Ирина Лагунина: 5-го февраля отмечалась 8-я годовщина трагедии в Новых Алдах. Массовый расстрел мирных жителей в этом чеченском селе на окраине Грозного стал самым масштабным военным преступлением, как его квалифицируют правозащитники, второй чеченской войны.
Андрей Бабицкий: Ни одна так называемая зачистка в ходе второй чеченской войны не приводила к гибели такого количества жителей, как спецоперация в Новых Алдах. О том, как это происходило, рассказывает член правления правозащитного общества «Мемориал» Александр Черкасов.
Александр Черкасов: 8 лет назад из Чечни не сообщали о том, что произошло в Новых Алдах. Говорили о победах. Российская армия брала Грозный и преследовала боевиков, отступавших в горы. И только потом стало известно, как именно российские войска вступали в оставленный боевиками Грозный. Вначале через село прошли армейские подразделения, предупреждая: за нами пойдут страшные люди. Эти страшные люди пришли. Они шли через село, шли по дворам, убивая грабя, вымогая деньги, жизнь можно было выкупить. Убивая и вырывая золотые зубы у тех, кто не мог откупиться. Убили бы не 55 человек, а больше, если бы медсестра Асет Чадаева не догадалась согнать людей на улицу. Те мерзавцы, которые убивали по одному во дворах, не были готовы расстреливать толпу, когда десятки глаз смотрели на них. Они прошли и ушли дальше к центру города. Через несколько дней следующая зачистка ужаснулась происшедшему.
Андрей Бабицкий: Сотрудница грозненского офиса «Мемориала» адвокат Наталья Эстимирова была одной из первых, кто приехал в Новые Алды собирать информацию о зачистке. Она вспоминает.
Наталья Эстимирова: Когда это все произошло, люди были, во-первых, сначала в шоке и потом они подумали: такое чудовищное преступление не должно остаться безнаказанным. И они спустились вниз, это немножко на возвышении находится поселок Новые Алды, к администрации. Они были, можете себе представить, в каком состоянии. И они стали рассказывать о том, что произошло, а их никто не слушал. Они ходили от представителя администрации к военным, к журналистам, а их никто не слушал и не хотел с ними идти. Они так ничего и не добились. Потом они вернулись обратно в Алды, нашли камеру и решили так, что они должны хотя бы снять все, что произошло. Они снимали, комментировали эти события, рассказывали о том, как погибали люди, показывали трупы. И таким образом нашли журналистов, вышли к нам, мы приехали в Алды и стали работать в Алдах.
Андрей Бабицкий: События тех дней едва ли когда-либо изгладятся из памяти жителей села, многие из которых в ходе зачистки потеряли родных и близких. Корреспондент северокавказской службы Радио Свобода побывал в Новых Алдах. Рассказывает Зина Докаева, женщина средних лет.
Зина Докаева: Четвертого пришли военные, сказали, что все нормально, все хорошо теперь вас бомбить не будут, ничего делать не будут. И ушли. Это обещание все мы восприняли как благую весть. Люди успокоились и пошли, кто разводить огнь для приготовления пищи, кто за водой. И вдруг начался грохот, взрывался шифер на крышах домов, появились солдаты, которые поджигали пустующие дома. Тех, кого солдаты заставали дома, от них они требовали, чтобы те отдавали доллары, деньги, золото. Больше они ничего не требовали, но очень сильно матерились. Абулханов, который жил на улице Маташа Мазаева, пришел к Абдулмежидовым попросить денег взаймы, чтобы отдать военным. Кое-какие деньги он нашел, но солдаты стали кричать, выражаясь нецензурно: «Этого мало. У вас есть, мы знаем». Не довольствуясь тем, что он принес, солдаты убили этого Абулханова Ахмеда во дворе под навесом у Абдулмежидовых. Он был стариком, пенсионером. Зина и Хусейн тоже были стариками, Хусейн инвалид. Мы просили не трогать их, пытались показать бумаги, но они и их убили. Услышав, что на Второй Цымлянской улице убивают людей, я побежала туда. Там был мой брат. Он и несколько других мужчин пошли помогать своему другу, они крыли крышу его дома. По дороге меня остановил солдат, он сказал: «Не ходи туда, мамаша». Но я не удержалась и побежала. Там стояли упитанные с толстыми шеями уже в возрасте немолодые солдаты. Мне показалось, что они тюремщики. Когда я добежала, то увидела, как на обочине дороги валялись Ехьяев Султан, Хасбулатов Муса, старушка, которую звали, по-моему, Кузьмина. Их убили. Во дворе дома 39 лежали убитыми мой брат и Султан из этого же дома. Когда я в ужасе стала оплакивать брата, один из военных сказал другому: «Жа прибей ее». Тот ответил: «Не надо, пусть она от страдания умрет». Всего за 45-50 минут в этом поселке они уложили этих людей. По улице Воронежской убили отца и его двоих сыновей, семью Мусаевых там же убили. На окраине поселка женщину по имени Ракаат и ее сына. Убили так же Магомадовых. В общем, это был ужас.
Андрей Бабицкий: Другая очевидица страшных событий молодая женщина Берланд Магомадова.
Берланд Магомадова: Я выходила из ворот, когда солдат направил на меня автомат. Мой муж подбежал, схватил дуло автомата и сказал: «Лучше меня убей. Не стреляй!». Я подошла и отдала деньги. Военный посмотрел и сказал: «Этого мало. Что это за деньги», - возмущался он и стал стрелять мне под ноги. Стрелял и кричал: «Одного из вас убьем, тогда деньги найдутся». Я стала говорить, что у нас нет денег. «Нет? Золото! Золото!», - кричал он. Я побежала в дом, собрала свои серьги, кольца, все, что было, и отдала. Они вели моего мужа на расстрел. Впереди шел БТР, затем мой муж и эти военные с автоматами. Я бежала вверх за ними, они стреляли над моей головой и кричали: «Вернись! Ничего с твоим мужем не случится». Я была убеждена, что они убьют мужа. Я только хотела знать, откуда забирать труп. Но вдруг на том конце улицы появились другие солдаты. Видимо, они что-то остерегались и отпустили нас. Тот, кто держал мужа на мушке, сказал: «Иди, помолись за меня, что вы живы остались». Я боялась, что они зайдут в мой дом, где были наши дети и отдала все золотые вещи, которые у меня были.
Андрей Бабицкий: Родственники убитых и по сей день сталкиваются с огромным количеством юридических проблем, поскольку власти отказываются выдавать документы, в которых указывалось бы причина смерти погибших. Из-за этого невозможно получить компенсационные выплаты, пособия на детей, урегулировать вопросы наследования и так далее. Просто получать свидетельства о смерти родственники отказываются, поскольку это означало бы признание того, что смерть наступила по естественным причинам.
Зина Докаева: Власти не дают нам справки о том, что наши родственники убиты. Они готовы были бы дать свидетельства о смерти, якобы они сами умерли, а то, что они расстреляны федералами, не хотят признавать. А следователь Мурдалов, который выдал нам такие справки, был уволен. Он выдал 12-13 таких справок, одна из них и у меня, больше таких справок нам никто не выдал.
Андрей Бабицкий: Вообще об алдинской трагедии никто кроме правозащитников сегодня не вспоминает. Сами жители села стараются лишний раз не распространяться на эту тему, поскольку в сегодняшней Чечне никогда не узнаешь, каким образом ты накликал беду. Наташа Эстемирова о годовщине страшных событий.
Наталья Эстемирова: Теперь начинается другая позиция. Если раньше об этом не говорили и запрещали говорить, то теперь это начало переходить в некую официальщину и такие очень миротворческие рамки. Например, в этом году 5 февраля в Алдах отмечалось так, что там было жертвоприношение животных, там была молитва. Когда кто-то пытался сказать, что об этом надо рассказать и вспомнить, старики уже говорили: не надо говорить, лучше молчите. То есть старики боятся, что если говорить об этом, то произойдет что - нибудь хуже.
Андрей Бабицкий: Кто из убийц понес наказание? Как шло следствие? Все ли виновные в грабежах и расстрелах оказались на скамье подсудимых? Член правления общества «Мемориал» Александр Черкасов.
Александр Черкасов: Потребовалось много времени, потребовалась мировая огласка, чтобы российская прокуратура возбудила уголовное дело. Началось расследование, которое в течение многих лет не давало никакого результата, пока заявления жителей Новых Алдов не поступили в Страсбургский суд. Тогда новый следователь, взявшийся за это дело, выехал в Санкт-Петербург, а именно Санкт-петербургский ОМОН зачищал Новые Алды. И несмотря на угрозу увольнения, несмотря на то, что срок его командировки закончился, составил альбом фотографий тех, кто мог быть в Новых Алдах. Ему дали не все фотографии, но в одной из них жители опознали человека, который возможно был там. Следствие дальше не продвинулось, потому что этот человек, сапер по фамилии Бабин скрылся от следствия. Тем временем в Страсбурге было вынесено решение по нескольким из заявлений от алдинцев. Но в России расследование этого преступления стоит на месте. В конце концов вся Россия должна быть заинтересована в том, чтобы преступники были найдены. Именно эти преступления определили то, что чеченская война, жестокая партизанская война продлилась еще несколько лет. Именно то, что убийцы до сих пор остаются безнаказанными в этом и других преступлениях, определяло и определяет продолжение сопротивления на Северном Кавказе.
Андрей Бабицкий: Есть очевидные выводы, к которым должно было придти правосудие, говорит Наталья Эстемирова. Даже если якобы не удается разыскать рядовых сотрудников, участвовавших в грабежах и убийствах, командир всегда несет ответственность за свой приказ и действия подчиненных.
Наталья Эстемирова: Мы не видим, чтобы что-то продвигалось в России в расследовании этого дела, в установлении виновных. Казалось бы, ясно - если установлено, какая именно команда была, командир точно должен ответить. Ничего подобного не происходит.
Андрей Бабицкий: Зачистка в Новых Алдах стала своего рода символом жестокости второй чеченской войны. Следствие по этому делу тоже обретает символический характер, отражая эффективность российского правосудия.
