Ирина Лагунина: Западный мир встретил Рождество. Это – традиционные дня, когда люди думают о милосердии и вере. И – говорят о ней. Но вот в США впервые за последние полвека вопрос о вероисповедании будущего президента приобрел неожиданную остроту и вызвал дискуссии по ходу практически всегда предвыборного сезона. Среди фаворитов президентской кампании – люди нетрадиционной для правящего класса Америки религиозной принадлежности. Один из них, мормон Митт Ромни, счел необходимым объясниться с избирателями. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Соединенные Штаты – страна классической веротерпимости и одновременно непревзойденный образец абсолютного отделения церкви от государства. Так сложилась американская история: в Новый Свет бежали от притеснений религиозные диссиденты, мечтавшие основать в Западном полушарии Град Божий на Холме. Эти религиозные общины своей твердостью и непреклонностью были сродни русским раскольникам. Но в Америке они оказались в равном положении – им всем нужно было противостоять немилосердным силам природы и набегам язычников. Они объединились, чтобы выжить. Когда пришло время объединяться в единую страну, принцип веротерпимости восторжествовал. Первая поправка к Конституции начинается словами: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной».
В США не существует никакого различия между «плохим» и «хорошим» вероисповеданием. Все конфессии равны перед законом и все именуются «сектами». Гарантия свободы совести и невмешательства государства в дела церкви распространяется и на возникшие на американской почве неортодоксальные религиозные учения и их адептов – мормонов, свидетелей Иеговы, пятидесятников, и на тех, кого в Старом Свете считают опасными «сектантами» и кто обрел убежище за океаном. Иммигранты со всего света привезли в Америку свои, невиданные здесь прежде верования и религиозные обряды. Копты из Египта и зороастрийцы из Ирана, сикхские гурдвары и русские молокане – все они пользуются равными правами, свободно отправляют свои обряды и освобождены от уплаты налогов.
Однако одно дело – свободно исповедовать свою религию, другое – быть избранным на высокий пост. Большинство голосует за своего единоверца, а большинство в США составляют христиане-протестанты. Эту традицию впервые поломал в 1960 году католик Джон Кеннеди. После него президентами избирались квакер Ричард Никсон, баптист Джимми Картер. В 1988 году кандидатом демократов был православный Майкл Дукакис, а в 2000 в вице-президенты избирался иудей Джо Либерман.
В нынешней избирательной кампании участвуют как никогда много представителей христианских деноминаций, составляющих меньшинство. Бывшицй мэр Нью-Йорка Руди Джулиани – католик, бывший губернатор штата Теннесси Майкл Хаккаби – баптист, бывший губернатор Массачусетса Митт Ромни – мормон. Эта последняя религия наиболее уязвима в общественном мнении – главным образом из-за практиковавшегося мормонами многоженства. Поэтому Митт Ромни стал первым из кандидатов, решившим объяснить свою позицию в вопросах веры. Он сделал это в начале декабря в Техасе, в президентской библиотеке Джорджа Буша-старшего.
Митт Ромни: Америка сталкивается с испытаниями нового поколения. Радикальный воинствующий ислам стремится уничтожить нас. Китай бросает вызов нашему экономическому превосходству. Нам внушают тревогу чрезмерный рост расходов нашего правительства, зависимость от иностранной нефти, упадок семьи. Весь последний год шли дебаты о том, как нам сохранить лидирующую роль Америки. Сегодня я хочу обратиться к теме, которая, как я считаю, имеет фундаментальное значение для величия Америки. Эта тема – наша религиозная свобода. Я расскажу также о том, какую роль моя вера будет играть для меня как для президента, если я буду избран.
Владимир Абаринов: Примерно так же начал в сентябре 1960 года, тоже в Техасе, свою речь на ту же тему сенатор Джон Кеннеди.
Джон Кеннеди: Хотя религиозные вопросы – обязательная и нужная тема этого собрания, я хочу с самого начала подчеркнуть, что на выборах 1960 года мы сталкиваемся с гораздо более важными проблемами. Это, в частности, экспансия коммунизма, который ныне гнездится всего в 90 милях от берегов Флориды; это голодные дети, которых я видел в Западной Вирджинии; это старики, не имеющие возможности заплатить врачу; это семьи, вынужденные бросать свои фермы. В Америке так много трущоб и так мало школ, и уже поздно стремиться к Луне или в космос. Это реальные проблемы, которые должны решить исход кампании. Это не религиозные вопросы, потому что война, голод, невежество и отчаяние не знают религиозных барьеров.
Владимир Абаринов: Митт Ромни подчеркнул историческую параллель.
Митт Ромни: Почти полвека назад другой кандидат из Массачусетса заявил, что он – американец, участвующий в президентских выборах, а не католик, борющийся за пост президента. Так же как и он, я – американец, ведущий кампанию за избрание президенты. Я не делаю свою религию определяющим фактором этой кампании. Кандидат не должен быть избран благодаря его вероисповеданию и не должен быть отвергнут из-за вероисповедания. Позвольте мне заверить вас: никакой распорядительный орган моей церкви или какой-либо другой церкви не будет пользоваться никаким влиянием на решения президента. Их полномочия распространяются лишь на дела церкви и заканчиваются там, где начинаются дела государства.
Владимир Абаринов: Еще одна цитата из Джона Кеннеди.
Джон Кеннеди: Но поскольку я католик, а католик еще никогда не был избран президентом, реальные проблемы этой кампании оказались в тени. И потому мне представляется необходимым заявить еще раз: в какого Бога я верю, имеет значение только для меня, а для всех остальных должно быть важно, в какую Америку я верю.
Я верю в Америку, где церковь и государство отделены, полностью отделены друг от друга. Где ни католический прелат не говорит президенту-католику, как ему действовать, ни протестантский священник не диктует прихожанам, за кого им голосовать. Я верю в Америку, где никакая церковь или церковное учебное заведение не финансируется государством и не пользуется никакими политическими привилегиями. В Америку, где никому не может быть отказано в найме на работу по причине его веры, отличной от веры президента, который назначает на должность, или веры людей, которые голосуют, если должность выборная.
Я верю в Америку, где никакое должностное лицо не просит и не принимает советов, касающихся его служебных обязанностей, ни от Папы, ни от Национального совета церквей, ни от какого бы то ни было иного церковного органа. Где никакая религиозная организация не стремится прямо или косвенно навязать свою волю народу или политикам, и где религиозная свобода настолько непреложна, что действия, направленные против какой-либо церкви, расцениваются как угроза всем другим церквам.
Владимир Абаринов: Митт Ромни обещает не отдавать предпочтения никакой религии.
Митт Ромни: Будучи молодым человеком, Линкольн определил то, что он назвал политической религией Америки – обязательство защищать власть закона и Конституцию. Когда я кладу руку на Библию и приношу присягу, эта присяга становится высшей клятвой перед Богом. Если мне посчастливится стать вашим президентом, я не будут служить одной религии, или одной группе, или одной идее или одному интересу. Президент обязан служить только общему благу народа Соединенных Штатов.
Владимир Абаринов: Джон Кеннеди предостерег американцев от дискриминации по религиозному признаку.
Джон Кеннеди: Если в этом году предметом подозрений стал католик, то в другой раз таким подозрительным кандидатом может стать иудей, или квакер, или унитарий, или баптист. Именно притеснения баптистских священников в Вирджинии стали для Джефферсона основанием для создания закона о религиозной свободе. Сегодня жертвой могу стать я, но завтра в этой роли может оказаться любой из вас.
Владимир Абаринов: Вместе с тем Митт Ромни заявил, что остается в полной мере приверженцем своей веры, если будет избран.
Митт Ромни: Некоторые считают, что этих заверений недостаточно. Они предпочли бы услышать от меня, что я дистанцируюсь от своей религии, что это, мол, не столько мое убеждение, сколько просто дань традиции, что я, в сущности, отрекаюсь от заветов своей веры. Этого не будет. Я действительно исповедую мормонскую веру и стараюсь жить по ее заветам. Моя вера – это вера моих предков. Я останусь честным по отношению к ним и к своим убеждениям. Некоторые считают, что такое признание погубит мои надежды на избрание. Если они правы – да будет так. Но я думаю, что сторонники такого взгляда недооцениают американский народ. Американцы не уважают приспособленцев. Американцам надоели те, кто готов избавиться от своих убеждений пусть даже ради власти над миром.
Владимир Абаринов: Джон Кеннеди считал оскорбительными подозрения в свой адрес.
Джон Кеннеди: Я хочу иметь главу государства, который в своей публичной деятельности несет ответственность перед всеми и не обязан никому в отдельности, кто может участвовать в любой церемонии или церковной службе, если этого требует его должность, и чье исполнение президентской присяги не ограничено и не обусловлено никакой религиозной клятвой, ритуалом или долгом.
Вот в какую Америку я верю. За такую Америку я воевал на Тихом океане, а мой брат погиб в Европе. Тогда никто не говорил, что мы «не верим в свободу» или что мы принадлежим к вероломной общине, которая угрожает «свободам, за которые положили жизнь наши предки».
Это та самая Америка, за которую положили жизнь наши предки, когда они бежали сюда, дабы избежать притеснений на религиозной почве, когда они боролись за Конституцию, за Билль о правах и за закон Вирджинии о религиозной свободе.
Владимир Абаринов: Митт Ромни говорил о том, что питает уважение к любой религии.
Митт Ромни: Я считаю, что любая вера, с которой я встречался, приближает своих последователей к Господу. В каждой вере, какую я знаю, есть нечто, что я хотел бы, чтобы было в моей собственной. Я люблю проникновенный обряд католической мессы, достижимость Господа в молитве англикан, духовную нежность пятидесятников по отношению друг к другу, независимость лютеран, древние традиции евреев, не претерпевшие изменений за многие века, и постоянную готовность мусульман к молитве.
Владимир Абаринов: И вот, пожалуй, самое главное, принципиально важное место в речи Джона Кеннеди.
Джон Кеннеди: Вопреки тому, что стало общим местом в газетах, я – не католический кандидат в президенты. Я – кандидат Демократической партии, который оказался католиком. Я не говорю от имени своей церкви, когда речь идет об общественных интересах – и церковь не говорит от моего имени. Какой бы вопрос мне ни пришлось решать на посту президента – будь то контроль за рождаемостью, разводы, цензура, азартные игры или что-то другое – я буду принимать решение в соответствии с этими взглядами, в согласии с тем, что, как говорит мне моя совесть, соответствует национальным интересам, не считаясь ни с каким внешним религиозным давлением или диктатом. И никакая сила или угроза наказания не заставит меня действовать иначе. Но если вдруг возникнет ситуация – хотя я не вижу для этого даже отдаленной возможности – когда исполнение моих должностных обязанностей потребует от меня либо предать свои убеждения, либо поступить вопреки национальным интересам – тогда я уйду в отставку, и я надеюсь, что всякий добросовестный чиновник поступит так же.
Владимир Абаринов: Митт Ромни так далеко все-таки не зашел.
Митт Ромни: Американцы признают, что свобода – это дар Божий, а не милость правительства. Ни один народ в истории не приносил таких жертв ради свободы. Сотни тысяч сынов и дочерей Америки отдали свои жизни в течение прошлого века, чтобы сохранить свободу для нас и свободолюбивых людей всего мира. Америка ничего не приобрела от участия в ужасных войнах столетия – ни территорий, ни богатств, ни вассальной зависимости побежденных. Решимость Америки отстаивать свободу проходит проверку снова и снова. Она никогда не делает это по принуждению. Америка не должна споткнуться со знаменем свободы в руках.
Эти американские ценности, это великое моральное наследие живет в моей вере и в вашей. Меня учили в семье воздавать славу Богу и любить ближнего. Я видел своего отца в одном ряду с Мартином Лютером Кингом. Я видел, как мои родители заботятся о других – тех, кто рядом с ними, и делают это по внутреннему побуждению; так получилось, что в итоге они возглавили национальное благотворительное движение. Я был тронут словами Всевышнего: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня». Моя вера основана на этой истине. Ее справедливость вы можете видеть в Энн, нашем браке и нашей семье. Мы далеки от совершенства, мы, конечно же, совершали ошибки на нашем жизненном пути. Но наши чаяния и наши ценности – точно такие же, как ценности любой веры, лежащие в нашем общем основании. И это убеждение будет определять мои действия на посту президента.
Владимир Абаринов: Дискуссия вокруг вероисповедания будущего президента говорит, прежде всего, о том, что вопрос отделения церкви от государства нельзя решить раз и навсегда – его приходится решать каждый день, как каждому гражданину, так и обществу в целом.
