Российское телевидение показало двухчасовую церемонию открытия "Года семьи", с подзаголовком "Торжественный прием от имени президента РФ". (Само торжество состоялось 24 декабря, но показали на две недели позже.) Президент, соответственно, и выступил с главной речью о необходимости развития социальных проектов, направленных на изменение демографической ситуации в стране. То, что меры необходимы – несомненно. За пятнадцать лет с 1992 года население России уменьшилось со 148,6 миллиона человек до 142,2. Легко подсчитать, что ежегодно страна теряла 426 тысяч человек. Так что и так называемый "материнский капитал", и увеличение пособий для работающих родителей – дело благое.
Да и само торжественное собрание с демонстрацией известных всему народу династий, вроде актерских семей Лазаревых или Ширвиндтов –безусловно, на пользу. Мол, берите пример, плодитесь и размножайтесь. Другое дело – стиль показанного: как все такие мероприятия в последние годы, как выпуски новостей на главных телеканалах, оно носит внятно ощутимый привкус того прошлого, когда радость предписывалась и направлялась сверху. Здесь тоже – кромешная чистота позитивных эмоций. Интересно, улавливают ли это те, кто не жил в невротической атмосфере установленного оптимизма? Уж Лазарев-то с Ширвиндтом – не могут не улавливать.
Однако эта стилистика становится печально привычной, и внимание обращаешь на новизну. Здесь это была фигура президента. Он произносил правильные и хорошие слова. Будь они прочитаны по радио – все было бы в порядке. Но картинка выступала в отчетливом диссонансе с текстом. Президент говорил: "Люди, собравшиеся на этот праздничный вечер, хорошо понимают непреходящую ценность семейного очага..." При этом он был – один.
Известно, что у российского президента есть жена и две дочери. Но их не было рядом. Не смогли прийти? Были заняты чем-то более важным? Но что есть важнее? Ведь не ракетно-ядерный комплекс открывал президент, а Год семьи. Шла та единственная церемония за годы его правления, когда он обязан был предстать не только и не столько главой государства, сколько главой семьи – мужем и отцом. Являть собой пример своим согражданам.
Да телекамеры, как это случилось бы в любой другой цивилизованной стране, должны были бы не сводить с этих четверых своих объективов: вот, у человека полноценная семья с двумя детьми – его личный ответ на демографические трудности. Но четверых не было – был один. Холостяк на семейном празднике.
Тут приходится возвратиться к стилистике этого и им подобных официальных мероприятий. Именно она подсказывает ответ: лидер государства был в отцовской роли, но – отца всех. Страшно сказать – отца народов. И тогда понятно, что "малая семья" (жена и дочери) помешала бы правильному восприятию его как главы "большой семьи" (народ и страна), отвлекла бы от этой роли.
Трудно сказать, насколько сознательно устроили всё так организаторы церемонии. Если сознательно – опасная игра. Но еще тревожнее – если подсознательно.
