Марина Тимашева: В Эрмитаже проходят две выставки, открывшиеся к столетию со дня рождения Бориса Борисовича Пиотровского: «Во дворцах и шатрах: исламский мир от Китая до Европы» и «Сокровища сарматов». Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Более трехсот предметов выставлено в Николаевском зале Зимнего дворца. Все они действительно из восточных дворцов и шатров разных эпох - от VII века - времени возникновения ислама, до XII -го, когда исламское искусство впитывало в себя культуру Сирии, Египта и Сасанидского Ирана, оказавшихся в составе Халифата. Затем идет эпоха монгольского завоевания XIII - XVI веков. Здесь акцент сделан на китайское влияние, распространившееся от Китая до Волги. Третий раздел посвящен искусству исламских стран XVI - XIX веков, когда преобладает европейское влияние. Четвертый - дипломатическим контактам исламского мира и России. Здесь - дары восточных правителей русским монархам и трофеи, захваченные русскими солдатами в войнах с Турцией и Персией. Таких выставок об исламском искусстве еще никто не делал, - говорит директор Эрмитажа Михаил Пиотровский.
Михаил Пиотровский: Это выставка - отзвук двух выставок. В 2000 году у нас была международная выставка, посвященная мусульманскому искусству. Второе и третье место занимала по посещаемости в мире. Тогда была выставка посвящена триединству мусульманской культуры: какого типа искусство соответствует дворцу, мечети, кладбищу, как передается идея Бога. А эта – «Дворцы и шатры» - посвящена, скорее, различиям в мусульманском искусстве. И здесь мы представляем больше. Вначале идет классика, шедевры классического мусульманского искусства. Только часть из них известна, остальные вещи известны только специалистам, но там такие уникальнейшие вещи, которые никогда не показывались, как колонны из Альгамбры. Надеюсь, испанское правительство не будет требовать обратно их вернуть. В XIX веке они попали в Россию. Большой упор на Индию, Турцию и Среднюю Азию. Мы как-то не очень сочетали в то время мусульманский мир, как бы Средняя Азия туда не входила, поэтому эстетика среднеазиатская - палатки, халаты - считалась такой этнографией, вроде из другого мира. Ну, еще архитектура Самарканда могла считаться общеисламской. Это действительно особый извод мусульманской культуры. То же самое - Индия и Турция. Вот весь этот мир мы тут постарались показать. Это еще и отзвук выставки, которую мы делали в Эдинбурге. Тоже была выставка, посвященная такому подходу - различия мусульманских стран и помещение мусульманского мира в контекст между двумя мирами – Китая и Европы. Если Китай это тот мир, который всегда существует рядом, то Европа - мир, который существовал тоже рядом в разных своих ипостасях. В какой-то мере мусульманская культура выросла из культур Средиземноморья - из иранской и византийской, частично - европейской, потом она раскинулась по всему миру, стала мировой. В определенный период своего созревания она восприняла очень много художественных находок Китая, потому что народы, связанные с Китаем, вошли в сферу мусульманской власти - культурного и экономического мира. Это как раз из вопросов единства мира. А затем, по мере контактов с Европой и усилением Европы, которая постепенно перенимала эстафету, появилось и использование разных европейских художественных находок. Это тоже мы хотели показать.
Татьяна Вольтская: В центре зала – бухарская палатка, настоящий матерчатый дворец с несколькими помещениями, коридорами, навесом и двориком. Сотрудники Отдела Востока только недавно восстановили ее точную форму. Она собрана и выставлена впервые. Она такая яркая и уютная, что как только ее видишь, в ней сразу хочется жить. Другая палатка - трофейная, она принадлежала турецкому военачальнику, на ней вышиты парки и сады. Она тоже выставлена впервые. Что касается единства мира, то меня поразили ризы христианских священников, сшитые из богатых восточных тканей. Выставка сарматских сокровищ, это, конечно, тоже Восток, но совсем другой. Говорит заведующая сектором Отдела Археологии Восточной Европы и Сибири Елена Королькова.
Елена Королькова: Ровно наполовину здесь вещи из Эрмитажного собрания, но в заглавие выставки мы вынесли только Азовский музей, потому что приезд его вещей послужил поводом. На самом деле это наша традиция - показывать привозные вещи на фоне материалов из коллекции Эрмитажа. Коллекции Азовского музея составлены из предметов, появившихся как музейные вещи сравнительно недавно, потому что это, в основном, раскопки 70-х – 80-х годов. Несмотря на сравнительно недавнее происхождение, они широко известны.
Татьяна Вольтская: Мы с детства знаем - «да, скифы мы, да, азиаты мы», но все-таки кто такие скифы и, соответственно, сарматы. Представление об этом, я бы сказала, смутное. Кто они в этническом плане, в культурном?
Елена Королькова: Сказать, кто они в этническом плане сложно. Во всяком случае, однозначно, это целый конгломерат различных племен, но очень близких по культуре, по происхождению и, конечно, по образу жизни кочевников. И ясно одно, что это ирано-язычные племена, у них общий пласт древнего мировоззрения, связанного с мифологией. То, что мы их называем такими обобщенными именами, как скифы и сарматы, это приблизительно, но правомочно. Не случайно эти общие названия появились еще в античные времена. Греки так назвали этих кочевников, разные восточные племена и европейских скифов. Они их называли одним и тем же именем.
Татьяна Вольтская: Сарматы – их продолжение?
Елена Королькова: Сарматы это, конечно, продолжение. Может быть, не прямые потомки, но это следующая волна. Потому что, в основном, эти кочевники приходили из Центральной Азии.
Татьяна Вольтская: Поселений вопрос, уточняющий: когда были скифы и когда сарматы?
Елена Королькова: Скифская эпоха - с VII века до нашей эры по III век до нашей эры, а с III века до нашей эры по IV век нашей эры можно считать эпохой сарматов. То есть сарматы подходят вплотную к эпохе переселения народов. История не останавливается.
Татьяна Вольтская: Что же на выставке мы видим?
Елена Королькова: Открывается эта выставка витриной. Вещи из эрмитажного собрания характеризуют сарматов, как культуру воинов, всадников, кочевников. Поэтому здесь представлены: боевой меч, шлем и - на мраморной стеле - изображение конного сармата в боевом вооружении. Это все происходит из Причерноморья. Это изобразительная греческая традиция.
Татьяна Вольтская: Надпись, кажется, тоже по-гречески?
Елена Королькова: Конечно, в Северном Причерноморьи античная культура вошла в соприкосновение с сарматской. С одной стороны, происходит некоторая варваризация населения, а с другой стороны, как и скифы, сарматы, конечно, контактировали и пользовались услугами греческих мастеров.
Татьяна Вольтская: Меня больше всего впечатлила каменная модель сарматской кибитки – грубая повозка с пирамидальным верхом, как будто само время движется на ней из бездны в бездну. А другой экспонат - из Азовского музея. Несколько сотен маленьких золотых бляшек. Ученые предполагают, что некогда они были нашиты на конскую попону. Так они и разложены в витрине на ярком синем сукне. Тоже метафора времени: ничего не осталось, курган, где они лежали, давно разграблен, только тайник нашли дотошные археологи. Нет ни племени, ни воина, ни коня, ни самой попоны, но тень - и попоны, и коня, и воина, и лавины племен в седлах и кибитках - клубится за этим золотым узором, как будто и впрямь нашитом на эту тень.
