Программу ведет Кирилл Кобрин . Принимает участие корреспондент Радио Свобода Евгения Назарец .
Кирилл Кобрин : Корреспондент журнала The New Times Наталья Морарь в четверг получила от посольства России в Молдавии официальные разъяснения причин запрета на въезд в Россию. Но полученный ответ не содержит указания на конкретное деяние молдавской гражданки и российской журналистки, которое могло бы послужить поводом для ее депортации из России. Адвокат-представитель Натальи Морарь и ее коллеги полагают, что это связано с ее профессиональной деятельностью. Рассказывает корреспондент Радио Свобода Евгения Назарец.
Евгения Назарец: Наталья Морарь говорит, что восемь строк, полученные ею в посольстве РФ в Молдове, - это первая и пока единственная официальная бумага от российских властей в ответ на бесчисленные запросы ее самой, адвокатов и коллег.
Наталья Морарь: В бумаге речь идет о том, что мне запрещен въезд на территорию России (сроки не оговариваются) на основании пункта первого статьи 27-й Федерального закона "О въезде и выезде иностранных граждан на территорию Российской Федерации".
Евгения Назарец: Коллеги журналистки оперативно выяснили - закон, на который ссылаются дипломаты среди прочих оснований, явно не относящихся к студентке-журналистке МГУ Наталье Морарь, указывает, что в России не место людям, которые представляют опасность для государства или его граждан.
Наталья Морарь: Я представляю опасность для безопасности Российской Федерации, для ее обороноспособности, для общественного порядка и здоровья населения. В общем, теперь хотя бы понятно, почему не пускают. Они официально признали, что я в свои 23 года представила опасность для безопасности России.
Евгения Назарец: Неформальная беседа Натальи Морарь с дипломатами подтвердила основную версию - отказ во въезде в Россию связан с профессиональной деятельностью.
Наталья Морарь: Уже потом, во внегласном разговоре с консулом, мне сказали, что, безусловно, такими сведениями и возможностью запрета на въезд могут обладать только два органа - МВД и ФСБ. Они тогда сослались на какую-то бумагу, пришедшую из центрального аппарата ФСБ, то есть они прямо говорили, что это ФСБ запретило мне въезд. Бумагу они отказались показать. Никаких объяснений причин. Безусловно, понятно, это профессиональная деятельность, это мои статьи, в которых я не раз писала о незаконной деятельности ФСБ, а именно Службы экономической безопасности ФСБ России. Насколько я знаю, запрос, который направила моя редакция, редакция The New Times в ФСБ, был направлен на исполнение именно в Службу экономической безопасности. С какой стати Служба экономической безопасности занимается вопросом недопуска граждан на территорию России, я не понимаю.
Евгения Назарец: Наталью Морарь задержали в аэропорту Домодедово 16 декабря прошлого года, когда она возвращалась с группой коллег-журналистов из служебной командировки. Официальный ответ из посольства России в Молдавии Наталье выдали ровно, через месяц - не позже, и не раньше, чем крайний установленный законом срок. Но все равно российские законы нарушены, объясняет адвокат Юрий Костанов:
Юрий Костанов : С юридической точки зрения это может означать все, что угодно. Потому что в этом законе много статей и много пунктов в этих статьях. Если, как мне сообщили, пункт упомянут, который говорит о деятельности, представляющей угрозу для безопасности и обороноспособности - это одно, если это другие какие-то пункты - это совершенно другое. В любом случае решение о недопущении, о выдворении, либо отказе во въезде должно быть принято до того, как человека не пустили назад, в Россию. И разъяснено ему должно быть сразу. А ей, когда ею не пустили в Россию, ничего не объяснили - кто принял такое решение, почему принял, по каким основаниям, в чем она виновата. Ничего! Никаких претензий не было предъявлено. До кого-то более высокого, кто решения принимал, ее, естественно, не допустили, а сразу посадили на встречный самолет, что называется, и отправили в Молдавию. В этом, конечно, нарушение закона. Человек вправе знать, что и почему с ним делают, на каком основании, кем и какое решение принято. Этого пока, кстати сказать, мы не знаем.
Евгения Назарец: Для адвоката Натальи Морарь Юрия Костанова, как и для ее коллег, очевидно, что корреспондента журнала The New Times не пустили в Россию именно как журналистку.
Юрий Костанов : Ведь мало человеку сказать - ты нарушил такой-то закон. По этому же закону, кстати сказать, они обязаны указать конкретные обстоятельства, послужившие основанием для такого решения. То есть написать там, что Наталья Морарь угрожала безопасности России нельзя. Этого мало. Надо написать, в чем это заключалось - что именно она сделала, чем она угрожала? Иначе что, мы должны считать, что Морарь виновата в том, что наши ракеты не туда летят из Подмосковья, или что недостаточно хороший инвестиционный режим возник? Что конкретно ей вменяет в вину? И международное законодательство, и российское, Конституция, кстати сказать, которую они обязаны соблюдать, все этого требуют. Я думаю, что угрозу для нормальной жизнедеятельности России представляет не журналист, который критикует правительство, а те люди, которые наивно пытаются защитить правительство от всякой критики путем безмотивного выдворения журналиста, в том числе.
Евгения Назарец: Короткий ответ из посольства Российской Федерации в Молдавии, кроме ссылки на закон, содержит и такую формулировку: «В соответствии со сложившейся мировой практикой власти различных стран не комментируют подробно причины, по которым национальные компетентные органы отказывают во въезде иностранному гражданину. Это суверенное право государства, не требующее разъяснений». Эта мотивировка привела адвоката Костанова в негодование.
Юрий Костанов : Плевать на практику и другие страны. У меня перед глазами статья Конституции, и Европейская конвенция, и Закон "О правовом положении иностранцев". Там написано, что слова "комментировать" там даже слова такого нет. Там написано, что должны объявить все эти вещи человеку и указать конкретные обстоятельства. Если закон, мы должны исходить из закона. Практика имеет смысл, имеет значение правовое тогда, когда мы это называем обычаем делового оборота, допустим, когда нет закона и мы вынуждены исходить из обычаев делового оборота, потому что в законе все это не прописано. Напишите, что она своими действиями (конкретно какими действиями) представляла угрозу, что она с килограммом гексогена приехала на ядерный полигон, или что она в своих статьях как журналист призывала к неконституционным действиям, к насильственному свержению правительства. Назовите эти статьи и назовите те фразы, которые содержат такие призывы. Этого же нет. Это то, что нужно, а этого нет. А заменить ссылками на мировую практику нельзя.
Евгения Назарец: С получением этого ответа появился ли повод для конкретного судебного иска?
Юрий Костанов : Нет, конечно. Этого еще мало, потому что ни один суд не будет рассматривать жалобу вообще. "Вот мы жалуемся на то, что ее не пустили. Нам нужно сказать, на чьи действия мы жалуемся. Вот мы получили официальный ответ, и мы имеем на это право. Кто принял решение такое, документ по этому поводу, принято постановление, решение, как это там у них называется, на какой закон ссылаются и так далее". Мы должны иметь на руках копию этого документа. По нашей Конституции в данном случае Морарь, хотя она иностранная гражданка, имеет право на то, чтобы ее ознакомили со всеми материалами, касающимися ее прав. Вот поскольку принятое решение затрагивает ее права, постольку обязаны и ознакомить.
Евгения Назарец: 28 января истекает месяц с момента обращения адвоката Натальи Морарь Юрия Костанова в ФСБ с просьбой ознакомить его, как представителя журналистки, с официальным решением о выдворении ее из России и с материалами, которые стали для него основанием. Если это произойдет, то у Натальи Морарь появится, с чем идти в суд.
