Ссылки для упрощенного доступа

Для чего петербургское телевидение организовало телемост между Виталием Калоевым и Александром Кузнецовым


Программу ведет Андрей Шароградский. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге Татьяна Вольтская.



Андрей Шароградский: Теперь о теме, которая стала одной из главных в российских СМИ в последние дни. Речь идет о деле Александра Кузнецова, который в Петербурге обвиняется в убийстве человека, пытавшегося, как показал Кузнецов, изнасиловать его приемного сына. Несмотря на тяжесть предъявленных обвинений, Кузнецов выпущен под подписку о невыезде, он пользуется широчайшей поддержкой общественного мнения, и большинство наблюдателей выражают уверенность в том, что Кузнецов будет оправдан судом присяжных.


Сегодня газета "Известия" в своей публикации указала на некоторые нестыковки, по данным ее корреспондентов, в показаниях Кузнецова, чьи слова подтверждает пока только его приемный сын. Кроме того, по информации газеты "Известия", Кузнецов проходит сейчас еще по одному делу, он подозревается в производстве и сбыте наркотиков.



Татьяна Вольтская: За Кузнецова вступилась общественность, включая депутатов Законодательного собрания и православную церковь. Ему собирают деньги на адвоката. Но в этом деле не все так просто, говорится в статье Юрия Снигирева, опубликованной в "Известиях". Речь идет о нестыковках, которые имеются в показаниях о ночи, когда было совершено убийство, а также о том, что Александр Кузнецов уже имеет одну судимость за сбыт наркотиков и сейчас находится под следствием за то же самое. Правда ли это? На этот вопрос отвечает заместитель директора Агентства журналистских расследований Евгений Вышенков, который занимается этим делом в Петербурге.



Евгений Вышенков: "Известия" написала, что он имел уголовное преследование по наркотикам. Это правда, "Известия" здесь не покривила душой, я об этом знал прекрасно. По поводу нестыковок и так далее. Я бы прервал бы эти разговоры о нестыковках по следующей причине. Есть уголовное дело, которое должно лежать в центральной прокуратуре города Санкт-Петербурга, оно там не лежит. Следствие резонансно. Это уголовное дело, оно находится на неформальной проверке, на чистке у высокопоставленных сотрудников городской прокуратуры, Генеральной прокуратуры, Министерства внутренних дел и так далее, и так далее. То есть оно изучается, грубо говоря, начальством. Так что, если мы сейчас в прямой эфир возьмем следователя, то он мало, что нам пояснит.


Вопрос у меня. Если следователь и адвокат полностью не ознакомились со всеми материалами, откуда Уткин знает о нестыковках. С точки зрения уголовного дела и там шероховатостей, каких-то противоречий, это так бабушка надвое сказала, дай бог нам узнать некую логику происходящих событий, результаты экспертизы различного свойства через месяц. Когда мне уважаемые люди, в том числе и представители православной церкви, говорят, что они ознакомились с материалами уголовного дела, у меня это вызывает такой нездоровый хохот. Следователь по фамилии Левый центральной прокуратуры не ознакомился с материалами уголовного дела, а православная церковь ознакомилась.



Татьяна Вольтская: Правда ли, что был организован телемост Александра Кузнецова с Виталием Калоевым.



Евгений Вышенков: Правда. Я сам присутствовал, но не как участник, а как наблюдатель. Телемост шел из Санкт-Петербурга в Москву, а в Санкт-Петербурге на базе питерского НТВ на профессора Попова. Поэтому телемост я видел сам. Это был такой разговор как бы двух незнакомых людей с запрограммированными какими-то общими фразами.



Татьяна Вольтская: А каков был смысл этого телемоста?



Евгений Вышенков: Я его не организовывал, зачем мне комментировать? Это к руководству НТВ.



Татьяна Вольтская: На вопрос, не получится ли так, что из этого громкого дела будет сотворена легенда, удобная кому-то, Евгений Вышенков ответил, что легенду сотворить вполне возможно, но, по его мнению, вряд ли это кому-то понадобится.



Андрей Шароградский: Отметим, что в первых же сообщениях СМИ о деле Кузнецова прозвучало указание на национальность убитого подозреваемого в педофилии. Более того, через пару дней было опубликовано и имя убитого Кузнецовым человека, а российские средства массовой информации сейчас публикуют подробности его биографии.


Мой собеседник - директор информационно-аналитического центра "Сова" Александр Верховский, специалист по вопросам борьбы с ксенофобией.


Скажите, как можно оценить, что уже в первых же сообщениях об этом деле Кузнецова была прямая ссылка на национальность человека, который, по крайней мере, как считает следствие или как подозревает следствие, совершил преступление?



Александр Верховский: К сожалению, это типичная ситуация. Почему-то очень часто это сообщается в криминальной хронике и не только в выдающихся случаях, как этот, но и в каких-то совершенно рядовых. Это такая ксенофобная традиция. При этом в некоторых случаях она претерпевает изменения, скажем так. Например, "Московский комсомолец" в последнее время, который всегда славился тем, что не забывал указать этническое происхождение предполагаемого преступника, теперь обычно пишет "гражданин Узбекистана" или "гражданин Азербайджана", и удивительным образом заодно помещает фотографию этого человека, причем это происходит только в тех случаях, когда этот человек имеет неславянскую внешность. То есть, вместо того, чтобы прямо написать, как раньше, что вот азербайджанец ограбил ларек, пишется, что некто из Азербайджана, кто мог бы быть кем угодно, и фотография, чтобы никто не усомнился. Это, увы, распространенная практика.



Андрей Шароградский: Скажите, а как-то с этим можно бороться?



Александр Верховский: Бороться можно, конечно, хотя это не то, что просто. Инициатива, которая рассматривается до сих пор в Госдуме о прямом запрете указывать этническое происхождение, кажется неразумной мерой. Во-первых, в ряде случаев этническое происхождение имеет значение для дела, бывают такие случаи. А главное, что все равно этот запрет очень легко обходится и является просто таким бессмысленным бременем для свободы слова. Собственно, описанный мной пример показывает, как легко это обойти, если очень хочется. Бороться, скорее, некоторыми воспитательными мерами, я бы сказал, по отношению к журналистскому сообществу и воспитателем здесь должно выступать оно же само и его корпоративное руководство. То есть это дело редакции проследить, как в газете или на радио говорят и пишут.



Андрей Шароградский: После того, как дело Кузнецова приобрело большой резонанс, стала известна и фамилия подозреваемого в педофилии, скажите, публикация фамилии до того, как суд признал виновным, является нарушением закона?



Александр Верховский: Насколько я знаю, да. Бывают, естественно, дела, когда идет процесс и фамилия человека все равно становится известной, потому что это публичный процесс. Но здесь идет следствие только, и никаких не было причин, скажем так, общественно значимых эту фамилию публиковать. Я не знаю, насколько здесь всерьез нарушен именно закон, но, опять же, этические нормы журналистские явно нарушены. Просто потому, что сообщена информация, которую по сути дела не надо было сообщать. Речь не идет о том, что вообще никогда нельзя сообщать фамилию или нельзя никогда сообщать этническое происхождение. Это имеет смысл делать и можно делать тогда, как и любые личные данные о человеке, если они действительно необходимы по существу.



Андрей Шароградский: Это был директор информационно-аналитического центра "Сова", специалист по вопросам борьбы с ксенофобией Александр Верховский.


А сейчас вернемся к часто звучащей в эти дни в российских средствах массовой информации параллели между делами Александра Кузнецова и Виталия Калоева, убившего швейцарского авиадиспетчера, по вине которого произошла катастрофа над Боденским озером. Напомню, что в этой катастрофе погибли жена и дети Калоева. Насколько эти дела похожи? За комментариями я обратился к своему коллеге писателю Петру Вайлю.


Петр, несколько месяцев назад вы писали о том, что искренне сочувствуете Виталию Калоеву, но против того, чтобы из кровной мести делать государственную политику. Давайте представим себе, что вина человека, которого убил Александр Кузнецов, доказана и речь идет о таком страшном преступлении, как сексуальное насилие против ребенка. Оправдано ли в этом случае, что Александр Кузнецов становится чуть ли не героем в глазах общественного мнения в России?



Петр Вайль: Конечно, это разные случаи. Сразу действительно, как вы правильно сказали, оговариваемся, что все было именно так, как сообщалось первоначально, потому что после этого возникли всякие другие версии. Тогда в первоначальном варианте мы имеем дело, что называется, с праведным гневом, когда человек видит насилие, творящееся над его ребенком, он действительно впадает в состояние аффекта. Дело в том, что в случае Виталия Калоева тоже шла речь о состоянии аффекта. Но где это видан такой аффект, который длится полтора года? И в каком таком аффекте человек может спокойно пойти в нужный офис, взять визу, пойти купить билет, прилететь в Швейцарию, найти этот маленький городок, тоже доехать до него, а потом зарезать диспетчера швейцарского, который, по его мнению, виноват в гибели его семьи? Разумеется, это разные вещи. Но общее в них то, что совершенно отсутствует вещь, которая называется правовым сознанием. То есть приветствуется тот человек, который, что называется, берет правосудие в свои руки.


Сразу давайте скажем, так было всегда и во всех странах, и во всех народах. Другое дело, что все усилия цивилизации направлены против вот этого, казалось бы, естественного поведения человека. Все, что мы привыкли чтить и уважать, это мораль, религия, право, культура - все это вещи, что называется с точки зрения психиатрии, репрессивные, они подавляют естественные желания человека. Вот тебе хочется дать по морде своему обидчику, но, во-первых, тебе мама говорила, что так нельзя делать, тебе в школе говорили, что так нельзя делать, милиция есть, которая за это тебя в кутузку посадит, и так далее. То есть мораль, право и плюс религия, в случае России христианская религия, которая запрещает насилия, тоже тебя учат так не поступать. Значит, с чем мы имеем дело? Мы имеем дело со сниманием всех цивилизационных покровов, если они вообще были.


И самое интересное тут, конечно, говорить о власти, вот о чем. То, что власть во многих случаях, активно и охотно вмешивающаяся в дела прессы и держащая под контролем телевидение, тем не менее, с удовольствием допускает такие вещи, как репортаж невероятно сочувственный на всех федеральных каналах о возвращении Виталия Калоева, победоносного возвращения на родину, такие вещи, как телемост между Виталием Калоевым и боксером Кузнецовым в Петербурге, это тоже, разумеется, по крайней мере, если не с разрешения, то с одобрения молчаливого или немолчаливого, не знаю, властей. Вот, что самое главное. Еще Пушкин сказал: "У нас главный европеец - это правительство". Собственно говоря, так оно всегда и было. Посмотрите, все-таки, если провести референдум, то, конечно, повально будет Россия за смертную казнь, тем не менее, мораторий на смертную казнь правительством введен. Значит, правительство действительно должно и в предпоследние годы каким-то образом соблюдало цивилизованную позицию. Сейчас оно идет, так сказать, на поводу у самых таких животных инстинктов, которые присущи обыкновенному среднему обывателю.



Андрей Шароградский: Это был мой коллега писатель Петр Вайль.


XS
SM
MD
LG