Иван Толстой: На фестивале в Праге один из призов – за вклад в киноискусство - получил знаменитый режиссер Алан Паркер. Беседу с ним записала наш корреспондент Александра Вагнер.

Александра Вагнер: Фильмы сэра Алана Паркера открыли юбилейный, пятнадцатый кинофестиваль "Фебиофест". Кроме двух самых известных его кинолент "Полуночный экспресс" и «Пинк Флойд – «Стена» был показан один из последних снятых Паркером фильмов "The Commitments". Перед тем, как отправится в Прагу, режиссер побывал в Словакии, где с одним из журналистов беседовал два часа. В Чехии он также щедро раздавал интервью. А во время нашей встречи жаловался, что полуметровую награду - скульптуру "Кристиана" ему будет сложно взять с собой в самолет.

За вашу довольно долгую карьеру в кино вы испробовали множество жанров - от мюзикла до семейной драмы. Вы не собираетесь снова удивить зрителя и снять что-нибудь новое, не похожее на ваши предыдущие работы?

Алан Паркер: Я всегда старался снимать фильмы, которые не были бы похожи один на другой. Для меня это был способ сохранить, что называется, свежесть творческого процесса. Я не старался охватить разнообразие жанров, скорее, выбирал различные темы и средства выражения. Например, за science fiction я бы никогда не взялся и не согласился бы на съемки фильма с компьютерными эффектами.

Александра Вагнер: Вне зависимости от темы, практически в каждой ленте вы экспериментируете с музыкой. С чего вы начинаете съемки: с музыки или сюжета?

Алан Паркер: Сюжет всегда на первом месте. Я экспериментирую с музыкальными эффектами скорее после съемок фильма, во время монтажа, потому что выбор музыки определяет последовательное развитие событий. Музыка диктовала мне свои условия единственный раз, когда я снимал "Пинк Флойд - "Стена".

Александра Вагнер: Над какой кинолентой вам было интереснее всего работать?

Алан Паркер: Чаще запоминаются те фильмы, работать над которыми было сложнее всего. Снимать "The Commitments" было забавно, потому что в нем не было кинозвезд и каждый день звучала музыка. Я вам лучше скажу, чего я боюсь. Я боюсь, что сниму фильм, не стоящий внимания.

Александра Вагнер: Повлиял ли на вашу работу опыт рекламной компании? Каков был путь от рекламного ролика до большого экрана?

Алан Паркер: Это мне очень помогло. В то время кинопромышленность Великобритании переживала депрессию, а это была реальная возможность научиться ремеслу. Я снимал рекламные ролики каждую неделю на протяжении четырех лет, и это была моя школа киноискусства. Правда, через четыре года мне это надоело, а главное, я не хотел ограничивать себя временными рамками рекламы, поэтому я решил попробовать себя в более длинных экранных повествованиях. С тех пор я не снял ни одной рекламы. Недавно по телевидению показывали несколько документальных фильмов о рекламе, в них были и мои ролики. Я, честно говоря, не верил, что это моих рук дело.

Александра Вагнер: Вас называют мастером изображения. Некоторые кадры из ваших кинокартин настолько ярко врезаются в память, что люди помнят их много лет после просмотра. Как вам это удается?

Алан Паркер: Мне приятно слышать, что образы из моих фильмов остаются в памяти людей многие годы, что они оставляют такое сильное впечатление. Случается, что у меня их крадут и другие режиссеры... Я кстати, запоминаю образы не хуже других. Бывает, во время съемок, я смотрю на какую-нибудь алею или лестницу, и ловлю себя на мысли, что вот этот кадр я уже использовал в одном из своих фильмов, например, в "Полуночном экспрессе" или "Сердце ангела". Поэтому я стараюсь следить за тем, чтобы не повторяться. Моя работа - рассказать историю максимально эффектно, потому что фильм - визуальный продукт, а изображения должны быть интенсивными. Когда я снимаю фильм, у меня есть целая папка, в которой находятся тысячи фотографий, в основном, черно-белые. Мы их просматриваем вместе с оператором и обсуждаем, какой визуальный стиль лучше выбрать для следующей кинокартины. Для меня это огромной источник вдохновения, совсем не картины художников, а черно-белые снимки 30-х и 50-х годов. Я и сам раньше учился фотомастерству и если взять стоп-кадры из моих фильмов, некоторые из них будут не хуже классических фотографий. Могу с гордостью сказать, я рад, что мне это удается.

Александра Вагнер: Вы используете фотографии, когда подыскиваете тему для своего следующего фильма?

Алан Паркер: Как правило, следующий фильм - это реакция на предыдущий. Поэтому если я закончил серьезную картину, например, о политике, мне нужно сменить пластинку, снять мюзикл или комедию. Я 30 лет в кино, мои интересы за это время сильно изменились, поменялось мое отношение к жизни, политические взгляды, мировосприятие, что, конечно, отражается и на моей работе.

Александра Вагнер: Если говорить о политике в кино. Не кажется ли вам, что фильм "Жизнь Дэвида Гейла" - это была игра с огнем?

Алан Паркер: Я, честно говоря, даже не отдавал себе в этом отчета. Американцы не очень любят, когда европейцы критикуют их при помощи кино, это правда. Если говорить о политике в киноискусстве, то в Америке нет такой традиции. И я думаю это не потому, что существует цензура, а скорее потому, что им это неинтересно, такие фильмы не приносят много денег. "Жизнь Дэвида Гейла" - о смертной казни, а большинство американцев выступают за сохранение этой меры наказания, поэтому неудивительно, что эту ленту не приняли с распростертыми объятьями. Честно говоря, я не считаю себя серьезным автором политического кино. Эта тема появилась совершенно случайно, и видно, в тот момент я был к ней расположен. Иногда я хочу протестовать, высказать свою точку зрения, а иногда наоборот, веселиться. Это зависит от моего внутреннего состояния.

Александра Вагнер: "Миссисипи в огне" тоже вызвал в Америке волну критики в ваш адрес. Как вы воспринимаете это сегодня, спустя двадцать лет?

Алан Паркер: Я думаю, самое главное, что в свое время это фильм вызвал в Соединенных Штатах дискуссию о расизме в этой стране. Сначала это была дискуссия о моем фильме, но в итоге она вылилась в обсуждение проблемы. Мне кажется, это очень важно, потому что в какой-то момент фильм перестает быть просто фильмом, а становится посланием, которое намного сильнее самого визуального рассказа. Да, фильм вызвал полемику, критику большинства американцев, но я чувствую удовлетворение при мысли, что причиной этого стало мое творение. Это, пожалуй, тот максимум, которого способно достигнуть кино. Оно никогда не изменит вашу жизнь, но может помочь в поиске истины, способно изменить мир.