Ирина Лагунина: На этой неделе редакция саратовского литературно-публицистического журнала "Волга - 21 век" выступила с открытым письмом, протестуя против цензуры, которую пытается осуществлять издатель. Сотрудники редакции отказались выпускать в свет изуродованные цензурными ножницами два последних выпуска журнала и заявили о своей готовности уволиться в полном составе. На этой неделе издатель Сергей Гришин, ныне саратовский чиновник, пообещал урегулировать конфликт, однако параллельно этим обещаниям объявил о конкурсе на замещение вакантных должностей по всем редакционным позициям. Андрей Бабицкий обратился к главному редактору журнала Анне Сафроновой с просьбой рассказать о происходящем.
Андрей Бабицкий: Что же произошло? Я обратился к главному редактору журнала «Волга» Анне Сафроновой и попросил ее ответить на вопросы, связанные с этим конфликтом.
Анна Сафронова: В настоящий момент этот человек Гришин Сергей Евгеньевич является руководителем государственного учреждения «Саратов-медиа», он его директор. И «Волга» перекочевала в ведомство этого учреждения. И теперь он гораздо в большей степени зависит от власти, от министерства печати и информации и степень страха у него больше. От него зависит, какую позицию принять - защищать ли это до конца с риском потерять это место и впасть в немилость или просто журнал слить и взять журнал тот, который будет нравиться учредителям. Учредителем по-прежнему остается министерство по печати и информации и наш саратовский Союз писателей России, саратовское отделение. Позицию он занимает никакую, то есть он не желает до конца ссориться с нами, но и не желает нас поддерживать. В результате мы не можем выпускать номер в том режиме, в котором должен выходить, идут срывы выпусков. И о чем я уже говорила много раз, идет давление, требование снять ту или иную вещь без мотивации.
Андрей Бабицкий: Аня, каким образом кто-то со стороны знакомится с материалами номера до того, как они, скажем так, смакетированы и отправлены в типографию?
Анна Сафронова: Вот это вопрос очень правильный, очень интересный. С этими материалами знакомится издатель, на этом праве настаивает. И в общем-то я ничего против этого не имею, издатель должен знать, что он издает. Другое дело, что он не может давать непрофессиональных советов. Он не является редактором, литератором, критиком. Его позиция очень зыбкая. Он может издавать или не издавать. С третьим-четвертым номером мы попали в такую ситуацию, что он несколько вещей просто отказался издавать в номере. Попросил нас изменить контекст номера, на что мы не согласились.
Андрей Бабицкий: У него претензии эстетического характера? То есть он желает видеть одних писателей, не желает видеть других?
Анна Сафронова: Вовсе нет. Когда он предъявил мне претензии по роману Валеры Володина, я откровенно ему сказала, что я его претензии не принимаю. Это наш постоянный автор, мы его постоянно печатали в 2007 году, мы напечатали одну его повесть очень хорошую. Нет никаких причин вдруг в 2008 году этого автора отринуть. Тем более, что то, что предлагалось нами к печати, оно является непосредственным продолжением той вещи, которую мы начали печатать в 2007 году. Когда я встала в тупик и когда не получила никаких мотиваций, услышала просто - снимай и все, я пригласила автора, сказала: вот вам автор, попробуйте объяснить ему. Автор услышал то же самое, никаких эстетических и других претензий к нему не предъявлялось, просто было сказано, что это может вызвать сверху нежелательные ассоциации. Сама его фамилия может вызвать у кого-то нежелательные ассоциации.
Андрей Бабицкий: Звучит как бред, честно говоря.
Анна Сафронова: А это и есть бред. Я не знаю, о чем думать, о том, что в Саратове есть политик по фамилии Володин, которого не любит губернатор, вполне вероятно. Может быть что угодно.
Андрей Бабицкий: Сейчас ситуация какова? Вы выступили с открытым письмом, и насколько я понимаю, в таких условиях вы отказываетесь работать? Или все-таки у вас какие-то переговоры с издателем идут?
Анна Сафронова: Нет, к вопросу о бреде, чтобы вы представляли себе уровень саратовской жизни писательской, я вам просто один пример приведу. Когда мы издали 8 номер в прошлом году, собрался целый консилиум из саратовских писателей, которые нас возмущенно спросили: как в год, объявленный Путиным годом русского языка и литературы, вы можете печатать стихи без знаков препинания? Объяснять им, что это не корректорские ошибки, а что это возможно, было абсолютно невозможно. Примерно уровень отношения к нашей работе.
Андрей Бабицкий: Но и сейчас на какой стадии выяснения отношений с издателем вы находитесь?
Анна Сафронова: Все было в полном тупике, пока не подключились журналисты. Мне попросту предложили ничего не делать, но я призвала общественный совет, изложила ситуацию. Мы написали открытое письмо с протестом против цензуры. И под напором журналистов, под прицелом телекамер и диктофонов Гришин Сергей Евгеньевич дал публичное обещание, что третий-четвертый номер выйдет в печать. Я его отнесла в типографию. Что будет дальше, будут ли препоны или он все-таки выйдет - это неизвестно.
Андрей Бабицкий: Со стороны я смотрю на ситуацию, вы не думаете, что издатель - это его собственный бизнес, он имеет право достаточно свободно распоряжаться, требовать от людей, которые на него работают, выполнения тех условий, которые он считает для себя наиболее комфортными?
Анна Сафронова: Я понимаю ваш вопрос. Я неоднократно говорила о том, что мы, наша команда можем издавать только такой журнал. Если мы подходим, мы готовы уйти. Мы даже говорили, что мы готовы уйти, когда этот конфликт начал разгораться. Единственное, что мы не хотели, чтобы ломали подготовленный нами номер. Мы предлагали или снять его с печати вообще, или просто оставить таким, каким мы его подготовили. Вот чего мы добивались. А то, что они возьмут снова мертвый коллектив из старого Союза писателей – это, конечно, их личное дело. Но это их юридическое законное право.
Андрей Бабицкий: Как вы себе представляете роль вашего журнала, вашей редакции в писательской жизни Саратова, Саратовской области?
Анна Сафронова: Мне нравится то, что происходит. По большому счету, если не нервничать и представить, что вся эта нервотрепка кончится, то в общем-то появился журнал, о котором говорят, который ищут. Люди все время звонят и спрашивают, где его можно достать. Его стали читать. Мне приходят десятки писем с вопросом, чем можно помочь нам. Информация появляется о нашем положении. То есть не такая мертвая зона, которая была в журнале, возникшем на пепле старой «Волги», а есть живая нормальная читательская реакция.
Андрей Бабицкий: И я так понимаю, что на самом деле никаких особых политических пристрастий у журнала нет и поэтому нельзя сказать, что ваш издатель опасается оппозиционных оценок, которые выражаются со страниц, ничего этого нет?
Анна Сафронова: Я начинаю приходить к банальной классической мысли, что Замятин и Оруэлл были правы. Все, что выходит за рамки, начинает раздражать власть, независимо, имеет это отношение к политике, к оппозиции или нет. Мы никакой оппозиции не хотели, никаких конфликтных ситуаций не создавали. Мы просто работали так, как мы можем, делаем журнал, который мы можем делать, вот и все.
