института общей генетики, профессор Илья Артемьевич Захаров-Гезехус. С ним беседуют Александр Костинский и Александр Марков.
Илья Захаров-Гезехус: Поскольку в этом году исполняется круглая дата, Николай Иванович родился 25 ноября 87 года позапрошлого века, соответственно эта годовщина широко отмечается. Прошло академическое чтение в большой аудитории Политехнического музея в Москве, студенческая конференция очень удачная в Саратове, с которым многое связывало Николая Ивановича Вавилова. И в ноябре научные мероприятия в Москве в Тимирязевской академии и в Петербурге в Институте растениеводства, который организовал и которым руководил Николай Иванович Вавилов. Таким образом этот год юбилейный. И что можно сказать о жизненном пути Николая Ивановича. Я интересовался генеалогией академика Вавилова, здесь есть любопытные моменты. Во-первых, подтверждается, что русские ученые самого крупного ранга выходили из разной социальной среды. Дед Николая Ивановича был крестьянин, его отец пришел крестьянским сыном в Москву, начал свой трудовой путь приказчиком, но по-видимому, обладал деловыми способностями, выдвинулся и к революции был в Москве очень богатым человеком. В революцию он эмигрировал. Правда, в 20 годы незадолго до смерти вернулся в Советский Союз. Было две дочери и два сына. Сыновья, казалось бы, должны были продолжать жизненную линию своего отца, быть коммерсантами, по-нынешнему бизнесменами. Соответственно, оба сына Николай и младший Сергей были отданы в коммерческое училище, которое и закончили. Закончив коммерческое училище, отвергли путь отца. Младший после старшего поступил в университет, а Николай Иванович поступил в сельскохозяйственный институт, который стал в дальнейшем Тимирязевской сельскохозяйственной академией. Закончил именно это заведение в 11 году. Когда он был студентом сельскохозяйственной академии, интересовался разными направлениями, но в конце обучения или сразу после окончания он выбрал то направление, которому собственно следовал всю жизнь – это изучение культурных растений. Соответственно, Вавилов какое-то время называл себя прикладным ботаником и институт, который он организовал в дальнейшем, также назывался институт прикладной ботаники. В дальнейшем Вавилов чаще называл себя генетиком. Во всяком случае, вся его жизнь была посвящена культурным растениям, их происхождению, их эволюции и наконец изучение этих сельскохозяйственных объектов, как объектов сельскохозяйственного производства.
Александр Костинский: Кто был его учителями?
Илья Захаров-Гезехус: Здесь несколько фамилий нужно назвать. Это прежде всего будущий академик, тогда профессор Прянишников, почвовед, который всю жизнь был близок с Вавиловым и единственный из крупных ученых после трагического ареста Вавилова пытался его спасти, обращаясь на самый высокий уровень. В области растениеводства Регель, который первый в дореволюционной России организовал так называемое бюро по изучению культурных растений. Пшеница - тот вид растений, род, которым больше всего интересовался Вавилов, он учился у Флексбергера, крупнейшего в свое время специалиста по пшеницам. Надо сказать, что Флексбергер в очень преклонном возрасте был после ареста Вавилова сам арестован и погиб стариком в заключении. И последнее имя, которое необходимо назвать, в первой достаточно длительной, больше года стажировке за границей Вавилов стажировался в лабораториях англичанина Бэтсона. Бэтсон - крупнейший генетик первого десятилетия 20 века. Кстати, Бэтсон дал нашей науке название генетика - это его предложение, и оно было сразу принято и так и осталось. И учителем в генетике Вавилов считал именно Бэтсона.
Александр Костинский: На войну он попал 14-го?
Илья Захаров-Гезехус: Нет, на войну попал младший брат Сергей, Вавилов нет. Но пользу российской армии принес, поскольку в 16 году был командирован в Иран, где тогда находились российские войска. Началась эпидемия непонятной болезни, предполагалось пищевое отравление. И Вавилов действительно с этим разобрался, показав, что хлеб, которым питаются солдаты, оказался зараженным токсическими примесями. Таково было состояние сельскохозяйственного производства, науки не было, было производство. Но Вавилов как раз во время экспедиции с совершенно конкретными задачами увидел то разнообразие культурных растений, в частности, пшениц, которые там существуют. Вот это разнообразие его поразило. И в дальнейшем он стал изучать и, главное, коллекционировать разнообразие сельскохозяйственных растений.
Александр Костинский: То есть с 16 года началась его коллекция?
Илья Захаров-Гезехус: С 16 года началась его работа в этом направлении. И в 17 году он был на фоне всех политических событий, разрухи, которая вскоре наступила, был приглашен профессором сельскохозяйственного института в Саратов. Научная работа по изучению сельскохозяйственных растений Поволжья, по составлению первой коллекции - все это началось в Саратове, где Вавилов работал до 21 года. И в 20 году при непосредственном участии, вероятно он был, как говорится, мотором организации, в Саратове прошел первый съезд селекционеров.
Александр Костинский: В 20 году, еще идет гражданская война.
Илья Захаров-Гезехус: И на этом съезде Вавилов выступил с докладом о гомологических рядах наследственной изменчивости растений, что тогда было воспринято как крупнейшее событие в биологической науке, была направлена телеграмма правительства. Крупные ученые сравнивали закон, который представил на съезде Вавилов, с периодической таблицей Менделеева.
Александр Костинский: Давайте поясним, что такое закон гомологических рядов, почему понадобилось правительственная телеграмма, чтобы отметить такое научное выступление?
Илья Захаров-Гезехус: В ходе своих экспедиций в Иран, в Туркмению после Ирана, затем изучение растений Поволжья Вавилов отметил следующее, что при сравнении изменчивости близких видов, скажем, твердой пшеницы и мягкой пшеницы, и более далеких - пшеницы и ржи обнаруживается параллелизм в изменчивости. У всех этих растений можно найти колосья с остями и безостые, колосья белого цвета, черного цвета, зерна беловатые и зерна красноватые, листья опушенные, неопушенные и так далее. То есть картина изменчивости одного вида повторяет эту изменчивость в другом виде. Вот эти материалы на очень многих растительных видах и родах были Вавиловым обобщены. Почему этому было придано значение? Дело в том, что для успешной селекции необходимы поиски определенных форм в природе или среди экспериментального материала. И если какая-то полезная селекционеру форма обнаруживается, например, у твердой пшеницы, этот закон позволял утверждать, что такая же форма при целенаправленных поисках может быть найдена у мягкой пшеницы. То есть давал направление для сознательных поисков селекционеров и в этом значение для того времени закона гомологических рядов.
Александр Костинский: Саратовский период Вавилов, когда закончился? Он переезжает в Санкт-Петербург после этого события, после того, как он в Саратове с триумфом выступил на съезде селекционеров?
Илья Захаров-Гезехус: По времени - да. В 20 или 21 году умирает руководитель бюро по изучению культурных растений профессор Регель, и Вавилову было предложено это бюро возглавить. С этим связан был переезд Вавилова в Петроград. Очень тяжелые условия, 21 год – это разруха, нет отопления, другие трудности. Мне приходилось общаться с сотрудниками Вавилова, их, естественно, сейчас уже нет в живых. И один из них мне сказал, что Вавилов органически не мог заниматься мелкими делами. Все, за что он брался, всему этому придавал глобальный размах. И бюро через несколько лет он превращает в институт, институт еще через четыре года становится базой для создания академии сельскохозяйственных наук. Примерно та же история с институтом генетики, который позднее организовал Вавилов. Причем любопытный момент: заседание института, открывавшегося в Ленинграде, заседание проходило в московском Кремле на правительственном уровне. Такое значение придавалось научным мероприятиям. Хотя время было и тогда уже противоречивое в положении науки, в положении ученых. Но тем не менее, наука поддерживалась и новые институты организовывались. Вот этот институт прикладной ботаники и 30 года стал называться Союзным институтом растениеводства - это название до сих пор сохранилось, сокращенно ВИР. Вавилов, естественно, стал директором нового института, до своего ареста он оставался директором.
