Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие советский шахматист и шахматный литератор, шахматный комментатор и автор популярных шахматных книг Яков Дамский.
Андрей Шарый : Чемпион мира по шахматам Роберт Фишер скончался в столице Исландии Рейкьявике в возрасте 64 лет от продолжительной болезни. Чемпионом мира, 11-м по счету, Фишер стал в 1972 году, победив тогда советского гроссмейстера Бориса Спасского. После 1972 года Фишер провел еще только один матч вновь против Спасского. Эта игра состоялась в 1992 году в Югославии в нарушение санкций, введенных США против этой страны. Это не единственный экстравагантный поступок в жизни Бобби Фишера, которого считали и считают гениальным шахматистом и не слишком уравновешенным человеком. Последние годы жизни Фишер неспроста провел в тишине в Исландии. О Бобби Фишере вспоминает известный советский шахматист и шахматный литератор, шахматный комментатор и автор популярных шахматных книг Яков Дамский.
Яков Дамский : Он приезжал в Москву, когда ему было 15 лет. Он где-то лет на 9 моложе меня. Был в то время 15-летним уже чемпионом США, уже очень известным гроссмейстером и, более того, человеком с явными признаками гениальности, которая всегда сродни шизофрении. И вот, когда меня с ним познакомили в Центральном шахматном клубе тогда еще, естественно, СССР, он услышал мою фамилию, то сказал – я его знаю. Я очень удивился и спросит – откуда? Он ответил – у вас была статья в вашем шахматном журнале «Шахматы в СССР», и вы совершенно правы. Вот тут я обомлел, потому что была это не статья, а небольшая заметка. Касалась она вопроса чисто шахматного, но буквально десятистепенного. И совершенно не нужно было гроссмейстеру (а он уже тогда, повторяю, был гроссмейстером) знать эти мелочи, которые я уточнял. Он знал и помнил. Все это он прочел, видимо, больше года назад. Потому что специально изучил русский язык, чтобы читать советскую тогда шахматную литературу.
Он не говорил вообще, хотя понимал многое. Но говорил он только по-английски. В какой-то степени это было убеждением. А самое главное, он не считал нужным под кого бы то ни было, если можно так сказать, подстраиваться. Он всегда ощущал себя тем центром мира, на который должны равняться другие.
Андрей Шарый : В чем главный, на ваш взгляд, профессиональный вклад Фишера в развитие шахмат?
Яков Дамский : Останется после него очень и очень многое. Я не говорю уже о том, что останутся шахматы Фишера. Ведь он изобрел особый вид шахмат. Сейчас по ним даже проводятся, пусть неофициальные, чемпионаты мира. Он изобрел шахматные часы, на которых сейчас играет весь мир. То, что мы получили, то, что позволяет варьировать регламент временной для шахматистов, это его заслуга. Именно это его кормило все последние годы – патенты на изобретение шахматных часов. Но самое главное, останется то, что он сделал. А сделал он удивительный какой-то сплав шахмат, спортивного начала и начала искусства, причем равномерный. Он был у всех великих шахматистов, но если, скажем, у Таля преобладало искусство, а у Анатолия Карпова преобладал спорт, то у Фишера все было абсолютно равнозначно. Он был универсальнейшим шахматистом, в равной степени хорошо разбиравшемся и в комбинационных осложнениях, и в позиционной игре, и в умении вести эндшпиль, и в реализации преимуществ. Одним словом, более уравновешенного шахматиста в мире найти трудно. Кроме того, его замыслы периодически явно отсвечивали гениальностью.
Андрей Шарый : Когда уходят такие крупные фигуры, то журналисты всегда ищут какие-то подходящие эпитеты – великий, гениальный. С кем Бобби Фишера можно поставить в один ряд в шахматах ХХ века?
Яков Дамский : В один ряд его можно поставить с Ласпером, Алехиным, Талем, Каспаровым. Вот это, пожалуй, его компания. Он был настолько ярок, что даже среди чемпионов мира он вместе с названными мною людьми выделялся. Он сам составлял в свое время десятку сильнейших шахматистов всех времен и народов. И наряду с девятью другими, хотя выбирать очень и очень трудно, он все-таки всегда, быть может это и не совсем скромно звучало, находил место и для себя.
Андрей Шарый : Фишер был очень активным человеком. В последние годы постоянно имя его связывали с какими-то не очень простыми, отчасти политическими, историями, а в годы советско-американского противостояния, вообще, как и многие другие шахматисты фактически был заложником «холодной войны».
Яков Дамский : Политика влияла на шахматы всегда и влияла, честно говоря, очень и очень плохо, с одной стороны, и совершенно великолепно – с другой. Для советских шахматистов это было, что называется золотой время, потому что шахматы были избраны одним из орудий нашей пропаганды доказательства превосходства советского образа жизни. А с другой стороны, это были ущемления прав шахматистов. Периодически не пускали западных гроссмейстеров играть в наших турнирах, наших очень часто не пускали играть в западных. Было все. Фишер все отметал! Для него не было политики. Когда ему однажды американский консул сказал во время международного турнира: «Вы защищаете честь Соединенных Штатов», то Фишер ответил: «Я защищаю честь только Роберта Джеймса Фишера и никого больше!».
Он был вне политики. Он был труден как человек. Это следствие его болезни, которая оборачивалась излишней подозрительностью периодически, излишней нервозностью. Ему трудно было перейти из состояния предигрового в игровое состояние. Он боялся этого перехода. Но при всем при том, все эти скандалы, которые он вызывал своим поведением не шахматным (за шахматной доской он был джентльмен из джентльменов), все эти его скандалы, они, как ни парадоксально, очень влияли на развитие шахмат. Первые полосы крупнейших газет мира отдавались историям, связанным с именем Фишера!
