Программу ведет Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Прошедшие в минувшие выходные объединительные конференции либеральной и левой оппозиции выдвинули на повестку дня в диалоге несистемных политических сил идею формирования так называемого левого фронта, который собрал бы в себя целый спектр маловлиятельных, однако активных и в силу своего молодежного характера потенциально перспективных организаций. Это броуновское движение теоретически может привести к формированию некоего подобия структуры, которая продолжит объединительные процессы среди тех сил, которых не устраивает абсолютная власть нынешней кремлевской группировки.
О перспективе создания в России единого левого фронта и сотрудничестве оппозиционных сил я беседовал с молодым московским историком и теоретиком левого движения Ильей Будрайтскисом. Илья активный участник левого движения "Вперед!", делегаты которого не принимали участия в конференции левых сил по принципиальным причинам.
Намерения создать единый левый фронт, кажется, вызывают ассоциации с первой половиной XX века, ситуацией в Западной Европе, когда левые силы тоже пытались объединиться тогда против угрозы крупного капитала и авторитарных тенденций. Вы видите параллели какие-то?
Илья Будрайтскис: Да, я думаю, что можно найти определенные параллели, но параллели, так сказать, трагикомические. Потому что конечно, если говорить о Европе начала XX века, то все модели объединения левых все-таки были моделями объединения реальных общественных сил. В этом отношении можно проследить две основных позиции по объединению левых, одна из которых была выработана Коминтерном во время как бы ленинского периода, другая была выработана уже сталинским Коминтерном. Соответственно, они получили название единого левого фронта и так называемого народного фронта, модели которого были в 30-е годы реализованы во Франции, в Испании. Отличия, которые лежат между этими моделями, напрямую связаны с теми дискуссиями, которые идут вокруг объединения левых в России сейчас.
Первая модель единого левого фронта подразумевала объединение, прежде всего, на классовой основе. Принадлежность к интересам определенной социальной группы, внутри которой существует определенный политический организационный плюрализм, в которой есть разброс мнений от умеренных, от реформистских до революционных и радикальных, но, тем не менее, есть некие общие требования.
Модель народного фронта на самом деле, как мне кажется, гораздо ближе к тому выбору, который сделали участники вот этой конференции, которая прошла вчера. Здесь речь идет не об объединении на основе принадлежности к каким-то конкретным социальным интересам, а об объединении на основе неких общих, универсальных как бы, важных для всех ценностей, таких, например, как ценности демократии. Во имя ценностей демократии происходило, например, объединение и буржуазных и рабочих партий в Испании в рамках народного фронта.
Андрей Шарый: Исходя из того, что было сейчас, вот этого вашего определения того, что происходит сейчас в России как трагикомическое, я могу сделать вывод, что перспективы создания объединенного левого фронта в России не существует.
Илья Будрайтскис: Перспектива существует, но эта перспектива может быть реализована только как модель классового фронта, как модель представительства определенных социальных интересов, на самом деле интересов абсолютного большинства населения, интересов наемных работников. Сегодня их положение становится хуже и хуже, зарплата уменьшается и растет как раз уровень реальной классовой борьбы - забастовки, масштабные, яркие на протяжении последнего месяца.
Андрей Шарый: Верно я вас понимаю, что для того, чтобы реализовать такую модель, активисты левого движения должны сейчас идти в народ, в пролетариат и вести там разъяснительную работу и каким-то образом по линии профсоюзных организаций, левых политических организаций вести такого рода деятельность?
Илья Будрайтскис: Да. Прежде всего, на мой взгляд, в этой деятельности не может быть никаких точек соприкосновения, скажем, с участниками конференции правых сил, которая прошла в Петербурге в субботу. Потому что это именно те силы, которые на самом деле по своим установкам по отношению к положению трудящихся, на мой взгляд, ничем принципиально не отличаются от тех людей, которые представлены в экономическом блоке современного российского правительства.
Андрей Шарый: Вы пытаетесь вернуться на такое политическое поле классовой борьбы. Вы считаете, что у каждой политической силы должна быть своя социальная группа, с которой они работают?
Илья Будрайтскис: Та ситуация, которую мы видим сегодня и которую критикуют за недостаточность свободы слова, за недостаточность демократических прав, на самом деле характеризируется тем, что все политическое пространство выстроено одной единственной социальной силой – это симбиозу крупного бизнеса, большого бизнеса и государственной бюрократии. Это единственный класс, который сегодня, являясь правящим классом, это единственный класс, который обладает собственными политическими и гражданскими институтами.
Андрей Шарый: А что касается Компартии Российской Федерации, формальной крупнейшей левой силой в стране, вы считаете, что они обуржуазились и с ними нельзя иметь дело левым силам или они должны быть включены в этот широкий поток и возможно ли это?
Илья Будрайтскис: Компартия, строго говоря, никогда не была классовой партией, потому что она родилась из осколков аппарата КПСС, которая имела специфические социальные интересы. И сегодня мы просто видим ее медленную деградацию. Если в 90-е годы она еще обладала потенциалом вобрать в себя какой-то реальный массовый протест против приватизации, против антисоциальных реформ, то сегодня эта партия полностью такой возможности лишилась. Каждое ее новое действие разочаровывает даже ее собственных сторонников.
