Данила Гальперович: В эфире специальная программа «Вспоминаем выборы», рассказывающая об истории президентских кампаний в России с 1991 по 2004 год.
1991 год
Данила Гальперович: Мы начинаем с 1991 года, когда на пространстве Советского Союза произошли изменения, приведшие к окончательному развалу советской империи. Одним из факторов этого развала стали, по мнению многих экспертов, российские президентские выборы и личность того, кто возглавил российскую власть. Но прежде чем мы вспомним даты и цифры, правила избирательной кампании 1991 года и точные проценты, полученными кандидатами, давайте вспомним другое.
- Ельцин! Ельцин! Ельцин!
Данила Гальперович: Борис Ельцин, председатель Верховного совета тогда еще РСФСР, был главным героем митингов и народных новостей. Он ездил по стране, встречался с избирателями, и было видно, что отдает он этим встречам всего себя. Спал будущий президент России, по свидетельству людей, его окружавших, в основном в самолете. А интервью давал даже на переездах из аэропорта в город, как, например, вот это интервью в тогда еще Свердловске для Радио Свобода, где Ельцин говорит о том, как он будет решать вопросы с армией и военно-промышленным комплексом, когда станет президентом. Маленькая машина, слабый микрофон, и рядом - будущий лидер страны.
Борис Ельцин: Первое, это мы должны четко решить вопросы действий вооруженных сил на территории республики. С учетом того, что Министерство обороны - мы функции эти отдаем Союзу, то мы должны в союзном договоре четко определить эти функции. Это первое. Второе, мы с министром Язовым договорились вместе встретиться и подписать специальные документ, что же все-таки будет делать непосредственно Россия, как осуществлять контроль за действиями армии на территории Российской Федерации, чтобы она не нарушала законы, как осуществлять меры по социальной защите военнослужащих и их семей, и ряд других таких программ. Ну, дальше, конечно, работа предприятий военно-промышленного комплекса. По нашему разделению функций, хотя этот вопрос пока окончательно не согласован, союзное руководство, в принципе, против, но мы настаиваем, что предприятия оборонные были бы в юрисдикции Российской Федерации, а выполняли бы заказы или Министерства обороны, или государственные заказы со стороны союза и центра.
Закон наш, который принят в Российской Федерации, что все те ребята, которые призваны на территории Российской Федерации, не могут участвовать в боях против гражданского населения. Мы считаем, что наша задача все-таки заставить каким-то образом и Министерство обороны, и руководство страны с уважением относиться к нашему закону и выполнять его. И я уверен, мы этого добьемся.
Данила Гальперович: Из бывших соратников Ельцина по КПСС никто не мог понять, почему этот человек сделал столь крутой разворот. Коллеги слишком хорошо знали Бориса Николаевича как правоверного коммуниста и жесткого руководителя. В архиве Екатеринбургской кинохроники сохранились свидетельства как раз такого образа Бориса Ельцина.
Отрывки из кинохроники
Диктор: По всей области прошли митинги и собрания, посвященные ответному письму генерального секретаря ЦК КПСС. Выступая на Уралмаше, первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Николаевич Ельцин сказал...
Борис Ельцин: Разрешите выразить уверенность в том, что все эти товарищи - рабочие, инженеры, техники, служащие - в ответ на добрые пожелания генерального секретаря ЦК КПСС приложат еще больше сил, будут личным примером и словом помогать своим товарищам в работе по повышению эффективности производства и качества продукции. Рабочие, колхозники, интеллигенция разделяет и одобряет решения 25-го съезда партии.
...
Диктор: На торжественном заседании в честь юбилея города свердловчан поздравил член ЦК КПСС, первый секретарь Свердловского обкома партии, товарищ Ельцин.
Борис Ельцин: Разрешите мне по поручению бюро областного Кмитета партии, исполкома, облсовпрофа, обкома комсомола вручить красное знамя победителю областного социалистического соревнования городу Свердловску, поздравить вас с праздником, с днем рождения, с 260-летием, пожелать процветания нашему любимому Свердловску, счастья всем свердловчанам.
Данила Гальперович: Главный соперник будущего президента России на выборах 1991 года - Николай Рыжков - был уверен, что популизм Бориса Ельцина наигранный и что он, Рыжков, должен сказать об этом людям. Бывший премьер Советского Союза считает так до сих пор.
Николай Рыжков: Летом 1991 года, когда я пошел на президентские выборы в России, я шел не от Компартии. Многие в то время в руководстве КПСС не очень меня поддерживали, потому что в 1989-90 годы так получилось, что меня критиковали и слева, и справа. Поэтому надеяться на то, что в 1991 году меня поддержит руководство КПСС, я понимал, что это нереальное дело. Но у людей в памяти я еще остался, всего ведь прошло полгода после моей отставки. Я и тогда себе отдавал отчет, я сегодня это говорю, через много лет, я прекрасно понимал, что у меня шансов на победу в то время не было. Побуждало меня то, что все-таки надо идти на эти выборы. Потому что вокруг Ельцина в то время была такая эйфория, все визжали, все кричали, что это спаситель родины пришел. И очень мало знали по-настоящему, что этот «спаситель» принесет огромнейшую беду для нашего народа. Я знал в Москве его больше других. Мы же из одного гнезда с ним: мы из одного города, Свердловска, мы заканчивали один институт, только он немножко раньше, а я несколько позднее, он строительный факультет, я механический факультет. Я его знал с 1968 года, когда он стал в обкоме партии работать, заниматься строительством, а на Уралмаше всегда было большое строительство. И, естественно, он все время приезжал, оперативки проводил там всякие, и я его знал. Я его знал хорошо и как руководителя, и как человека. Поэтому у меня не было никаких иллюзий в отношении его.
Данила Гальперович: Николай Рыжков был уверен, что народная волна, поднимавшая Бориса Ельцина к власти, сметала и те наработки, которые советские начальники делали для реформирования экономики. Так что, по словам бывшего советского премьера, противостояние выходцев из Свердловска была не личным, а идеологическим.
Николай Рыжков: Пригласил Андропов на беседу, он пригласил меня, Горбачева и Долгих. Пригласил к себе и говорит: «Все говорят очень много о том, что нужны изменения, надо корректировать, особенно экономику, что-то надо новое делать. Давайте вы садитесь и начинайте работать. Начинайте работать, анализировать и так далее, вырабатывайте линию, позицию, куда мы пойдем». Мы работали и при Андропове, он умирает, мы работали и при Черненко. Поэтому когда в 1985 году избрали, в марте месяце, Горбачева, в апреле был знаменитый пленум, и он тогда выступил с программной речью. Многие говорили: «О, смотри, только стал, а уже какая речь!» Я с ним вместе готовил эту речь в кабинете несколько дней. Мы составляли все эти документы, которые нарабатывали, буквально на столах, на полу, все это смотрели, стенографистка сидела, все записывала.
Мы убеждены были, что то, что наработано и что было в начале перестройки провозглашено, это было необходимо для страны. Я абсолютно убежден, что самой главной ошибкой реформирования в Советском Союзе, в данном случае то, что получило название «перестройка», являлось то, что, не закончив реформирование экономики, а для этого надо определенное количество лет, не создав инфраструктуры, если можно сказать, управления, мы стали заниматься изменением политической системы.
Данила Гальперович: При этом Николай Рыжков был лишь одним из пяти кандидатов, противостоявших Борису Ельцину.
Руководитель исследовательского центра «Панорама» Владимир Прибыловский уверен, что тогда у россиян был реальный выбор, и выборы 1991 года во всей российской истории, пожалуй, были самыми заслуживавшими это название.
Владимир Прибыловский: Это действительно были выборы. Все кандидаты, все политические силы обращались в первую очередь к народу, к избирателям. И выбор был достаточно ясен. Или радикальная перемена - этот выбор представлял Ельцин, во всяком случае, в глазах народа, ну, в глазах народа он еще олицетворял разрыв с коммунистическим режимом и даже приход демократии, хотя это была, может быть, в какой-то степени иллюзия. Но это была четкая линия. Те, кто голосовал за Ельцина, и те, кто голосовал против него, прекрасно понимали, за что они голосуют. Был противоположный выбор - это консервация существующего режима и, может быть, даже откат к доперестроечным временам, - этот выбор представлял Николай Рыжков. И был такой компромисс, не все понимали, что такое кандидат Бакатин, это был кандидат от Горбачева, вот он был нечетко выражен, но, во всяком случае, люди, всерьез разбирающиеся в политике, даже это понимали. И была такая подстава псевдонационалистическая - Жириновский. Спектр был очень полный. Никому не мешали из значимых политических сил выдвинуться, и почти не было фальсификаций.
Данила Гальперович: В избирательном штабе Бориса Ельцина были готовы к борьбе с конкурентами. Руководитель штаба Ельцина в 1991 году Геннадий Бурбулис рассказывает, что тогда речь шла о том, сможет ли их кандидат победить сразу или придется идти на второй тур.
Геннадий Бурбулис: Была попытка поиграть такими конкурирующими парами, которые были выставлены на выборы не без участия и Кремля, и руководства идеологического. Все понимали, что такого прямого и достойного конкурента у Бориса Николаевича нет, но была попытка не дать нам набрать 50 процентов и как-то адресно разнести кандидатов по узнаваемому электорату. И Бакатин, и Рыжков Николай Иванович, и Жириновский, мы даже представить себе не могли, что такое странное политическое образование окажется в составе конкурентов. Но, как сейчас я понимаю, это тоже была определенная работа закулисная с конечной целью - отобрать у Ельцина по одному, по два, по четыре, по пять процентов голосов, из чего и сложится второй тур.
Данила Гальперович: Но, по словам Геннадия Бурбулиса, в штабе Бориса Ельцина были достаточно профессиональные люди, уже прошедшие две избирательные кампании, готовые ко многому.
Геннадий Бурбулис: Мы же все до этого прошли через практику двух исторических выборов - это выборы народных депутатов СССР и выборы народных депутатов РСФСР, в 1989 и 1990 году. Была определенная подготовка, и моральная, и психологическая. Хорошо проверенный актив, как всегда, был тщательно отобранный состав доверенных лиц. И в дальнейшем уже был вопрос правильной тактики участия Бориса Николаевича как в региональном, так и общероссийском масштабе и наше позиционирование к этой исторической ситуации. Впервые в истории многовековой нашей родины России избирался глава всенародно. И нам было важно, не перебарщивая, эту действительно историческую особенность, ее в то же время как-то передать. Если я скажу, что мы каждый день с тревогой и волнением подсчитывали какие-то рейтинги по регионам, это будет неправда. Правда будет то, что у нас никакой самоуверенности не было, мы понимали, что борьба будет за проценты, за доли процентов, и важно было не растерять задел 1989-90-х годов на выборах, которые мы проводили.
Данила Гальперович: При этом стоит отметить, что у конкурентов тоже учились. Тогда в России был учрежден пост вице-президента, и Николай Рыжков шел на выборы в паре с бывшим командующим армией в афганской войне Борисом Громовым. Вслед за этим кандидатом в вице-президенты у Бориса Ельцина стал летчик, герой той же афганской войны Александр Руцкой. Но двигателем кампании, главным ее лицом был все же будущий президент России.
Геннадий Бурбулис: Я помню в знаменитом, легендарном Кузбассе у нас была встреча, нас предупредили, по-моему, даже в Прокопьевске, что там очень злой и раздраженный народ, люди как бы поддержали давно демократию и свободу, но ничего качественного не происходит, может быть, даже лучше избежать этой встречи. Для Бориса Николаевича эта вещь немыслимая. Мы приехали, он начал выступать, в ответ начали кричать, задираться. Он перешел в какой-то момент на такую же форму неприятия. Между прочим, Ельцин никогда матом не ругался, тем более, публично, это вообще исключено, но вот по стилю... И все это закончилось таким братанием, такой солидарностью, что все наоборот: мы ехали в тревожную среду, а уехали принятые, одобренные и поддержанные.
Данила Гальперович: Результаты голосования 12 июня, - а сторонники Ельцина сделали все, чтобы совместить этот день с днем, когда Россия годом раньше провозгласила свой суверенитет, - говорили сами за себя. При явке свыше 60 процентов Борис Ельцин набрал 57, Николай Рыжков - 17, а удививший всех Владимир Жириновский - почти 8 процентов. И еще это были первые, но не последние выборы, на которых фаворит отказался участвовать в теледебатах.
1996 год
Данила Гальперович: Следующая часть нашего путешествия в историю российских выборов – о кампании 1996 года. Борис Ельцин идет на второй президентский срок с минимальным рейтингом доверия после жестких экономических реформ, разгона Верховного совета и непопулярной войны в Чечне. Основной конкурент президента – вождь Компартии России Геннадий Зюганов. В этот момент недавно появившийся российский крупный капитал понимает: надо спасать ситуацию, а то придут коммунисты.
Опальный бизнесмен Борис Березовский вспоминает, что понял это раньше остальных коллег и начал работать над объединением усилий.
Борис Березовский: В 1996 году, уже в Давосе, это понимание уже, слава богу, пришло не только ко мне, пришло и к другим, кого сегодня называют олигархами. Я понял, что все наши споры, противоречия нужно, по крайней мере, на какое-то время забыть, поскольку речь идет просто о выживании. И тогда же я позвонил Гусинскому, с которым мы были, в общем-то, в напряженных отношениях, делили какую-то очередную собственность, и сказал: «Володь, по-видимому, надо встречаться, разговаривать». Мы встретились с ним, переговорили. После этого я стал думать над тем, кто мог бы организационно эту проблему решить. Я подумал о Чубайсе, я встретился с Чубайсом и я прямо ему сказал, что «Толя, есть такая проблема, которая касается всех нас». Нужно заметить, что Чубайс отреагировал мгновенно. Когда мы приехали из Давоса, Валентин Юмашев организовал нашу встречу с Ельциным, нашу – это олигархов. В то время был уже создан штаб, который работал под руководством Сосковца, которым, в общем-то, рулил на самом деле Коржаков. Они собирали какие-то митинги, давали разнарядки по железным дорогам, что делать, и так далее. В общем, типично советская, такая совковая технология.
Когда они убедились, как вы помните, что эта технология дает сбой, тогда они подсунули Ельцину три указа: один о роспуске парламента, другой о роспуске Компартии, третий о переносе выборов на два года. Катастрофические, на самом деле, предложения были сделаны Ельцину. Мы считали, что будет гражданская война в этом случае. Я думаю, что Ельцин понимал, что не этим путем нужно бороться за власть. Поэтому принял решение после нашей встречи. Когда мы ему действительно сказали, что у него рейтинг 5-6 процентов, он был очень удивлен, должен вам заметить, он понял, что мы не лукавим, что мы не врем, и он принял на следующий день буквально решение о создании параллельного штаба. Он также принял, в конечном счете, предложение, которое я ему сформулировал, о необходимости кооперации с Лебедем.
Данила Гальперович: Но лидер партии «Яблоко», а тогда кандидат в президенты Григорий Явлинский говорит, что сначала существовала договоренность о совместных действиях его самого, Явлинского, генерала Александра Лебедя и академика Святослава Федорова, и Лебедь был буквально вырван из этого тройственного пакта Кремлем и помогавшими Кремлю бизнесменами. Григорий Явлинский считает, что для победы над Геннадием Зюгановым Борису Ельцину действовать нужно было по-другому и, прежде всего, не идти на сделку с олигархами. Тогда, по мнению лидера «Яблока», у демократии в России появился бы реальный шанс.
Григорий Явлинский: Смысл моего выдвижения заключался в том, что были реальные возможности занять третье место на выборах, и это означало бы создание с Ельциным партнерской коалиции, изменение курса, замену целого ряда фигур. Что касается курса, это я имею в виду вопросы коррупции, вопросы залоговых аукционов и криминальной приватизации и некоторые другие экономические проблемы, кроме того, целый ряд социальных проблем. И, создав такую коалицию, выиграть во втором туре у Зюганова. В этом был политический смысл моего выдвижения.
Атмосфера выборов прежде всего заключалась в том, что именно такой задаче противостояла та группировка, которая обслуживала Ельцина. В то время это были те, кого потом было принято называть олигархами, теперь – беглыми олигархами. Вот они посвятили все свои силы для того, чтобы такие цели не были достигнуты. Поскольку те люди впервые участвовали в политике способом цензурирования прессы и манипуляциями, то, конечно, это был очень болезненный опыт, это было очень болезненное давление, которое проявлялось в самых разных формах. Многие элементы этого давления, я имею в виду манипуляции, ложь, если говорить о СМИ, административное давление, запреты и другие методы такого рода, они как раз были заложены тогда. Именно тогда ими и воспользовались. И фальсификации, масштабные фальсификации появились тоже именно тогда.
Данила Гальперович: Григорий Явлинский рассказывает, что кремлевская команда решила выдавить его из президентской кампании. Борис Ельцин встречался с лидером «Яблока» несколько раз, но все эти встречи, по словам Явлинского, проходили так: он рассказывал президенту про то, что необходимо исправить в государстве, а Борис Ельцин в ответ предлагал ему сняться с кампании, а то хуже будет.
Григорий Явлинский: Однажды Ельцин очень жестко потребовал от меня, он сказал, что уже вся пресса находится в приемной, и он требует, чтобы я снял свою кандидатуру, иначе я об этом очень горько пожалею. Я человек молодой, и он не хотел бы, чтобы я так горько пожалел. После этого я встал и сказал: «Тогда, Борис Николаевич, разговор закончен, потому что в такой постановке вопроса…» - ну, и прокомментировал то, что он сказал, что я обсуждать это вообще не намерен. Повернулся и пошел. Я подошел к дверям, и Ельцин говорит: «Вернитесь». Я вернулся. Он сидел за столом для совещаний. Он говорит: «Подойдите». Я подошел к нему. Он говорит: «Вы не снимите свою кандидатуру?» Я сказал: «Нет, Борис Николаевич, я не буду сниматься с выборов, я не буду уходить с выборов». – «Вы понимаете, что вы делаете для себя? Вы понимаете, какие будут последствия?» Я говорю: «Борис Николаевич, я вам ответил». И тогда он неожиданно поманил меня пальцем, чтобы я наклонился. Я наклонился, и он сказал: «Не снимите свою кандидатуру?» Я сказал: «Нет». И он совсем тихо сказал: «И я бы не снял».
Данила Гальперович: В этих словах Бориса Ельцина, сказанных почти шепотом, считает Григорий Явлинский, выразилось все уважение президента России к открытой политике. Другое дело, говорит лидер «Яблока», что в окружении Бориса Николаевича такого уважения не было, и поэтому к Явлинскому подходили и с угрозами, и с просьбами.
К коммунистам и их кандидату Геннадию Зюганову с такими просьбами не обращались. Для Компартии России выборы 1996 года были решающими. Партию вдохновлял успех на парламентских выборах 1995 года. Геннадий Селезнев, в 1996 году спикер Государственной Думы от Компартии России, говорит и о фальсификациях, и о страхе коммунистов перед возможным взятием власти.
Геннадий Селезнев: Действительно, мы думали, что можно будет с приходом Зюганова в какой-то мере установить какую-то социальную справедливость и поставить Россию на путь развития как социального государства. Поэтому в тот момент, конечно, общественный маятник был здорово отклонен влево. Все понимали, что если не сейчас, то уже никогда не будет возможно левым прийти. Это были, по сути дела, принципиальные выборы: или бы пришел, так скажем, президент-коммунист, или же дальше, как говорится, дорога будет заказана. Потому что в следующие четыре года ясно, что власть, правящие партии будут делать все возможное, чтобы левый электорат, как говорится, таял, таял и таял.
Тогда, конечно, у Зюганова были большие шансы. И когда кто-то из прессы сказал, что якобы у Зюганова уже была победа обеспечена, а он испугался того, что ему нужно будет возглавить государство, позвонил ночью Ельцину и поздравил его с победой, этот вопрос так и остался до конца не раскрытым. Потому что никто не исследовал, ни Верховный суд, ни Избирательная комиссия, так это было или не так. Хотя были откровенные факты фальсификации. Я не знаю, подтвердилось это или нет, но мне, скажем, называли, что в Татарии просто опрокинули наоборот: если у Зюганова было 67 процентов, а у Ельцина 33, то взяли и переставили местами, Ельцину – те самые 67, а Зюганову – 33. Никаких серьезных судебных разбирательств не было, поэтому никто не знает, была ли у Зюганова победа или нет. Похоже, мне кажется, что она была. Если бы, я представляю ситуацию таким образом, скажем, те же силовики сказали тому же Центризбиркому: «Прекратите шутить, и если у вас сил не хватает, то свое слово скажем мы», вот тогда бы, наверное, они не посмели допускать подобные фальсификации, и все было бы по-другому.
Данила Гальперович: Но, как мы знаем из рассказа Бориса Березовского, силовики хотели совсем другого.
Выборы 1996 года были единственными в российской истории, проходившими в два тура. Первый тур голосования 16 июня показал, что разрыв между Ельциным и Зюгановым не слишком значителен. Глава государства получил чуть больше 35 процентов, глава КПРФ – чуть больше 32. И когда Кремль предложил Александру Лебедю, с 14 процентами пришедшему третьим, стать секретарем Совета безопасности, генерал проявил лояльность своему главнокомандующему.
Вот что Александр Лебедь говорил после второго тура, когда Борис Ельцин победил окончательно.
Александр Лебедь: Сделан правильный выбор. Россия выбрала правильный вектор направления движения. В то же время это совершенно огромный вексель надежды и доверия, его надо оправдывать. Страна расколота практически пополам. Мы один народ, об этом неплохо было бы помнить.
Данила Гальперович: Сам Борис Ельцин поздравил россиян с их волеизъявлением.
Борис Ельцин: Президентские выборы состоялись. Они были свободными и честными. 3 июля мы с вами выбирали будущее нашей страны. Я горжусь тем, что мы выдержали это испытание. Я горжусь Россией, горжусь вами, россиянами. Вчера вы отстояли свое право на выбор, теперь его никто не отнимет. Это ваша заслуга, это ваша победа. Я благодарю всех, кто пришел на избирательные участки и исполнил свой гражданский долг.
Данила Гальперович: Мало кто сомневается в том, что если бы коммунисты тогда действительно пришли к власти в России, то о демократии и гражданском долге можно было бы забыть. Многие скептики, однако, считают, что у россиян отнимать их право выбора начали именно в 1996 году.
2000 год
Данила Гальперович: Следующий наш шаг – в 2000 год, когда Борис Ельцин должен был передать власть тому, кто победит на очередных президентских выборах. Но своим выступлением 31 декабря 1999 года президент сделал выборы внеочередными.
Борис Ельцин: Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми умными, сильными, энергичными людьми. А мы, те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед. И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть президентом, с которым сегодня фактически каждый россиянин связывает сделать больше и лучше. В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина.
Данила Гальперович: Кроме этих слов, Борис Ельцин попросил у российского народа прощения за все тяготы, которые соотечественникам президента пришлось испытать за годы реформ. Но извинения уходящего лидера касались его одного, а вот сам ранний уход и четкое обозначение того, кого Ельцин хочет видеть вместо себя, касались всего государственного аппарата. Власть провожала Бориса Ельцина как неудобного человека, сделавшего своим уходом всем хорошо. Но его преемник Владимир Путин в то время воздавал ушедшему лидеру должное и даже говорил, что не хотел досрочной отставки президента.
Владимир Путин: Как вы догадываетесь, после такого несколько неожиданного для меня самого заявления президента реакция моя была сдержанной довольно. Довольно сдержанной была реакция, и Борис Николаевич это почувствовал. Скажу даже честнее, я пытался от этой темы уйти, для меня это было неожиданным решением. Я действительно искренне считал и сейчас думаю, что мы могли бы и дальше в таком тандеме неплохо решать некоторые проблемы, используя фактор Ельцина как человека, авторитетного в мире. Но он посчитал иначе. Я думаю, что в значительной степени это связано с тем, что он хотел, чтобы президентская кампания, будущая президентская кампания развивалась так, как ему хочется, и он явно создавал условия, помогал мне, так скажем. Надо прямо сказать, он дает мне фору в этой президентской кампании, и делает это сознательно. Хотя он мне прямо сказал о том, что для меня, наверное, это не очень хорошо, наверное, на меня кто-то обидится. Он сказал мне об этом.
Данила Гальперович: Кампания Владимира Путина стала венцом операции «Преемник», которую Кремль начал осуществлять сразу, как только понял опасность прихода к власти объединившихся мэра Москвы Юрия Лужкова и бывшего премьера Евгения Примакова. Режиссер этой операции – бизнесмен Борис Березовский – вспоминает, что за полгода до отставки Бориса Ельцина Путин казался Кремлю самым подходящим, если не единственным подходящим кандидатом.
Борис Березовский: Путин, по крайней мере, на этом этапе, на этапе предвыборной борьбы, выборов, полностью оправдал Ельцина ожидания, безусловно, и всей той группы, которая стояла за Ельциным. А поскольку, в отличие от Кириенко, в отличие от Степашина, он не пытался искать компромиссов и быть хорошим для Зюганова, для Лужкова, для Примакова и так далее, он достаточно последовательно проводил ту линию, о которой договорился с Ельциным. Ельцин меня посылал именно для того, чтобы в июле месяце 1999 года или уже в августе, чтобы переговорить с Путиным о намерениях Ельцина назначить его премьер-министром. И Путин, должен заметить, тогда, по крайней мере, делал вид, что не готов к этому. Я помню только фразу Ельцина, когда он первый раз увидел Путина, он сказал: «Ну, да, понятно... Ну, вроде ничего, но такой маленький для России...»
Данила Гальперович: Традиционные кандидаты в президенты – Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский – сразу поняли, что действовать против них в случае их излишней активности будут решительно, и кампании лидеров КПРФ и ЛДПР были очень тихими. Лидер партии «Яблоко» Григорий Явлинский, напротив, решил бороться серьезно.
Григорий Явлинский: С одной стороны, Путин был человеком, которого поддерживали все демократы, кроме меня. А с другой стороны, было совершенно очевидно, что вот этот уже случай - это коммунисты у власти, это уже было ясно абсолютно. Какой там Зюганов? Вот это будет вам точно по полной программе. Все, что он сможет сделать из того арсенала, все это будет сделано. И здесь уже нужно бороться по-настоящему. Именно поэтому на выборах этих, несмотря на фальсификации, скажем, у меня в Москве было более 20 процентов. Сегодня это трудно даже представить, что у демократов могут быть такие результаты, а они действительно были. С другой стороны, был очевиден масштаб фальсификаций, он, конечно, был совершенно просто невероятен. Тогда уже совершенно невозможно было участвовать ни в каких телевизионных политических дебатах, но тогда вдруг открылось для меня совершенно неожиданное направление, и суть его заключалась в том, что я участвовал во всех неполитических передачах. Вот тогда власти не понимали, что есть разные способы борьбы. Вот я участвовал во всяких передачах, не помню, как они назывались, «Она сама», «Он сам», «Мы с тобою», «Он со мною», «Смак», про собак и про кошек - во всех этих шоу. И это привело к колоссальному интересу, потому что очень много людей это смотрят. И после этого как раз приняли решение, что политики ни при каких условия не должны появляться на развлекательных каналах, потому что это очень мощная вещь оказалась.
Данила Гальперович: Для Радио Свобода президентская кампания 2000 года проходила на фоне другой кампании - за освобождение корреспондента Свободы Андрея Бабицкого, захваченного в Чечне сначала российскими военными, а потом некими вооруженными формированиями, лояльными Москве. Сама Москва в лице представителя Кремля Сергея Ястржембского говорила, что многое из того, что происходит с Андреем Бабицким, является для нее неожиданным.
Сергей Ястржембский: На одном из перекрестков дороги, соединяющей два населенных пункта - Аргун и Шали, произошел обмен, в ходе которого господин Бабицкий был обменян на двух военнослужащих, которые находились в плену у бандитских формирований. Это, я понимаю, неожиданная информация, она действительно для нас тоже неожиданная. Андрей Бабицкий согласился с таким обменом. И как мне только что буквально сообщили, такой обмен состоялся.
Данила Гальперович: В конце концов, Андрея Бабицкого удалось отстоять, а Владимир Путин победил на выборах 26 марта, в первом туре, набрав более 50 процентов голосов избирателей. При этом Борис Березовский еще в процессе избирательной кампании стал относиться с неосознанным подозрением к тому, выдвижению кого опальный олигарх сам немало способствовал.
Борис Березовский: Такой момент сомнений у меня, например, - это декабрь 1999 года, когда уже вовсю шла вторая чеченская война, и я пришел к Путину, когда наши дошли до Терека, федеральные войска, и я пришел к Путину и сказал: «Володя, ты знаешь… Ты понимаешь, что у меня опыт реальный есть в Чечне, я знаю, как трудно достигался этот мир первый, и я хочу тебе сказать, что победа наша – это не флаг над Грозным, русский, а победа – это когда ментально чеченцы поняли, что они проиграли, а русские поняли, что выиграли, поняли, что мы выиграли. Это уже произошло, они уже чувствуют, что они проиграли, поэтому нужно останавливаться и договариваться дальше, договариваться, когда мы переломили ситуацию. Вы хотели реванш – мы его добились. А теперь давай договариваться». И я помню, как он просто меня не понимал. Он просто не понимал, о чем я говорю. Я приложил большие усилия, разговаривал не один раз на эту тему с ним, и я понял, что я просто утыкаюсь в стену, что есть какая-то такая непонятная агрессия внутренняя, может быть, даже какая-то месть непонятная. И я понял, что я бессилен.
Данила Гальперович: Всеми деталями своего восхождения к власти, от военных действий в Чечне до первых репрессий против журналистов, новый президент России давал понять, какой режим может установиться в России в ближайшие годы.
2004 год
Данила Гальперович: Последняя глава нашего рассказа – это президентские выборы 2004 года, которые даже нельзя считать историей, так недавно они были. К 2004 году было очевидно, что власть в России построилась вертикально, а глава этой вертикали собирается остаться на своем посту и не допустит, чтобы его право править подвергли сомнению. НТВ и ТВ-6 были разгромлены, главы территорий удалены из Совета Федерации, хозяин ЮКОСа Михаил Ходорковский арестован, а Борис Березовский находился в политической эмиграции. Напротив, сторонники Владимира Путина стремились выразить свою любовь к президенту самыми разными способами: движение «Идущие вместе» щеголяло в футболках с портретом лидера страны и надписью «Всем путем», а группа «Поющие вместе» по-девичьи вздыхала о достоинствах президента...
Такого, как Путин – полного сил,
Такого, как Путин – чтобы не пил,
Такого, как Путин – чтоб не обижал,
Такого, как Путин – чтоб не убежал.
Данила Гальперович: В этой ситуации традиционные претенденты на президентский пост решили выборы проигнорировать, выставив вместо себя совсем уж бесперспективных кандидатов. В частности, Владимир Жириновский отрядил представлять ЛДПР своего охранника и депутата Госдумы Олега Малышкина, каждое высказывание которого доставляло немало веселья тем, кто следил за избирательной кампанией. Компартия вместо своего вождя Геннадия Зюганова выдвинула агрария Николай Харитонова, который убеждал корреспондента Радио Свобода, что Владимир Путин, которого он очень уважает, обязательно должен выйти с ним на теледебаты.
Николай Харитонов: Ну, мы же сами говорим и записали в Конституции: демократическое, правовое, светское государство. Это элемент демократического государства – участие в теледебатах. И это воочию разбудит наш электорат. Сегодня администрация президента, ныне действующий президент переживают, а может ли необходимое количество избирателей прийти на выборы. Вот именно участие в открытых теледебатах позволит активизировать наш избирательный электорат. Владимир Владимирович смелый человек, и на подводной лодке, и на корабле, и на боевых машинах летал в воздухе. Уж теледебаты, я думаю, не большая проблема, и не большое мужество нужно, чтобы принять активное участие вместе с другими кандидатами. Мы практически всех заставили перейти на левую, будем говорить, половину избирательного нашего электората. Используя лозунги левых, практически перехватив даже кое-какие инициативы, и «Родина», и ЛДПР, и «Единая Россия» практически провели в Думу большое количество депутатов. Поверьте мне, все то, что они обещали, выполнить только можем мы. Я уверен, что и кандидат в президенты, когда наберет достаточное количество подписей, Владимир Владимирович Путин, обязательно будет работать на левом поле.
Данила Гальперович: Однако, несмотря на все свое уважение к Владимиру Путину, Николай Харитонов не считал, что чиновники, подыгрывающие действующему президенту в его кампании, делают правильно.
Николай Харитонов: Сегодня дана жесткая административная команда, и сегодня практически… Я недавно вернулся из Новосибирской области, и, в том числе, на моем избирательном округе в зависимости от количества избирателей дана команда – от 900 до 1,5 тысяч подписей в поддержку Путина что было собрано, представлено и отправлено в Москву. И сегодня многие руководители территорий негласное соцсоревнование объявили друг другу, кто больше.
Данила Гальперович: Владимир Путин, конечно, и не думал выходить на теледебаты с кем бы то ни было, и кампания становилась опасно скучной. Избиратели могли попросту не пойти голосовать, если и так все известно заранее. В этой ситуации администрация президента начала звать в кампанию хоть кого-нибудь интересного. О таких просьбах в эфире Радио Свобода рассказывал бывший председатель советского и российского Центробанка Виктор Геращенко, так и не ставший тогда кандидатом...
Виктор Геращенко: Я не пытался баллотироваться, понимая, что второй срок для Владимира Владимировича Путина был обеспечен, даже хотя он в первый срок не очень-то активно вел те или иные решения властные. Но, поскольку все руководители оппозиционных партий отказались баллотироваться, то Рогозину, как руководителю фракции «Родина», сказали: «Нужно, чтобы от вас тоже был выдвинут кандидат, и предпочтительно, чтобы был Ляпкин-Тяпкин». Я сказал: «Мне это не надо». Но они сказали: «Они просят». Мы сходили к Козаку, он сказал: «Вот надо». А смысл-то какой? Ну, я могу походить по экономической политике... Он говорит: «Мы это еще посмотрим». Я: «Как посмотрим? Вы просите выдвинуться – и посмотрим?» - «Ну, все равно просим выдвинуться». ЦИК зарегистрировал, вернее, приняли документы. Потом решили, что нужно было от всех трех партий блока, а не от одной только. И потом они подали в суд, и суд, сначала Верховный в лице Вячеслава Михайловича Лебедева, говорит: все в порядке, зарегистрируем. Потом решили не регистрировать. Поэтому я никуда туда не ходил. Меня просили.
Данила Гальперович: Из того же блока «Родина» был зарегистрирован кандидатом Сергей Глазьев, Кремлю, в отличие от Виктора Геращенко, отнюдь не симпатичный. Оппозиционный экономист жаловался, что все время подвергается очернению не без участия госчиновников.
Сергей Глазьев: Я вынужден просить прокуратуру вмешаться и одернуть клеветников, которых почему-то рекламируют первый и второй каналы. По моим сведениям, которые поступают из разных источников, некоторые пиар-агентства, которые специализируются по «чернухе» так называемой, уже получили что-то вроде заказа на проведение тендера на тему, кто лучше придумает какую-нибудь «чернуху» про Глазьева, кто сфабрикует наиболее убедительные клеветнические материалы. Потому что мои оппоненты, видимо, не могут найти никаких реальных фактов, поэтому они обращаются к специалистам по 2чернухе» с просьбой помочь им придумать что-то, меня дискредитирующее.
Данила Гальперович: Григорий Явлинский сравнивал выборы 2004 года с предыдущими и объяснял, почему второй раз он соревноваться с Владимиром Путиным не стал.
Григорий Явлинский: Я вам приведу такую аналогию. Вот представьте себе, что вы играете в футбол. Выглядело это примерно так: у меня ворота были 100 метров в ширину, а у Путина - 5; на моей стороне играли 5 игроков, а на стороне Путина – 150 игроков; но был мяч, поле и была игра, такая, какая могла быть в таких условиях. А вот если взять выборы 2004 года, это ситуация другая, там нет ни ворот, ни поля, ни мяча, а там есть только полный стадион и счет на табло. Тебя приглашают прямо на трибуну, чтобы ты посмотрел на этот счет, уже который там написан. Иначе говоря, там был некоторый механизм, с помощью которого вы могли политически бороться. Это уже другая проблема, что чуть более сложную вещь, чем дважды два четыре, объяснить чрезвычайно трудно, и так далее, и так далее, это уже другой комплекс проблем. Но была возможность борьбы.
Данила Гальперович: Странной кампанию называли все, кто в ней участвовал. Ирина Хакамада, ставшая единственным кандидатом праволиберального толка, делилась тогда с журналистами своими впечатлениями от избирательной гонки.
Ирина Хакамада: Я являюсь народным кандидатом, не партийным. Иду от людей, люди меня поддержали и продолжают поддерживать. Мой главный оппонент – это, конечно, Владимир Путин со всей той властью, которую он выстроил сегодня, которая, кстати, не справляется ни с чем. Все думали, что президентская кампания будет проходить в умеренно-скучном темпе с фаворитом во главе. Но происходят террористические акты, пропал Рыбкин, спецслужбы молчат. В общем, как-то все это очень тяжело и непонятно.
Данила Гальперович: Иван Рыбкин, выступавший в своей кампании горячо и крайне оппозиционно, действительно пропал. Его помощница Ксения Пономарева высказывала журналистам предположения о том, что же могло случиться.
Ксения Пономарева: Где-то к вечеру пятницы мы поняли, что что-то неладно. С вечера четверга ни один мобильный телефон не отвечает, он не показывался ни на квартире, ни на даче, ни в офисе, с ним никто не мог связаться. И поэтому Альбина Николаевна написала заявление в милицию с просьбой о розыске Ивана Петровича. Если классифицировать версии, то первая, разумеется, криминальная. Вторая, разумеется, уже озвученная разнообразными политиками и политологами ровно в меру своей испорченности, - пиарная, что Иван Петрович себе такой пиар устроил. Как раз в отношении этой версии у меня больше всего возражений, потому что это не жанр Ивана Петровича. Я Ивана Петровича много лет знаю, он человек правильный и ответственный. Если это был бы там Владимир Вольфович или, к примеру, Борис Абрамович, я бы ни на секунду не удивилась. Иван Петрович не про то. И третья версия, что кто-то зачем-то его куда-то забрал.
Данила Гальперович: Ивана Рыбкина в кампании-2004 воспринимала как ставленника Бориса Березовского и, действительно, те обвинения, которые бросал Кремлю бывший спикер Государственной Думы, весьма походили на критику, которую выражал в отношении российской власти, опальный олигарх.
Иван Рыбкин: Не бойтесь. Мы в своей стране. Не ходите на цыпочках, не вытягивайте перед ними шеи. Потому что испуг, страх – это то, чего они добиваются. С испуганными людьми можно делать что угодно. В Чечне, по официальной только статистике, за время правления Путина погибли 5900 солдат и офицеров федеральной группировки войск. А сколько погибло чеченцев, никто и не считал. А это же граждане России. Такие страшные преступления перед людьми – почему нет открытого, публичного расследования? Почему нет открытых, публичных судов?
Данила Гальперович: Два дня о пропавшем Иване Рыбкине не было слышно почти ни слова, потом появились слухи, потом он сам вернулся в Москву и был безмерно удивлен тем, что его искали.
Иван Рыбкин: И вдруг я слышу, что меня ищут. Я понимаю: ну, что МУР, МУР здесь не причем, Служба общественной безопасности, вернее, охраны общественного порядка не причем, конечно, и РУБОП не причем, потому что он ищет в своей стране. Федеральная служба безопасности, к которой стекаются все сведения, твердо знает, что я пересек границу поездом, сотрудники их мне, что называется, пожелали хорошего пути, попрощались, по имени-отчеству сказали, таможенник все внимательно посмотрел. И вдруг меня ищут специальные службы. У меня сразу возникло серьезное подозрение. Я, конечно, стал озираться.
Данила Гальперович: Случай с Иваном Рыбкиным был, пожалуй, единственным в кампании 2004 года, который заставил прессу хоть как-то напрячься. Владимир Путин набрал в первом же туре 14 марта более 70 процентов голосов, а приехавший вскоре в Россию канцлер Германии Герхард Шредер поздравил его с убедительной победой.
