Александр Генис: Американские университеты столкнулись с самым странным дефицитом – Академии не хватает профессоров философии. Если учесть, как дорого стоит высшее образование, то неожиданный спрос на такую «нехлебную» профессию, как философия, не может не удивлять. Объяснить эту аномалию может только специфическая ситуация, в которую нас заводит прогресс. Социологи говорят, что в 21-м веке нам предстоит переучиваться семь раз за жизнь. Какую бы профессию мы не выбрали, очередная научно-техническая революция сделает наши знания устаревшими. Возможно, поэтому студенты ринулись за вечными истинами, к которым обещает нас приобщить философия. Так, в Ратгерс, одном из старейших вузов страны, за последние пять лет удвоилось число изучающих философию. В этом им помогает чуть ли не самая большая кафедра в Америке – 27 профессоров-философов, которыми руководит сегодняшний гость «Американского часа» доктор Барри Лоуер.
С ним беседует наш корреспондент Ирина Савинова.
Ирина Савинова: Доктор Лоуер, насколько популярна у американских студентов философия как предмет изучения?
Барри Лоуер: Философия не входит в число самых популярных профилирующих дисциплин, она находится где-то посередине. Однако, если пять лет назад около 70 выпускников выбирали философию своей специальностью, то в прошлом году их было уже 150. Она становится популярна и среди тех студентов, кто не специализируются в этой области. Я живу в Нью-Йорке, и знаю, что среди восемнадцати- девятнадцати- и двадцатилетних молодых людей философия стала модным предметом, как они говорят, "сегодня "кул" заниматься философией".
Ирина Савинова: Чему нас учит философия? В чем смысл жизни? Как полностью реализовать наш потенциал? Какой вопрос самый важный?
Барри Лоуер: Давайте поразмышляем: философия, как я ее понимаю, не ответит на вопрос, как реализовать наш потенциал. Она, возможно, и упоминает, какие потенциалы есть у человека, но тут уже примешивается психология. Важно понимать, что философия существует неотрывно от других наук и является частью культуры. Психолог, работающий со спортсменом, поможет ему справиться с болью, физиолог определит, как быстро он сможет пробежать милю. Философ же определит, насколько спорт важен для спортсмена в его жизни.
Что же касается вопроса, кто мы такие, то философы умеют, я думаю, лучше всего определять, в чем смысл этого вопроса. Я сам не думаю, что такой вопрос имеет какой-то смысл: все люди разные. Но вот в чем философия нам помогает: она учит нас тому, как задавать правильные вопросы, которые приведут к ответу на вопрос, кто мы такие.
Студент, как пустое ведро, которое преподаватели наполняют, капля за каплей, знаниями. Философия учит их задавать вопросы. Не вопросы ради вопросов, вроде тех, что задают маленькие дети, «почему, почему, почему», а интересные, разумные вопросы, ведущие к последующим вопросам.
Так вот: философия учит искусству задавать вопросы.
Ирина Савинова: Понятно, ценность философии в том, что она учит задавать вопросы. Есть ли в этом практическая ценность для студентов?
Барри Лоуер: Отчасти, ценность ее именно в этом. Позвольте привести пример из личной жизни. Я учился в престижном гуманитарном колледже, и когда мы изучали историю Первой мировой войны, я заинтересовался вопросом, по каким критериям определяют причины войн. Я приставал к преподавателю истории с моими вопросами, и он очень правильно сделал, направив меня учиться на факультете философии. Я думаю, чтобы избавиться от моих надоедливых вопросов.
Ирина Савинова: Как изменилось преподавание философии в 21-м веке?
Барри Лоуер: В основном, философию продолжают преподавать в колледжах и университетах, но в Америке многие учатся философии сами по популярным книгам Саймона Блэкбёрна, например. В своей книге "Думай" он, например, объясняет широкой публике, что такое знания.
Я считаю, что для философии очень важна история, и этим философия отличается ото всех других наук. Для инженера, изучающего физику, неважно знать историю своего предмета, они знакомятся скорее с мифологией. С философией же другая картина: чтобы понять философский вопрос, очень важно знать, как он возник.
Другое изменение,– на мой взгляд, может, и важное, не знаю, – технологическое. Так я открыл для моих студентов сайт в интернете с курсами, которые я читаю, и веду с ними электронную переписку.
В аспирантуре курс философии очень расширили. Окончившие аспирантуру станут преподавателями, будут исследовать сложные вопросы, писать научные труды и издавать их. Для них курс сделан более профессиональным, требующим развивать в себе конкурентоспособность. Во всяком случае, так у нас, в США, обстоят сегодня дела с преподаванием философии.
Ирина Савинова: Философы всегда казались непрактичными, бесполезными. Вы согласны с такой точкой зрения?
Барри Лоуер: Я вам задам вопрос, откуда вы это взяли?
Ирина Савинова: Ну, чаще всего представляешь философа сидящим и думающим и больше ни на что не способным ...
Барри Лоуер: Я не согласен с тем, что философы сидели все время. Аристотель и перипатетики, например, думали во время ходьбы. Философы чем занимаются? Размышляют и записывают свои мысли. Это бесполезные занятия? Не думаю. Бесполезность можно оценить только с точки зрения пользователя. Приведу пример: разумеется, философы не водят грузовики, не работают фермерами, строителями, маклерами на бирже, и если вы голодны, вы не обращаетесь к философу, чтобы он испек хлеб или вырастил томаты, так что в этом случае философ бесполезен. Но если вы хотите узнать, что такое математика, откуда мы знаем, обоснованы ли ее постулаты, вы обратитесь к философу. Именно философ вам поможет.
Ирина Савинова: Каково место философии в Америке?
Барри Лоуер: На одного философа в Америке приходится сотня юристов, но говорят, что философия помогает поступить на юридический факультет, поэтому студенты начальных курсов все чаще берутся за изучение философии. Курс философии часто выбирают и будущие врачи. Они - умные ребята и знают, что им придется запоминать большой объем информации и терминов, философия подготавливает их к этому. У меня был студент, ставший маклером, но в стажеры себе он набирал студентов, изучавших философию, считая, что они могут мыслить наиболее изобретательно. Два моих студента стали писателями, довольно известными. Я никогда не интересовался, кем именно становятся мои выпускники, но я знаю, что профессиональными философами становятся единицы.
Это как со студентами художественных вузов. Они учатся живописи, изучают историю искусства, но далеко не все становятся художниками, вклад которых в искусство заметен. С философией то же самое.
Ирина Савинова: Интересно, как вы прокомментируете известное высказывание: "лучше набрать правительство из телефонной книги, чем среди университетских профессоров"?
Барри Лоуер: А если из приюта для бездомных животных? Боюсь, что философ не тот человек, кто квалифицированно объяснит это. Автор высказывания, наверное, имел в виду, что профессора ни на что не способны. Я должен признать, что из некоторых моих коллег получились бы ужасные лидеры, но думаю, что это глупое высказывание, и не важно, кому оно принадлежит.
Автор хотел сказать, что профессора сидят в своих офисах и всегда углублены в себя, башня из слоновой кости приходит на ум. Это, конечно, далеко не так, это просто стереотип. Мне кажется, он появился в 50-е годы, но и тогда это было не так. Профессора занимаются самыми разными вещами. Я занимаюсь фондом физиков, участвую в конференциях, дискуссиях, выступаю с докладами. Я не влияю непосредственно на процесс производства холодильников, но мой вклад в процесс ощущается инженерами-физиками, а они не философы. Размышления Эйнштейна о пространстве и времени явились частично реакцией на работу Маха, который был философом и физиком тоже. Да и сам Эйнштейн не только физик, но и философ.
Ирина Савинова: Какие вызовы бросает философии прогресс, генетика, например?
Барри Лоуер: Наверное, главный вопрос в том, разрешается ли генетике делать изменения в генетическом коде зародышей. И это вопрос для научной этики. У философии нет с этим проблем. Но считается, что за наукой должен быть глаз да глаз. И потому специальные советы следят за работой генетиков. В состав советов входят и философы. Но противостояния нет. Генетика и философия прекрасно уживаются. Проблем в сосуществовании нет, как нет их и в отношениях физики и философии, теории музыки и философии, и так далее. Философия - своего рода паразит. Она берет музыкальную, литературную или математическую проблему и объясняет ее в самой ее основе так глубоко, как представители этих профессий не могут объяснить.
Возьмем физиков. Их интересует поведение заряженных частиц. Они объясняют, по каким законам они движутся. Философы объясняют, не по какому закону они движутся, а что такое закон.
Ирина Савинова: У вас есть любимый философ и почему вы его любите?
Барри Лоуер: Вот на этот вопрос ответить легко. Моя жена – мой самый любимый философ. Кстати, она действительно философ, преподает в Йейле. Но вас, наверное, интересует, кто из известных философов мой самый любимый. Я люблю Дэвида Хьюма. Это шотландский философ 18-го века, умер в 1776 году. Люблю за его философский темперамент, он близок мне. Его интересовала работа нашего разума, но он не включал в объяснения ничего сверхъестественного, и мне это нравится. Из современных я назову имя, возможно неизвестное вашим слушателям, но хотелось бы, чтобы они знали: Дэвид Льюис, он умер пять лет назад, преподавал в Принстоне много лет. Это великий философ 20-го века.
