Значительную часть первого зала, несколько квадратных метров, занимает план Парижа, изданный в начале XVIII века. Здесь не только каждый отдельный дом отмечен, но даже деревья, кусты и лодки на реке. Из поздних по времени вещей упомянем рисунки Эйзенштейна и фильм «Потсдамская конференция 1945 года» (его обещают демонстрировать на выставке нон-стопом). Из ранних — грамоты Екатерины II и письма Петра I.
Я беседую с Юрием Эскиным, заместителем директора Российского государственного архива древних актов.
— Вот его рука. Вот это полностью написано Петром.
— Размашистый такой почерк, не каллиграфический.
— Да, у него почерк был очень нервный, размашистый. Еще когда он был молодым человеком, он старался, более или менее, писал понятно. Надо сказать, что в более поздние годы его почерк стал крайне сложным и непонятным. Он же был очень нервный человек, экспансивный, эпилепсия у него даже была. Вот мало сейчас людей, которые хорошо читают петровский почерк. Почти уже, к сожалению, не осталось. Такой очень нервный почерк был у него. Кстати, его почерк похож на почерк отца, на почерк Алексея Михайловича.
— Почему том, в который были переплетены письма Петра Первого, пришел в очень ветхое состояние?
— Потому что этот сборник его писем очень часто использовали специалисты, — износили книжку.
Не случайно рядом с каждым экспонатом помещена фотография, на которой зафиксировано дореставрационное состояние вещи. Главный специалист Российского государственного военно-исторического архива Вадим Егоров перечисляет тех, кто спасал раритеты: «Реставрационных центров сравнительно немного. Поэтому все архивы прибегают к помощи их. Это и Государственный научно-исследовательский институт реставрации, и Реставрационные мастерские имени Грабаря, и Центр реставрации и консервации книги при Библиотеке иностранной литературы имени Рудомино. Здесь на выставке представлены именно те документы, которые в буквальном смысле были вытащены из руин, из плесени, из многочисленных повреждений, связанных с биологическими вредителями, с водой и с неудовлетворительными условиями хранения в течение многих и многих столетий иногда даже».
Причем, речь здесь идет не только о бумаге и пергаменте, но также о тканях, реставрация которых особенно трудоемкое дело. Военно-исторический архив теперь без страха может демонстрировать масонский фартук из шелка. Его ровные теперь ленты прежде были распавшимися на мелкие фрагменты.
