Ирина Лагунина: Человеческие кости, найденные в конце 19 века аргентинским ученым Флорентино Амегино, стали одной из самых загадочных находок в истории археологии. Амегино заявил, что три с половиной миллиона лет назад на древней стоянке обитали люди, умевшие пользоваться огнем и орудиями. Тем самым он резко изменил историю происхождения и развития современного человека и вызвал среди коллег горячие дискуссии, затянувшиеся на несколько десятилетий. О том, как была опровергнута гипотеза Амегино, рассказывает сотрудник Зоологического музея, доктор биологических наук Александр Кузнецов. С ним беседуют Ольга Орлова и Александр Марков.
Александр Марков: Александр, наверное, вначале нужно сказать несколько слов об истории этой находки, с чего все началось, как они были обнаружены и как все это развивалось.
Александр Кузнецов: Началось все, как обычно, с Дарвина. Когда Дарвин плавал на этом знаменитом бриге «Гончий пес», в 1832 году 19 октября этот корабль пристал к южному побережью нынешней провинции Буэнос-Айреса и высадил Дарвина буквально на полчаса. Дарвин тут же обнаружил череп ископаемого грызуна еще что-то. И потом когда уже Амегино начали свою палеонтологическую деятельность, их было два брата. Старший Флорентино Амегино родился в 1854 году, а младший родился в 1865 году, на 11 лет позже. Младший родился точно в городке недалеко от Буэнос-Айреса, а старший возможно родился в Генуе, потому что корнями они из Генуи. Потом политики придавали этому очень большое значение - он коренной аргентинец или не коренной, поскольку его теорию подняли как знамя, что Аргентина - родина человечества, то было очень важно, что он коренной аргентинец. И они увлеклись палеонтологией, они ездили в Патагонию - это южнее. А одна из основных точек была точка Монто-Эрмосо, что переводится как «Красивая гора», на самом деле это не гора, а такая дюна, которая чуть выдается над остальным берегом. Там они начали копать как раз в том месте, где Дарвин выкопал грызуна.
Ольга Орлова: Как братья Амегино распределяли между собой обязанности?
Александр Кузнецов: У них было разделение труда. Младший брат в поле сидел и копал и отсылал ящики старшему, а старший базировался в Лаплате. Лаплата - это такой культурный центр недалеко от Буэнос-Айреса, где самый шикарный аргентинский музей естественной истории всех времен. Определенный вклад в него и Амегино вложил.
Ольга Орлова: Так что же они в результате обнаружили?
Александр Кузнецов: У братьев Амегино был семейный бизнес выкапывать палеонтологические ископаемые, остатки животных и продавать их в Европу. В общем они торговали, поэтому точки раскопок они держали в секрете. И там были другие конкурирующие кланы. Все начиналось с современной точки зрения неблаговидно.
Ольга Орлова: Как черные палеонтологи работали.
Александр Кузнецов: В чистом виде. А потом в 1902 году Флорентино Амегино стал директором музея естественной истории в Буэнос-Айресе. Постепенно все выходило наружу. Он стал отзывать непроданные материалы из Европы обратно в коллекции, все стало идти в официальные коллекции. Но на самом деле оставалось проблема с точным описанием мест находок, откуда материал поступил, потому что они отчасти шифровали, держали в голове и ни одна из костей, на которых построена эта теория, не имеет точного описания, откуда она взялась.
Ольга Орлова: Вы говорите «эта теория».
Александр Кузнецов: Теория такая, там тоже забавно: Карлос копает, Флорентино описывает и пишет в огромном количестве описания. Занимался сначала продажей, потом продажей перестал заниматься, начал писать. А тут начался бум с поиском предков человека. Но Флорентино Амегино еще в 1884 году написал теоретическую работу, в которой примерно описал, как должны выглядеть предки человека и разбил на стадии, дал названия. Непосредственного предка человека он назвал протогомо – дочеловек, который до него был – это дипротогомо, который еще до него - это трипротогомо и самый задний во времени тетрапротогомо. А перед этим шли уже не «гомо», а кто-то обезьяны какие-то. Еще приятный момент был в том, что раз Флорентино Амегино решил, что эволюция дошла от обезьян до человека в Южной Америке, то оттуда человек расселялся по всему миру. Более того, самое забавное при таком подходе приходится принять, что горилла, шимпанзе и орангутанг, то есть человекообразные обезьяны, высшие самые обезьяны - это не какие-то ступени рядом с человеком, но не дошедшие до него, а это уровни деградации. Он считал, что примерно 20 миллионов лет назад по мосту, а тогда была теория не континентов, а мостов сухопутных, по мосту из Южной Америки в Африки перебрались предки тетрапротогома и трипротогома, что-то в таком духе. В общем они начали переселяться в Африку, потом переселились по всему Старому свету и там уже некоторые из них деградировали и превратились к нашему времени в горилл, шимпанзе и орангутангов. Такую написал прямолинейную схему. И потом, как он стал директором музея естественной истории, начали обнаруживаться находки этих стадий прямо в Аргентине, а не где-нибудь в Африке или еще. То есть в самом начале предсказал, потом стал находить. Причем находить не то, что в новых экспедициях, а среди старых ящиков, костей.
Ольга Орлова: То есть получается как в анекдоте, у него сразу пошла карта. И что же он в результате нашел?
Александр Кузнецов: Первое, что он нашел, как раз самого старого тетропротогомо. В 1907 году он это опубликовал. Обнаружилась сразу бедренная кость в музее Буэнос-Айреса с точки Монте-Эрмосо, как утверждается, черного цвета и рыжего цвета первый позвонок, то есть атлант, в музее Лаплаты, который это уж точно не он собирал, потому что в Лаплату его коллекции не поступали, это была первоначально конкурирующая организация, и кости от Карлоса туда не поступали никогда. Вот когда они стали дружить, превратившись в официальные организации достаточно, нашелся в музее Лапланты атлант, который он посмотрел и думает, что вот как раз то, что я ожидал увидеть для тетрапротогомо, и бедро, что я описал для тетрапротогомо. Еще через два года в 1909 году в Буэнос-Айресе нашлась крыша черепа дипротогомо. То есть трипротогомо и протогомо не нашлись, а вот «тетра» и «ди» нашлись. От «тетра» бедро и атлант из Монт-Эрмосо, а от дипротогомо крыша черепа из самого Буэнос-Айреса, которую нашли при рытье доков.
Ольга Орлова: Скажите, пожалуйста, это была их собственная классификация, кто-нибудь, остальные ученые пользовались этой классификацией?
Александр Кузнецов: Естественно, до того, как нашли кости, никто этим не пользовался. То есть он заявил, что так должно быть, а после того как кости нашлись, к этому отнеслись очень серьезно, вплоть до Европы.
Ольга Орлова: И научное сообщество приняло подобную классификацию?
Александр Кузнецов: Нет, в Европе к этому отнеслись серьезно. Это значит, что надо проверять. Казалось бы, нашли в Буэнос-Айресе при строительстве доков. Тоже как-то таинственно. То есть Амегино узнал от одного из начальников строительства, а один из начальников строительства не сам выковырнул эту крышу черепа из ямы, где делали док, а какой-то рабочий ему ее принес. Когда начальник туда пришел, уже это место было полностью раскопано, сейчас эти доки залили и найти место никак невозможно. В Европу тут же пошли, в 1910 был доклад Фрида Манна, который слепки привез, был в Аргентине, привез слепки, в Европе доложил, в Европе серьезно отнеслись и даже, можно сказать, поддержали.
Ольга Орлова: Да, но в начале 20 века у палеонтологов и антропологов просто не было необходимых знаний, чтобы точно определять возраст находки, тем более в несколько миллионов лет. Как Амегино датировал найденные кости? По внешнему виду?
Александр Кузнецов: Амегино был действительно великий ученый, у него была развита интуиция, но самоуверенность у него была тоже очень большая. То есть он буквально говорил, что если вы мне привезете какую-то косточку из Аргентины, я скажу, в какой точке и в каком слое она была найдена. И так он собственно определил, что он сказал тетрапротогомо, от которого бедро и атлант - это 20 миллионов лет примерно, а дипротогомо - это палеоцен, пять миллионов лет. Перед этим у него шел еще гомункулус, но это настоящая древняя обезьяна южноамериканская. А перед этим он ставил еще такого маленького зверька петокуликус, но это уже сумчатое.
Александр Марков: Это южноамериканские обезьяны.
Александр Кузнецов: Петокуликус - это сумчатые, а гомункулус - это южноамериканская широконосая обезьяна.
Ольга Орлова: В истории палеонтологии были ученые, которые так же смело могли ставить диагнозы очень быстро и точно и возраст быстро определять?
Александр Кузнецов: Я не настолько хорошо знаю. Я просто в этом вопросе разбирался, а в других нет. Я думаю, что достаточно много самоуверенных палеонтологов. Главное же ведь не в том, что человек что-то солгал, причем не из злых намерений, а просто, но он действительно так думал, а в том, что в этом можно разобраться в итоге - это же важнее. И серьезность отношения выразилось в том, что главный физический антрополог того времени, работавший в Соединенных Штатах Алеш Грдличка, по происхождению чех, европейское образование получил, через год после публикации работы по дипротогомо, в 1910 году он выехал на место, чтобы разобраться и лично с Амегино все смотрел, делал слепки, увез с собой слепки, все фотографировал, такой дотошный человек исключительно. И в общем-то практически во всем, что было на тот момент, он разобрался. Приехал он туда в 1910 году, опубликовал большую книжку про это дело в 1912 году. Вот он приехал, за два года подготовил опровергающую работу, в 1912 году он ее опубликовал, но беда была в том, что в 1911 году умер Флорентино Амегино и опровержения официального он не увидел. То есть, конечно, Алеш Грдличка держал его в курсе дела, он не скрывал, что он не согласен, а он не согласен в итоге анализа своего стал, хотя сначала он питал оптимизм по поводу теории Амегино. И это была беда. Потому что к тому времени, как я уже упомянул, политикам аргентинским идея очень понравилась, что человек произошел у них, коренной аргентинец это открыл, и они устроили прославление Амегино, которое никому на пользу не идет. И в момент этой славы выходит мощное опровержение, причем сразу после смерти Флорентино Амегино и в ужасную ситуацию попадает Карлос Амегино, который никогда в общем-то статей не писал, а только копался в земле. Ему приходится отстаивать честь брата, и он продолжает писать в том же духи статьи, только уже не такие объемистые, как старший брат, а маленькие, поскольку писать он не привык.
