Ирина Лагунина: Я сейчас приведу несколько цифр. По предварительным данным, наиболее высокие результаты на парламентских выборах показали республики Северного Кавказа. В среднем по России явка избирателей составила 62 процента, в Чечне и Ингушетии она приблизилась к 100. И все как один голосовали за «Единую Россию»: в Грозном более 99%, в Ингушетии почти 99% голосов, в Дагестане 89%, в Кабардино-Балкарии 96,1%, в Карачаево-Черкесии 92,9%. Чем же можно объяснить такие рекордные результаты? С этим вопросом Андрей Бабицкий обратился к специалистам.
Андрей Бабицкий: По мнению эксперта по Северному Кавказу политолога Сергея Маркедонова. Кремль уже давно организовал свои отношения с руководителями северокавказского региона таким образом, что от них требуется в первую очередь лояльность и умение ее должным образом продемонстрировать. Именно в лояльности и конкурировали на нынешних выборах между собой руководители северокавказских республик.
Сергей Маркедонов: Мне кажется, этот результат по Северному Кавказу не столько северокавказские проблемы, сколько московские. Никому в голову в Кремле не пришло осаждать ретивых начальников. Лучше перебдеть, чем недобдеть, лучше 120% нарисовать, чем меньше. То есть когда холуяж становится единственным мерилом вашего профессионализма и эффективности, тогда опять же жаль такую страну. К сожалению, мы подходим к той ситуации, когда холуйство становится мерилом политической и управленческой эффективности. Пожалуй, что единственным мерилом.
Андрей Бабицкий: Неподконтрольность на местах в обмен на лояльность, такова, считает Сергей Маркедонов, формула взаимоотношения центра с северокавказской региональной элитой.
Сергей Маркедонов: Нынешняя модель управления, модель административного рынка фактически, она чрезвычайно этим элитам выгодна. Она позволяет им фактически власть приватизировать, позволяет им в общем-то избежать какого-то дотошного внешнего контроля со стороны федеральной власти. А федеральная власть, позволяя вот таким образом функционировать региональным системам, создает иллюзию некоей стабильности, как для внутреннего избирателя, так и для внешнего пользования. Ведь фактор Чечни – это внешний фактор, не только внутренний. А здесь показывается такая замечательная картинка - 99% на выборы приходят, голосуют замечательно именно за партию власти, за партию президента и так далее.
Андрей Бабицкий: Главный редактор независимого еженедельника «Чеченское общество» Тимур Алиев полагает, что чеченской властью при организации выборов двигал скорее прагматический расчет, нежели желание выполнить некое указание сверху. Рамзан Кадыров заинтересован в том, чтобы в думу прошло максимальное количество кандидатов от Чеченской республики.
Тимур Алиев: После того, как стали известны результаты выборов в Чечне, очень многие говорили: как это возможно, что от чеченского общества, которое всего несколько лет назад находилось в состоянии войны с Россией, такой резкий скачок со знака минус на знак плюс, как это возможно. Я думаю, дело не в том, что кто-то в Чечне так любит Путина или настолько любит Путина и «Единую Россию», чтобы идти в дождливую погоду и отдавать все голоса за этого человека. Тут, мне кажется, некий расчет присутствует. То есть был принят некий закон о выборах пару лет назад, изменилась система голосования, переход на пропорциональную систему голосования произошел. И получается так, что Чечня могла бы получить больше представителей в Государственной думе. Если раньше было два человека, один проходил по партийным спискам, другой по мажоритарному округу, то сегодня все зависело от количества голосов, отданных за партию и соответственно, чем больше голосов было отдано за эту партию, явка тоже учитывалась бы, тем большее количество мест получить люди из местного отделения этой партии. И эта задача, получить максимальное количество в Госдуме, чтобы было максимально большое лобби в Москве, она, мне кажется, вызвала такой результат. Если грубо говорить, одно место, один мандат депутатский примерно 120-125 голосов стоит.
Андрей Бабицкий: Чеченская власть в очередной раз сумела, хотя и не слишком значительно, но упрочить свои позиции, говорит Тимур Алиев.
Тимур Алиев: Это как бы такая веха на пути упрощения власти Кадырова. Потому что те люди, которые сейчас попадают в Госдуму, они будут представлять республику, но в том числе соратники Рамзана Кадырова. Поэтому можно сказать, что он упрочил свое положение и в республике, и целом на уровне федерации.
Андрей Бабицкий: Гораздо любопытнее другое, считает чеченский журналист: почему Москва вообще позволила чеченским властям нарисовать результаты выборов на уровне предельных нереальных значений. Ведь здесь речь можно вести только о дискредитации самой идеи выборов, а никак не о помощи. На самом деле Кадыров в очередной раз продемонстрировал, что он просто имеет индульгенцию от Владимира Путина, даже когда действует в ущерб Кремлю.
Тимур Алиев: Как бы в очередной раз получается, что был продемонстрирован такой хороший характер неформальных отношений между официальным Грозным и Москвой именно этими результатами, то, что председатель избиркома Чуров сказал, что эти выборы были кристально честными, я в этом уверен. Это скорее говорит о том, что неформальный характер отношений не просто сохраняется, но иногда упрочивается.
Андрей Бабицкий: Система власти, сложившаяся на Северном Кавказе, говорит политолог Сергей Маркедонов, позволяет местным элитам тотально контролировать население и его желания, выборы еще раз это доказали.
Сергей Маркедонов: Я думаю, что какой-то существенной сенсации выборы на Северном Кавказе не преподнесли. Собственно, они зафиксировали ту тенденцию, которая с начала 90 годов тут есть. Голосование, формальные юридические процедуры и реальные политические процессы, они в двух параллельных плоскостях находятся, не пересекаются никак. Как раз это тоже еще одна традиция постсоветская российская, что самые проблемные регионы с точки зрения прав человека, с точки зрения какой-то прозрачности демонстрируют самые лучшие результаты голосования. Не только Кавказ, это демонстрировала и Тува. Если вспомнить, например, региональные выборы марта этого года, тоже самое показали эти проблемные регионы и сейчас. Мне кажется, это самая главная тенденция.
Андрей Бабицкий: Насколько верна теория, согласно которой Чечня является своего рода политической лабораторией, в которой разрабатываются технологии управления для всей России? В соответствии с таким взглядом, 99% за власть в сегодняшней Чечне должны завтра стать нормой для каких-нибудь последующих выборов, как в СССР.
Сергей Маркедонов: Здесь, как в любой такого рода теории в какой-то обобщающей есть и реальные факторы, и какие-то может быть эмоции, и перехлесты большие. Конечно, Чечня отличается от любого другого субъекта России, может быть даже кавказского, потому что на территории Чечни существовали серьезные сепаратистские движения, был режим де-факто государства в общей сложности шести лет. Такого не было ни в Дагестане, ни в Ингушетии, ни в Кабардино-Балкарии, нигде в других местах и тем более за пределами Кавказа. В этом смысле сравнение нельзя проводить. Вряд ли в каком-то другом регионе будут проводить на сегодняшний момент антисепаратистские операции со всеми перехлестами и перегибами. Что можно в этой концепции или теории принимать? Скажем, Чечня, наверное, в наиболее чистом виде показывает модель административного рынка и модель приватизации власти. В наиболее незамутненном виде. В этом смысле можно рассматривать ее как модель. Потому что Чечня наиболее четко показывает, что главное не лояльность государству и государственным институтам, а достаточно личной лояльности первому лицу, то есть такой догосударственный уровень организации. В этом смысле та модель, которая в Чечне, она может как патрон рассматриваться, это сигнал всем. Главное здесь не институты, не парламент, даже не президентские институты, а Владимир Владимирович Путин. Появляется институт Путина, институт Кадырова. Ты кем работаешь? Кадыровым. Ты кем работаешь? Путиным. Не президентом Российской Федерации, а Путиным. Вот в чем, собственно говоря, фундаментальная опасность для государства. И в этом смысле чеченский патрон можно рассматривать как патрон для всей страны, притом опасный достаточно.
Андрей Бабицкий: Обстановка в предвыборный период в Чечне была вполне мирная, говорит Тимур Алиев, кандидат в депутаты от партии СПС. Никто не мешал представителям партии проводить агитацию, участвовать в дебатах на радио и телевидении.
Тимур Алиев: Месяц предвыборной агитации в Чечне прошел достаточно спокойно, даже я бы сказал, вяловато. То есть с одной стороны каких-то проблем у той партии, которую я представлял, Союз правых сил, не было. Это было тем более удивительно, что у Союза правых сил в других регионах были проблемы, не давали участвовать в дебатах, изымали агитационную продукцию. В Чечне было спокойно, в том числе в любой другой партии тоже достаточно гладко проходило. Другое дело, что в этих дебатах не принимали участия конкуренты, оппоненты других политических партий. «Единая Россия» отказалась участвовать заранее, другие партии пассивно себя вели, не являлись на дебаты. И очень многие знакомые, когда я говорил что приходится выступать, буквально говорить с воздухом, говорили: понятно, это происходит из-за того, что все предрешено, никто не пытается показать, какие они хорошие.
Андрей Бабицкий: Никто, видимо, не помешает и на президентских выборах представителям оппозиции агитировать за своих кандидатов.
