Ирина Лагунина: 9 апреля 2003 года телезрители в мире наблюдали картину, как американские БТРы в Багдаде помогали местным жителям стянуть с пьедестала гигантскую статую Саддама Хусейна. Иракцы при этом били статую ботинками – что является самым сильным оскорблением в исламском обществе. Картина с тех пор символизирует падение иракской диктатуры, официальное свержение режима Саддама. Но за 8 часов до этого арабский спутниковый телеканал «Аль-Арабия» показал 47-летнего иракского мужчину Абу Тахсина, который бил ботинком по портрету Саддама Хусейна и провозглашал установление свободы и демократии в его стране. Мой коллега Рон Синовиц, который в тот день вместе с американскими войсками входил в Багдад, вспоминает эту картину. В то время как многие другие багдадцы воспользовались неразберихой и анархией и отправились грабить магазины, Абу Тахсин, коммунист и открытый противник режима Саддама Хусейна, пошел в багдадский штаб Иракского олимпийского комитета, где содержались многие арестованные противники прежней власти. Он надеялся узнать хоть что-то о своих пропавших друзьях и товарищах. Никого найти ему не удалось. И вот тогда он взял этот огромный портрет властителя, выволок его на улицу и стал бить ботинком. Эту картину и запечатлело арабское телевидение:
Абу Тахсин: Люди, ей, люди! Свобода! Вот кто вас порабощал! Вот этот человек, который вас терроризировал! Это ваша страна. А он убивал нашу молодежь, он убивал наших сыновей.
Ирина Лагунина: Сейчас Абу Тахсину 52 года. И он по-прежнему надеется, что для его семьи настанет хоть сколько-нибудь нормальная жизнь. Ему вместе с женой пришлось покинуть его багдадский дом из-за религиозного насилия и шиитско-суннитских чисток. Теперь он живет с семью родственниками на Северо-востоке Ирака, в курдском городе Сулеймания, где с ним и встретился наш корреспондент Ахмед аль-Зубайди. Он работает – так уж распорядилась судьба – на телевидении, в отделе по связям с общественностью телевизионной станции «Аль-Файха». Он по-прежнему помнит чувства, которые испытывал, избивая портрет Саддама ботинком.
Абу Тахсин: Боль и мрак внутри меня заставили меня подняться против бесчеловечного режима.
Ирина Лагунина: Но он не сразу понял, какой исторический смысл получили его выпады против портрета перед камерами телевидения. Теперь он говорит о себе так:
Абу Тахсин: Этот момент представили как первое известие, что режим Саддама Хусейна пал, причем известие от простого иракца. И хотя кадры длились всего несколько секунд, они символически отражали отношение обычного человеческого существа в Ираке – человека, который принес иракцам хорошую новость.
Ирина Лагунина: Одно событие в его жизни после этого момента помогло ему понять, что он на самом деле сделал, каким символом он стал. Кувейтский бизнесмен предложил ему 250 тысяч долларов за этот ботинок, которым он бил по масляному изображению диктатора. И обещал ему еще больше денег, если он приедет в Кувейт с лекциями. От предложения Абу Тахсин отказался. Он хочет отдать ботинок в музей памяти жертв прежнего режима. Музей сейчас строится в курдском городе Халабджа, где у 1988 году Саддам применил химическое оружие против мирного населения. Погибли тысячи курдов. И, несмотря на все, что происходит сейчас в Ираке, Тахсин не жалеет, что прежний режим пал. И надеется на лучшее будущее.
Абу Тахсин: Самое главное, что был снят огромный груз, давивший на грудь иракского народа. А что касается того, что происходит сейчас, - я думаю, такого можно ожидать в ходе любой революции и любых перемен в любой части мира. Я один из вынужденных переселенцев, как и моя семья. И не я один мечтаю вернуться в Багдад. Все об этом мечтают. Багдад – прекрасный город. И несмотря на трагедию, несмотря на то, что происходит в этом городе, он все равно притягателен.
Ирина Лагунина: Что же представляет собой этот район Ирака, где живет сейчас Абу Тахсин. Несколько дней назад из иракского Курдистана вернулась моя коллега, специалист по Ближнему Востоку Катлин Ридолфо. Как это ни странно звучит, но в последнее время Ирак имеет положительное бюджетное сальдо, в основном из-за доходов от нефти. На жизни небольших иракских городов отражается то, что у правительства есть деньги?
Катлин Ридолфо: Прежде всего, правительство получает положительный бюджет уже в течение трех лет. И в основном это объясняется доходами от продажи нефти, но не только. Многие министерства не могут использовать деньги, которые им выделяются, например, в транспорте или в коммуникациях. Проекты остаются на бумаге, потому что обстановка в стране слишком опасная, и что-то создать просто невозможно. Так что это тоже приводит к положительному бюджету. А что касается моих наблюдений в Ираке… Я была в курдских районах. И там видно невооруженным взглядом, как растет экономика. Бум строительства – причем как жилья, так и коммерческих объектов. И люди живут намного благополучнее и богаче, чем они жили еще три года назад.
Ирина Лагунина: А иракское правительство, в конечном итоге, приняло решение, как распределять эти деньги между регионами и сколько предоставить курдам? Или иракский Курдистан получает просто свою собственную прибыль от своей собственной нефти?
Катлин Ридолфо: Это очень напряженный вопрос между курдским региональным правительством и центральным правительством в Багдаде. Но во время обсуждения бюджета на 2008 год в последний момент удалось достичь соглашения, что курдские районы будут получать 17 процентов доходов от нефти, даже 17 процентов от всего бюджета. Но это – бюджет только на 2008 год. Думаю, что в последующем процент снизится. Более того, центральное правительство настаивает, чтобы курдские власти перечисляли в центральный бюджет выручку от таможенных сборов и таможенных пошлин, что сейчас курдское правительство не делает. Так что все это вновь будет предметом обсуждения осенью, но на этот год соглашение достигнуто.
Ирина Лагунина: А чувствуется, что в стране идет война? Или жизнь выглядит нормальной?
Катлин Ридолфо: Если честно, она выглядит абсолютно нормальной. И я, которая каждый день работаю с Ираком, вынуждена была напоминать себе, где я нахожусь, потому что совсем не чувствовалось, что я нахожусь в Ираке. Жизнь такая же, как во многих других городах Ближнего Востока. Процветает торговля, люди на улицах, в ресторанах, на самом деле, улицы запружены – как людьми, так и машинами. Машины хорошие, намного лучше, чем три года назад. Каждая вторая машина – «Лэнд-ровер», «Мерседес» или БМВ. Так что даже если просто посмотреть по сторонам, то заметно, как бурно развивается жизнь. И если бы не отдельные – довольно немногочисленные – КПП на дорогах, то вообще бы не заметила, что нахожусь в небезопасной стране.
Ирина Лагунина: Из-за ситуации в Багдаде многие курды и сунниты были вынуждены покинуть столицу и перебраться в Курдистан. Были сообщения о том, что, во-первых, сами курдские власти их не приветствуют, а во-вторых, что вынужденные переселенцы находятся не в самых лучших условиях в Курдистане. И дело даже не в том, что там нет, например, школ на арабском языке или рабочих мест для арабов, а просто жизнь очень дорогая, несравненно дороже, чем в Багдаде. Присутствие переселенцев заметно? Виден этот более бедный слой населения?
Катлин Ридолфо: Вынужденные переселенцы есть, но их присутствие практически не заметно, по крайней мере, в тех районах, где я была. Хотя когда я уже возвращалась в Турцию, я видела один указатель на лагерь для вынужденных переселенцев. Мои иракские коллеги из Багдада рассказывали мне, что им выдали разрешение на пребывание в Курдистане и даже на работу там, но это разрешение имеет ограничения. Например, нельзя путешествовать между провинциями Курдистана, если у тебя нет специального разрешения или приглашения. Так что им разрешают там жить и работать, но это разрешение подпадает под целый ряд запретов регионального правительства.
Ирина Лагунина: Вам наверняка довелось пройтись по магазинам. Все продукты в достатке? Или чего-то все-таки нет в продаже из-за ситуации в центре страны?
Катлин Ридолфо: Недостатка ни в чем нет. Магазины ломятся. Там можно найти даже какие-то продукты, которых нет здесь, в Чехии. Некоторые американские товары, например, немецкие. Выбор весьма велик. Хотя очень много товаров просрочены. Проскоченные лекарства, косметика, зубная паста. Еще одна проблема, при том, что жизнь выглядит абсолютно нормальной, - это перебои с электричеством и водой. Людям приходится планировать день вокруг тех часов, когда будет электричество и вода. На самом деле это очень сильно влияет на распорядок дня – когда принять душ, когда приготовить обед. И хотя есть расписание, когда что включают и отключают, оно далеко не всегда соблюдается. Проблема ощутима уже сейчас, а в летние месяцы, как мне рассказали, будет еще хуже, особенно с электричеством, потому что расход энергии возрастет. Иракцы уже сейчас готовят себя к тому, что будет. Зима была засушливой, воды явно не будет хватать. Так что люди говорят, что лето будет трудным.
Ирина Лагунина: Вы сказали, что магазины полны товаров, и упомянули американские и немецкие. А иракские товары есть?
Катлин Ридолфо: Конечно, есть и иракские товары. Но на самом деле, сказать, что произведено в Ираке, а что – нет, очень сложно. Но конечно, в основном иракские товары местного, курдского производства. Товаров, произведенных к югу от курдских районов, на полках намного меньше.
Ирина Лагунина: Кстати, а вывески, указатели, названия на каком языке – на курдском или на арабском?
Катлин Ридолфо: Я бы сказала, что преобладают курдский и английский. И несмотря на то, что иракский парламент утвердил новый национальный флаг – именно из-за того, что курды отказывались вывешивать флаг режима Саддама Хусейна – никаких иракских флагов нигде, кроме границы, я не заметила. Мне сказали, что в столице Курдистана, в Эрбиле, больше иракских национальных флагов, но там где я была, развиваются только флагу курдского регионального правительства.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Катлин Ридолфо, специалистом по Ближнему Востоку, которая несколько дней назад вернулась с Севера Ирака. И какой контраст представляют и наблюдения Катлин, и настроения бившего по портрету Саддама Хусейна Абу Тахсина с тем, что думаю люди в Багдаде. Вот реплика на багдадской улице в день пятилетия свержения статуи Саддама:
Ахмед: Пять лет прошло с момента свержения, а ничего не изменилось. Все то же самое, все те же страдания. Мы жили в темноте, а сейчас стало еще темнее. Все плохо – не работают службы, нет бензина, нет газа, ничего нет. Очень плохая ситуация.
Ирина Лагунина: А вот мнение о происходящем Суфии ас-Сухаиль, члена парламента, дочери оппозиционного Саддаму политика, которого иракские спецслужбы убили в Ливане в 1994 году.
Суфия ас-Сухаиль: Прошло пять лет. И Ирак стал страной без ничего. Без электричества, без воды, без безопасности. Во времена прошлого режима было безопасно. Была военная власть, которая могла с помощью страха взять под свой контроль все общество. Сегодня демократия принесла хаос.
Ирина Лагунина: Но об отсутствии безопасности, об атмосфере хаоса и о том, какую роль в этом играет сейчас шиитский лидер Муктада ас-Садр мы поговорим в следующих выпусках программы.
