Накануне годовщины молодежного бунта 1968 года, важнейшей вехи в истории XX века, Даниэль Кон-Бендит, лидер парижских студентов и идеолог молодежной контркультуры, а ныне депутат Европарламента, в интервью немецкому телевидению интерпретирует события сорокалетней давности.
Сломать устои
«Все началось с попытки добиться изменений правил в общежитиях. Студенческие общежития были тогда раздельные, что вызывало у нас кривые усмешки. Это были годы, когда во Франции, жена, например, была обязана, чтобы открыть счет в банке, представить письменное разрешение мужа. Невозможно сегодня объяснить, что за общество было тогда. Мы чувствовали себя прометеями. Будущее принадлежит нам, думали мы, и говорили об этом вслух. Мы говорили нашим родителям: мир, который вы создали – это не наш мир и мы хотим взять проектирование нашего будущего в свои руки. У нас не было ни малейшего страха перед будущим, мы были поколением, которое не имело понятия о безработице, СПИДа еще не было, глобализации как угрозы тоже не было. Нынешним молодым людям куда тяжелее, они не без основания боятся будущего. Им значительно труднее. Трудность прежде всего в том, что жизненные перспективы молодых людей сегодня гораздо менее ясны, и сегодняшние молодые гораздо менее уверены в завтрашнем дне, чем это было у нас».
Леваки, но не коммунисты
Серьезных исторических работ на тему 1968 года немного, а пестрота идей и событий конца 60-х позволяет различным авторам толковать их неоднозначно. В частности, приписывать движению в целом слепоту в отношении коммунистических режимов и лидеров, таких, например, как Мао-Цзе-Дун или Че Гевара. Даниель Кон-Бендит говорит, что восторженного отношения к этим деятелям никогда не испытывал и всегда был антикоммунистом: «Я был тогда критиком слева. Я открыто смеялся над маоистами. Я был убежденным антисталинистом. Первая демонстрация в моей жизни – мне было 11 лет – была демонстрация против вторжения советских войск в Будапешт. С этой антикоммунистической установкой я сформировался политически. Конечно, многие мысли и лозунги моих друзей выглядели странно. Они требовали большей свободы именем Кубы или именем культурной революции, многие считали Че Геварру примером нового человека. Это можно подвергнуть критике, но внимание! - это была лишь часть движения! Одна часть развивалась так, другая была антиавторитарной, третьи были убеждены в праве на применение оружия на улицах... Огульное обвинение всех нас в коммунизме, в слепоте на левый или на правый глаз - это я принять не могу, это не соответствует действительности».
Мы боролись за ваш привычный образ жизни
Очень многие вещи, считает Кон-Бендит, которые записывались в программы протеста в 68-м, сегодня стали привычными и обыденными: «В 60-е годы актуальным был протест против запрета на коллективное снятие квартир, за право жить вместе с друзьями в одной квартире - сегодня это в порядке вещей. Мы видим протесты и сегодня в студенческой среде, например, против повышения платы за обучение, но существенное отличие –сегодняшние молодые люди борются за свое будущее индивидуально. У них нет коллективного опыта. Это не упрек, это не недостаток, коллективный опыт может появиться и может не появиться, но сегодня его нет».
Об ответственности
Применительно к движению 1968 года часто звучит вопрос: «Выглядел бы баланс достижений поколения 68-года иначе, если бы не было террористов РАФ?». Кон-Бендит отвечает на этот вопрос решительным «нет»: «РАФ радикально воплотила сумасшедшие задвиги ленинизма. Но РАФ образовалась еще и в опоре на многие наши абсолютно неверные лозунги и высказывания. Если нагораживается один неверный тезис на другой, а тот на еще один неправильный, то можно прийти и к РАФ, поэтому я говорю: у нас должна быть и есть политическая и моральная ответственность за тот терроризм. Не потому, что мы в нем участвовали, мы не участвовали, а потому что многое, что мы формулировали в отношении мировой революции, было ошибочным, неверным. Но и это была тоже только часть движения, и важно уметь различать эти части. Отличать антиавторитарные, менявшие общество, эмансипационные, приведшие к переменам в отношениях между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми, отношение к школе. Результаты этих тогдашних усилий мы видим сегодня. Мы недавно с друзьями вспомнили, что каждый из нас в детстве, в 50-е годы, были не раз бит родителями. Телесные наказания принадлежали в 50 е годы к педагогическим инструментам военного поколения. Против этого мы тоже боролось и протестовали. И здесь налицо большой цивилизационный прогресс. Для меня лично движение 68-го – это антиавторитарное движение. Поэтому я был против маоистов и против ленинистов, терроризм ведь не что иное как логическое продолжение ленинизма".
Сломать устои
«Все началось с попытки добиться изменений правил в общежитиях. Студенческие общежития были тогда раздельные, что вызывало у нас кривые усмешки. Это были годы, когда во Франции, жена, например, была обязана, чтобы открыть счет в банке, представить письменное разрешение мужа. Невозможно сегодня объяснить, что за общество было тогда. Мы чувствовали себя прометеями. Будущее принадлежит нам, думали мы, и говорили об этом вслух. Мы говорили нашим родителям: мир, который вы создали – это не наш мир и мы хотим взять проектирование нашего будущего в свои руки. У нас не было ни малейшего страха перед будущим, мы были поколением, которое не имело понятия о безработице, СПИДа еще не было, глобализации как угрозы тоже не было. Нынешним молодым людям куда тяжелее, они не без основания боятся будущего. Им значительно труднее. Трудность прежде всего в том, что жизненные перспективы молодых людей сегодня гораздо менее ясны, и сегодняшние молодые гораздо менее уверены в завтрашнем дне, чем это было у нас».
Леваки, но не коммунисты
Серьезных исторических работ на тему 1968 года немного, а пестрота идей и событий конца 60-х позволяет различным авторам толковать их неоднозначно. В частности, приписывать движению в целом слепоту в отношении коммунистических режимов и лидеров, таких, например, как Мао-Цзе-Дун или Че Гевара. Даниель Кон-Бендит говорит, что восторженного отношения к этим деятелям никогда не испытывал и всегда был антикоммунистом: «Я был тогда критиком слева. Я открыто смеялся над маоистами. Я был убежденным антисталинистом. Первая демонстрация в моей жизни – мне было 11 лет – была демонстрация против вторжения советских войск в Будапешт. С этой антикоммунистической установкой я сформировался политически. Конечно, многие мысли и лозунги моих друзей выглядели странно. Они требовали большей свободы именем Кубы или именем культурной революции, многие считали Че Геварру примером нового человека. Это можно подвергнуть критике, но внимание! - это была лишь часть движения! Одна часть развивалась так, другая была антиавторитарной, третьи были убеждены в праве на применение оружия на улицах... Огульное обвинение всех нас в коммунизме, в слепоте на левый или на правый глаз - это я принять не могу, это не соответствует действительности».
Мы боролись за ваш привычный образ жизни
Очень многие вещи, считает Кон-Бендит, которые записывались в программы протеста в 68-м, сегодня стали привычными и обыденными: «В 60-е годы актуальным был протест против запрета на коллективное снятие квартир, за право жить вместе с друзьями в одной квартире - сегодня это в порядке вещей. Мы видим протесты и сегодня в студенческой среде, например, против повышения платы за обучение, но существенное отличие –сегодняшние молодые люди борются за свое будущее индивидуально. У них нет коллективного опыта. Это не упрек, это не недостаток, коллективный опыт может появиться и может не появиться, но сегодня его нет».
Об ответственности
Применительно к движению 1968 года часто звучит вопрос: «Выглядел бы баланс достижений поколения 68-года иначе, если бы не было террористов РАФ?». Кон-Бендит отвечает на этот вопрос решительным «нет»: «РАФ радикально воплотила сумасшедшие задвиги ленинизма. Но РАФ образовалась еще и в опоре на многие наши абсолютно неверные лозунги и высказывания. Если нагораживается один неверный тезис на другой, а тот на еще один неправильный, то можно прийти и к РАФ, поэтому я говорю: у нас должна быть и есть политическая и моральная ответственность за тот терроризм. Не потому, что мы в нем участвовали, мы не участвовали, а потому что многое, что мы формулировали в отношении мировой революции, было ошибочным, неверным. Но и это была тоже только часть движения, и важно уметь различать эти части. Отличать антиавторитарные, менявшие общество, эмансипационные, приведшие к переменам в отношениях между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми, отношение к школе. Результаты этих тогдашних усилий мы видим сегодня. Мы недавно с друзьями вспомнили, что каждый из нас в детстве, в 50-е годы, были не раз бит родителями. Телесные наказания принадлежали в 50 е годы к педагогическим инструментам военного поколения. Против этого мы тоже боролось и протестовали. И здесь налицо большой цивилизационный прогресс. Для меня лично движение 68-го – это антиавторитарное движение. Поэтому я был против маоистов и против ленинистов, терроризм ведь не что иное как логическое продолжение ленинизма".
