Ирина Лагунина: Вот уже неделю в Багдаде продолжаются столкновения между сторонниками шиитского лидера Муктады ас-Садра, с одной стороны, и иракскими военными и силами коалиции, с другой. Число погибших приближается к 100. Рейды в районе Багдада, получившем название Садр-Сити, начались после того, как оттуда была обстреляна ракетами «зеленая зона» - американское посольство и здания правительства Ирака. Рейдам в Багдаде, однако, предшествовали столкновения почти во всех основных шиитских городах, где присутствует армия Садра – аль-Махди – по имени сокрытого двенадцатого имама, который, в соответствии с шиитской верой, должен однажды прийти на землю, чтобы установить царство добра и справедливости. Вообще, из всех вооруженных шиитских группировок армия аль-Махди носит наиболее амбициозное религиозное название. Для сравнения – ливанская «Хезболлах» - всего лишь Партия бога, а не армия священного мессии, единственного законного правителя для шиитов. В Ливане сейчас находится специалист по шиитским течениям Американского совета по внешней политике Мохамед Баззи. В прошлом, когда возникало столь мощное противостояние между правительством и ас-Садром, роль миротворца или, по крайней мере, посредника брал на себя иракский шиитский духовный лидер Верховный аятолла Али ас-Систани. Сейчас этого не произошло. Почему?
Мохамед Баззи: Систани уже стал, ему под 80. Четыре года назад он перенес операцию на сердце. Так что здоровье не позволяет ему уже быть столь активным. Плюс к этому Систани, как другие духовные лидеры в Наджафе, весьма разочарованы тем, как развивался Ирак в последнее время, уровнем насилия в стране, как и неспособностью правительства шиитского большинства взять ситуацию под свой контроль и установить единство среди различных шиитских фракций в стране. Систани и другие духовные лидеры немало сделали для того, чтобы в 2005 году в Ираке прошли выборы. Но после этого, после того, как в 2006-м – 2007-м годах столкновения стали разрастаться, они начали постепенно отступать от политики.
Ирина Лагунина: Ну, то есть, они вернулись к своему прежнему положению исключительно хранителей духовного центра в Наджафе, к тому, что они делали до войны.
Мохамед Баззи: Именно так, они вернулись к той позиции, которую религиозный центр в Наджафе занимал в течение десятилетий – шиитские клерики в политику не вмешивались.
Ирина Лагунина: Молодой шиитский лидер ас-Садр популярен среди шиитской бедноты. На чем основана эта популярность – только на семейном имени или что-то все-таки привлекательно для людей в его политике, в его личности?
Мохамед Баззи: Популярность ас-Садра основана на целом ряде факторов. Первый – его семейные корни. Он – сын почитаемого Верховного аятоллы Мохаммада Садека ас-Садра. Но его популярность строится также и на том, что людям кажутся привлекательными его лозунги: вернуть власть бедным и неимущим. Он преподносит себя как голос бедных шиитов, в отличие от других духовных лидеров и шиитских политиков, не представляющих шиитскую бедноту Ирака.
Ирина Лагунина: В отличие от других шиитских лидеров, он не был в ссылке, не был в иммиграции при режиме Саддама Хусейна. Правда, его духовный наставник живет в Иране - это аятолла Казем аль-Хаири. Иран и Ирак - единственные две страны, с которыми знаком Муктада. Так что в своей политической и религиозной позиции ас-Садр взял от своей семьи, а что - от аль-Хаири, своего иранского наставника? Мой второй собеседник - сотрудник Института изучения ближневосточной прессы Нимрод Рафаэли.
Нимрод Рафаэли: Прежде всего, он несет с собой выдающееся имя - имя семьи ас-Садра, которая, как считается, берет свои истоки от пророка Мухаммеда. Среди его родственников было много аятолл и один премьер-министр Ирака в 40-е годы. Его отец, его дядя, его два брата, его тетя - были убиты Саддамом Хусейном. И молодой Мукдата ас-Садр хранит чувство глубокой скорби и жажду мести, а также желание установить в Ираке исламский режим, режим исламского шиитского духовенства. Признаки того, какое правление он видит для будущего Ирака, уже сейчас видны в городе ас-Садр, который раньше назывался город Саддама. Это один из пригородов Багдада, в котором живут около 2 миллионов бедных иракских шиитов. Ас-Садр создал там свои собственные полицейские силы, свои суды шариата, свою систему социального обеспечения. И в результате город ас-Садр сейчас практически ничем не отличается от любого иранского города. Такого же рода процесс проходил в последнее время во втором по величине городе Ирака - в Басре, где женщины должны закрывать лицо, а те, кто продает спиртное, просто уничтожаются. Там из-за этого было убито немало христиан. Все это - симптомы или символы исламского фундаментализма. И вот этого хочет добиться для Ирака ас-Садр.
Ирина Лагунина: Его поклонники - молодые люди. Что делает его привлекательным для молодежи? То, что он сам молод?
Нимрод Рафаэли: Как я уже сказал - имя. Оно привлекательно для многих иракских шиитов. Во-вторых, он харизматичен. И он обращается к тысячам и тысячам молодых иракцев, которые сейчас баз работы и которые хотят как-то себя проявить, что-то делать, в чем-то участвовать. Число его сторонников в потенциале может быть почти безграничным. Ведь безработица сейчас составляет почти 50 процентов. И нет ничего удивительного в том, что многие хотят следовать ас-Садру. Конечно, для того, чтобы поддерживать свою армию, армию аль-Махди, как он ее назвал, ему нужны деньги. Но ходят слухи, что он получает достаточно денег из Ирана. А что касается оружия, то в нем в Ираке недостатка нет, он может легко купить столько, сколько ему нужно, на внутреннем рынке страны. Ему не надо для этого обращаться за помощью за пределы Ирака. Еще внушает беспокойство то, что среди его последователей много неиракцев, людей, которые проникли в Ирак из Ирана и Сирии. А границы открыты, так что это тоже - источник пополнения его армии людьми, которые ищут, как приложить свои силы и как участвовать в активном терроре.
Ирина Лагунина: Давайте вернемся его фамильному городу. Насколько я понимаю, этот пригород Багдада был сформирован в 70-е годы, когда в столицу хлынули массы очень бедного шиитского населения. Вызвано это было тем, что Саддам Хусейн повел политику уничтожения частной торговли и репрессий против шиитов. Сразу после падения режима Саддама Хусейна город ас-Садр провозгласил собственную автономию, независимость от правительства в Багдаде. И вот сейчас в этом бедном пригороде столицы ас-Садр установил свои социальные службы и свои законы. Ас-Садр издал в своем городе фатву, религиозный закон, запрещающий продавать и потреблять алкоголь и распространять видеопродукцию. Но он в силу своего религиозного ранга не должен издавать фатвы. Почему он пошел на этот шаг? Он немного напоминает Усаму бин Ладена. Тот тоже иногда издает фатвы, хотя у него нет на это никакого права.
Нимрод Рафаэли: Это, скорее, проблема современного религиозного руководства. В прошлом фатвы издавались только духовными лидерами самого высокого ранга, как, например, аятолла Систани. А сейчас каждый проповедник может издавать фатвы. И фатвы имеют силу среди их последователей. Так что хотя у ас-Садра нет права издавать фатвы, он издает их, потому что у него есть возможность принудить людей эти фатвы исполнять - по крайней мере, в городе ас-Садр. Но в любом случае - будет он издавать фатвы или не будет, его правление будет насаждаться.
Ирина Лагунина: Нимрод Рафаэли, сотрудник института изучения ближневосточной прессы. Вернусь к разговору с Мохамедом Баззи, Американский совет по внешней политике. Каково положение Муктады ас-Садра в религиозной шиитской иерархии?
Мохамед Баззи: Трудно сказать, какого положения ему удалось достичь. Информация о его религиозных классах самая разнообразная. Похоже, что он - хожад аль-Ислам, что соответствует степени кандидата наук. Это среднее положение в духовной иерархии. Сейчас его помощники говорят, что он начал обучение на звание аятоллы. Обычно этот процесс занимает от 15 до 20 лет. Для этого нужны годы изучения исламского закона, публикации с интерпретацией исламского права, причем именно публикации работ, для этого необходимо, чтобы другие аятоллы признали вас достойным этого титула. Похоже, что Муктада ас-Садр собирается сделать это все очень быстро – за каких-нибудь два-три года. Это всегда будет порождать вопросы, насколько легитимно он получил этот титул и не получил ли он его исключительно по политическим причинам. Но для многих его сторонников это неважно, потому что они видят в нем наследника имени своего отца. И до тех пор, пока к нему будут так относиться, люди будут закрывать глаза на то, как он получил статус аятоллы.
Ирина Лагунина: Но что это изменит в расстановке сил в Ираке?
Мохамед Баззи: Если он получит титул аятоллы, то для него откроются новые возможности – он сможет издавать религиозные указы, которые будут носить характер закона, ему уже не надо будет прибегать к поддержке верховного духовенства, ему не надо будет говорить своим последователям, какому аятолле следовать, они будут следовать просто ему, это даст ему политическую религиозную власть, какую мало кто сейчас в Ираке имеет.
Ирина Лагунина: И армия аль-Махди станет чем-то вроде ливанской «Хезболлах»?
Мохамед Баззи: Это интересный сценарий. Сейчас армия аль-Махди даже близко не стоит с «Хезболлах» по дисциплине и по военным возможностям. В ней по-прежнему слишком много фракций и отдельных командиров со своими личными интересами, которые не всегда подчиняются приказам ас-Садра. Так что до того, чтобы стать «Хезболлах» армии аль-Махди еще далеко. Более того, ей надо наладить социальную сеть и научиться оказывать услуги шиитскому населению. Садр пытался это сделать в последние годы в какой-то мере. И в какой-то мере ему это удалось. Но ему придется значительно расширить эту сеть.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Мохамедом Баззи, экспертом Американского совета по внешней политике. Даже без титула аятоллы ас-Садру удалось стать в центре политической жизни Ирака. Именно ему обязан своим постом премьер-министр Нури аль-Малики. И не только «Аль-Каида», но и радикалы из армии аль-Махди все эти годы раскручивали спираль религиозного насилия и чисток в стране.
