Ирина Лагунина: Во вторник детский фонд ООН – ЮНИСЕФ – опубликовал доклад о состоянии детского мира в 2008 году. Цель этого годового доклада – привлечь людей от политиков до обычных граждан к проблеме, нет, не жизни детей, а их выживания. По данным статистики, ежедневно в мире умирают 26 тысяч детей в возрасте до 5 лет. И в основном эти смерти можно предотвратить. Вот как объясняет главную задачу исследования Алан Корт, директор отдела программ ЮНИСЕФ.
Алан Корт: Доказательства и информация, когда их предъявляют тем, кто принимает решения, заставляет их изменить среду с тем, чтобы их страна могла улучшить положение вещей. Вот в этом и состоит суть цепочки: политическая воля, выделение необходимых средств, за чем следует изменение законодательства и создание механизма, позволяющего наблюдать за переменами и навязывать их.
Ирина Лагунина: Статистика ЮНИСЕФ показывает, насколько сильно сказывается на детях разрыв между бедными и богатыми странами. Ранняя детская смертность превалирует в центральной Африке и в южной Азии. Данных по России в докладе, как всегда, практически нет за исключением данных о стопроцентном школьном образовании. Но для страны разрыв между бедностью и богатством тоже играет ключевую роль во многих проблемах, как и отсутствие помощи – и со стороны государства, и со стороны общества. Вот, например, выпускники детских домов чаще всего пополняют армию бедных, и одна из самых тяжелых проблем для них на пороге взрослой жизни - это проблема жилья. У микрофона Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Вопрос жилья очень остро стоит для миллионов россиян. Те, кто сегодня имеет отдельную квартиру, завтра, когда их дети подрастут, женятся и заведут своих детей, фактически могут оказаться в коммуналке. Масса людей не могут решиться на рождение второго ребенка из-за нехватки жилплощади. Нельзя сказать, что о государство не заботится о том, где будут жить выпускники детских домов и интернатов: в Москве им дается отдельная однокомнатная квартира, в Петербурге - комната в коммуналке, но проблема этим не исчерпывается. Во-первых, жилищный вопрос порождает массу злоупотреблений, когда, например, выпускников сиротских учреждений для детей с задержкой психического развития всеми правдами и неправдами определяют в психоневрологические интернаты, не позволяя жениться и иметь детей, лишь бы не выделять им жилплощадь, либо получить право распорядиться по-своему тему квадратными метрами, на которых эти дети прописаны. В этих случаях молодые люди проходят огонь медные трубы,
чтобы добиться права на самостоятельную жизнь, и далеко не все выигрывают в этой многолетней борьбе. Но даже в относительно благополучных случаях, при соблюдении прав ребенка, при заботливом и честном поведении руководства детских домов, их выпускникам нельзя надеяться на достойное жилье для своей будущей семьи. Вот, например, в каком положении оказалась выпускница детского дома в поселке Сиверский Ленинградской области Таня.
Таня: Мы с сестрой сейчас живем, нам дали одну комнату, коммуналку дали.
Татьяна Вольтская: А почему на двоих одну?
Таня: Потому что у нас семья была большая, в одной комнате мы жили, мама и я с Аней, а в другой комнате брат старший двоюродный и нам разделили по долям.
Татьяна Вольтская: Вашу квартиру?
Таня: Да, старую продали и по долям разместили.
Татьяна Вольтская: Так что у вас проблема будет?
Таня: Да, это большая проблема. Она выйдет замуж, ей же хочется и семью и все. Я выйду замуж, куда мне идти?
Татьяна Вольтская: Но где будут жить эти гипотетические мальчик и девочка - пока трудно сказать. Чего стоит мечта о богатом принце - в принципе, понятно. Аня, Танина сестра, уже имеет вполне взрослую жизнь и проблемы - она живет с парнем, а у парня - маленькая дочка, чья мама как-то незаметно испарилась.
Таня: Моя сестра воспитывает ребенка. Она не знает, что ребенку купить. Вместо себя покупает ребенку. Она сейчас не работает, потому что сидит с ребенком.
Татьяна Вольтская: А на что живет?
Таня: Ходит к бабушке Люсе, помогает ей. Бабушка Люся на еду даст. Она сейчас с мальчиком живет, который отец ребенка, он работает. Так они содержатся. Моя сестра подрабатывает. Ребенка в детский садик надо отправить.
Татьяна Вольтская: Но это еще, можно сказать, цветочки, так сказать, временные трудности, по сравнению с тем, что ждет иных детдомовцев, стоящих на пороге взрослой жизни. Мама другой воспитанницы - откровенно гулящая женщина, постоянно водит к себе мужчин, ее дом практически представляет собой пьяный притон, и ее дочери, по счастью, воспитанной в своем интернате неплохо, придется по достижении 18 лет возвращаться туда, где она прописана, к пьяной опустившейся матери и ее дружкам. Воспитатели понимают, что это значит, но сделать ничего не могут - такие, говорят, у нас законы. И потом - этим должен кто-то заниматься, это отдельная большая работа. Как можно селить детей обратно в притоны, откуда их вытащили несколько лет назад и поместили в детские дома? - об этом я спросила начальника сектора по вопросам демографии комитета по труду и социальной защите населения Марину Жукову.
Марина Жукова: Проблема действительно очень серьезная, потому что такие ситуации существуют. Но если ребенок, достигший 18-летнего возраста, совершеннолетний ребенок сирота, какое-то жилье ему предоставляется. А если это не сирота и какая-то семья имеется проблемная, насколько мне известно, таких правил нет, но они очень важны.
Татьяна Вольтская: Жилищные проблемы у выпускников детских сиротских учреждений разнообразны. Во-первых, им грозит возвращение к пьяным и непотребным родственникам. Во-вторых, давая им коммуналки, а то и по одной комнате на двоих, город, объявляющий о расселении коммуналок, эти коммуналки снова плодит. В-третьих, если даже и случится сироте заиметь приличное жилье, буквально на пороге детского дома его поджидают жулики, готовые выманить это жилье обманом у вчерашнего ребенка, не имеющего ни жизненного опыта, ни опытных друзей и родных, чтобы удержать от ложного шага. Насколько печальная эта самая практика, хорошо знает женщина, на заре перестройки много работавшая в приютах для беспризорных детей, ныне сотрудник музея Анны Ахматовой в Фонтанном
Доме Татьяна Позднякова. Она и сейчас помогает выпускникам детских домов не остаться на улице.
Татьяна Позднякова: Действительно в эти притоны возвращают – это ужасно. Но еще хуже бывает, когда вообще никуда, просто выбрасывают на улицу, когда случается так, что ребенок оказывается бомжем совершенно не по своей вине. Родители криминально потеряли площадь, родители виноваты, а ребенок не имеет ничего, он нигде не прописан и поэтому ему никто ничего не обязан. Одна история – девочка, которую я знаю, которая просто подвиг совершила в жизни. Ее мама полу по своей вине, полу по чужой криминально потеряла площадь, жила с дочкой в подвале, потом за то, что она украла в универсаме банку огурцов, попала в тюрьму, девочка осталась в подвале. И в тюрьме после суда ей даже не разрешили позвонить куда-то, узнать про девочку. Потом эта девочка попала к нам в приют. Девочка героическая.
Татьяна Вольтская: Сколько лет девочке?
Татьяна Позднякова: Тогда девочка училась в 11 классе, она уже была большая. Она жила в подвале, ходила в школу. Потом попала к нам в приют. Потом кончила школу, поступила. Мама вышла из тюрьмы, мы взяли ее работать, прописки никакой не было. Сейчас девочка кончает институт, работает как каторжная и снимает комнату себе и маме. Никаких перспектив для нее в жизни нет абсолютно. И все равно девочка сохранная, совершила подвиг и живет на свете. Я знаю другой случай, у меня прямо душа болит. Зовут Лена Гриловская. Она была сложная, она была склонна к алкоголизму. Знаете, очень многие с нравственным ущербом. Эти девочка по-человечески хорошая. И мне так ее безумно жалко. Мы с великим трудом вернули ей ее площадь. А дальше она вышла из приюта, ей было 17 лет и ее хорошо обвели вокруг пальца и у нее эту площадь украли. Где эта девочка? Она приходили ко мне с цветочками год назад, и я потеряла ее. Она хороший человек, он гибнет где-то, вообще не имея никакого угла. Я смогла помочь одной девочке, история там была такая: девочка родилась в области, родителей лишили прав. Хорошенькая, рыженькая, такая была славная. Приехала из Ленинграда тетенька, которая ни больше, ни меньше, врач-психиатр. Удочерила девочку в области, поменяла ей имя, ее звали Таня, она назвала Алина, фамилию, естественно, поменяла, прописала к себе в Ленинграде. Если бы она жила в области, осталась в детском доме, худо-бедно в тот притон, но куда-нибудь она бы отправилась после окончания детского дома. Тетенька взяла к себе, врач-психиатр, интеллигентный человек. Не сложились отношения у нее с девочкой, все бывает на свете. Девочка сложная, отказывается от удочерения. Действительно удочерение снимают. Девочка в приюте, но у девочки прописка по улице Некрасова в Петербурге. Все вроде нормально. Но как только девочка достигает совершеннолетия, эта женщина устраивает такой обмен, что девочка свою долю в этой квартире, за нее получает, вы не поверите, две четыреста сороковых доли в другой квартире. Это криминально. Прописку сохраняет в восьмиметровой комнате. Там прописано еще шесть мужиков. Потом девочка рожает ребенка, этого ребенка прописывает в эту комнату. Потом она ее судом вообще выпихивает вместе с ребенком. Вы знаете, какая вещь, у нас, оказывается, сейчас наши законы стоят на защите прав собственников и можно выселить молодую маму с новорожденным ребенком в никуда. Дальше мы прошли несколько судов, суды проиграли. Мне удалось пройти к Матвиенко, к другим депутатам, девочка получила площадь. Это не моя заслуга. Наши власти умеют оставлять щелочку, а дальше если упорствовать в истине, в эту щелочку можно пролезть. Вот мне удалось пролезть в щелочку и с этой девочкой, слава богу, вопрос решен. Она и ее ребенок имеют площадь.
Татьяна Вольтская: Но сколько таких девочек.
Татьяна Позднякова: Даже не сказать сколько. Я помню, что Валентина Ивановна Матвиенко искренне удивилась, она сказала: как это могли поменять ее на две четыреста сороковым? Ей тут же помощник сказал: да, Валентина Ивановна, у нас так бывает, у нас такой криминал. На этой площади, где девочка получила две четыреста долей, а потом и этого не получила, за год было прописано шестьсот человек. Это криминальная машина действует совершенно. И дети в эту криминальную машину легко попадают. Потому что когда был суд, мы проиграли, я еще ходила, с людей собирала по пятьсот рублей, мне нужно было десять тысяч на адвокатов, так этот суд девочке говорит: ты виновата, ты училась, ты в магазине работала, математику знаешь, что же ты не сообразила, что у тебя две четыреста сороковых? Ничего не сообразила, решила, что пополам. Мне так сказали, что так удобнее, иначе придется куда-то платить деньги. Суд сказал: ты сама виновата, не сообразила. Суд наш даже по-человечески начинает сочувствовать, когда закрывается дверь. А что я могу сделать, это наши законы, я обязана стоять на защите прав собственника.
Татьяна Вольтская: О том, как соблюдаются права детей на жилье в Германии, говорит наш корреспондент из Берлина Юрий Векслер.
Юрий Векслер: У тех, кто воспитывается в Германии приемными родителями или в детдоме, по сравнению с товарищами по беде в России одной проблемой явно меньше – жилищной. Государство, отобрав детей у нерадивых, по его мнению, родителей, официально берет на себя опеку над ними. Когда дети вырастают, то многие из них хотят поселиться отдельно. В Германии нет дефицита жилья и владельцы квартир заинтересованы в их сдаче. Есть и сектор недорогого, так называемого социального жилья, построенного на деньги государства. Квартплата в подобных социальных квартирах ниже, чем в частных квартирах, но предоставляются социальные квартиры людям с доходом ниже социальной черты или получателям пособий. Для последних квартплату перенимает само государство. Так что молодые люди, воспитывавшиеся в чужих семьях или детдомах, имеют все возможности по достижении совершеннолетия поселиться отдельно, если они имеют доходы и могут сами оплачивать жилье. Никакие притеснения в этом вопросе молодым людям не грозят. Жилищное законодательство в Германии всегда на стороне квартиросъемщиков, так что из духа законов следует, что никто не должен остаться без крыши над головой. Если же ставшие совершеннолетними остаются на иждивении приемных родителей, то это воля родителей, снимать ли и оплачивать ли отдельное жилье для воспитанников, как впрочем и для собственных детей. Если дети проживают в семьях, которые получают пособия, то при желании отделиться от родителей им придется доказывать в суде конфликтность совместного проживания с родителями или воспитателями. Если аргументы будут признаны убедительными, то даже и не имеющие доходов молодой человек или девушка, сами получающие пособия, получат и возможность снять отдельную квартиру и гарантию ее оплаты со стороны государства. Вообще без проблем отделяются от семей поступившие учиться. Дети малоимущие получают в этом случае специальное пособие, позволяющее оплачивать скромную отдельную квартиру.
