Марина Тимашева: "Миллион за улыбку" - так называется новая книга журналистки Лидии Алешиной, много лет возглавлявшей творческое объединение «Лентелефильм», самый интересный период работы которого пришелся на 70-80-е годы ХХ века. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: В последние годы вышло несколько книг, воспоминаний журналистов и режиссеров Ленинградского телевидения, на котором было снято более тысяч игровых и документальных, музыкально-концертных фильмов, в том числе, уникальных фильмов-балетов. Книга Лилии Алешиной, прежде всего, о людях, с которыми она работала. Вот, например, одна из встреч автора со знаменитым режиссером Григорием Козинцевым. Он в это время снимал своего «Лира», а «Лентелефильм» - документальную ленту «Час с Козинцевым». Встреча была в квартире Козинцевых на Малой Посадской, как раз напротив «Ленфильма».
«Я пришла немного ранее назначенного часа, меня встретила супруга Григория Михайловича, проводила в его рабочий кабинет. Я даже рада была, что оказалась здесь одна: я могла спокойно разглядывать этот поистине настоящий музей. Вот плакат «Мистерии Буфф», как указано, постановка Мейерхольда. Позже хозяин объяснил, что плакат работы Маяковского был им самим расписан по трафарету. Фотографии молодого Юрия Тынянова, нигде прежде не публиковавшиеся афиши фильмов «Шинель», «Юность Максима», пожелтевшие от времени. Да, толпы зрителей осаждали кинотеатры, где шел «Максим», и тогда весь город напевал: «Крутится, вертится шар голубой…». Слышу голос Георгия Михайловича. Он говорит жене: «От сметы нашего фильма осталось дырявое решето». Валентина Георгиевна пригашает нас к чаю. Сидим в столовой, вдруг хозяйка спрашивает: «Гриша, а ты не заметил, что у нас появился новый шкафчик?». Угол столовой действительно украшает шкаф орехового дерева с инкрустацией. Она, наверное, ждет, чтобы муж похвалил ее вкус, а он: «Там полочки есть? Ты их не занимай, а то мне свои бумаги просто уже некуда девать». Кажется, он так и не понял, чем развеселил женщин».
А дальше как будто вступает голос самого Козинцева, потому что Лидия Алешина включила магнитофон, и эти записи у нее сохранились: Козинцев рассказывает о «Дон Кихоте», услышанном в пять лет и запавшем в душу на всю жизнь, о веточке вереска, подаренной какой-то девочкой в Стратфорде-на-Эйвоне возле дома Шекспира, о счастьи работать вместе с Юрием Тыняновым, Леонидом Траубергом. Говорит доцент факультета журналистики Петербургского государственного университета Владимир Осинский.
Владимир Осинский: Великолепный автор, любящий своих сотрудников, своих режиссеров, своих редакторов, своих героев. Помимо блистательных находок – телеоперы, телебалеты, телефильма - я хочу еще о другом сказать, о журналистике. Это же был блистательный социальный портрет элиты ленинградского и петербургского общества конца прошлого века.
Татьяна Вольтская: Успех «Лентелефильма» объясняется просто, - говорит автор книги «Миллион за улыбку» Лидия Алешина.
Лидия Алешина: Произошло такое прелестное совпадение: телефильм был создан впервые, когда великие мастера искусства вошли в свой звездный час. Образцова, Атлантов, Штоколов - мы всех их снимали в то время, когда они были молоды и прекрасны. И все это осталось, и все это стало историей. Я знаю только одну простую вещь, что тот, кто через много лет захочет узнать, чем мы жили, что нас радовало, что нас огорчало, он полный ответ получит на эти вопросы, посмотрев наши фильмы.
Татьяна Вольтская: Одна из глав книги посвящена академику Наталии Бехтеревой.
Лидия Алешина: Судьба меня свела с ней в 1962 году, она работала тогда в Институте нейрохирургии имени Поленова. Она сделала вживление электродов в мозг человека с целью лечения очень трудного заболевания – болезни Паркинсона. И был положительный результат. От таких людей, как она, я много чему научилась. У нее невероятно сложная судьба. У нее в 1937 году арестовали отца, а он был инженер-конструктор, создавал торпеды опережающей скорости, и его расстреляли, маму сослали на многие годы. Осталось трое детей. Наталье – старшей - было 12 лет, а младшие - Андрей и сестра Эвридика маленькая, 4 года. Была уйма родственников. Никто не взял даже малышку! И все попали в детский дом. И как-то мы с ней сидим, очень мило разговариваем, у нас уже такие славные, дружеские отношения, она мне и говорит: «Когда мы собираемся, то я первый тост поднимаю за своих врагов». Я, конечно, выпучила глаза: «Наталья Петровна, почему?». Она говорит: «По одной простой причине: только они не дают нам расслабиться, только они заставляют нас твердо стоять на ногах и надеяться только на себя».
Татьяна Вольтская: Расслабляться не давали и самой Лидии Алешиной, и всему коллективу. Для меня самое интересное, как удавалось обходить цензуру, и где ее не удавалось обойти.
Лидия Алешина: Я, например, невероятно люблю хореографические миниатюры по «Родену», поставленные Якобсоном. И в одной из новелл показалось, что как это так, они заткнуты в трико, да что это такое, чуть ли не порнуха. Мы что делали? Мы все это давали через огонь. Эта самая цензура учила так хитрить, что было даже так: мы даем какой-то фильм, а там идет диалог, который могут вырезать. Я сажусь рядом с нашим начальником и начинаю ему что-то в ухо говорить. И я ему в ухо говорю до тех пор, пока этот опасный диалог не пройдет. Но, к сожалению, были такие вещи, которые от нас не зависели. Точно так же мы не могли ничего снять, пока фильм не попал в план. Вот тот же Саша Белинский, он прекрасно снял монолог Бориса с Луспекаевым, ну потрясающе! И мы так обрадовались. Ставим в план: «Борис Годунов», в главной роли Павел Луспекаев, режиссер Белинский. Посылаем план на утверждение в Москву. «Бориса Годунова» вычеркивают. Но нам даже не рассказали почему!
Татьяна Вольтская: И все-таки снимали, правдами и неправдами. Даже о молодом Эйфмане, даже о молодом Барышникове
Лидия Алешина: Я Борю очень люблю. Мы его начали снимать тогда, когда он был студентом балетмейстерского факультета Консерватории. И тогда художницы Женя Попова и Лариса Луконина сняли его «Дельфийских танцовщиц». Это была его типа курсовой работы, а потом мы все время следили за его творчеством, а потом пришел момент, когда вот Борю сняли. Это был очень интересный фильм. Элла Куховаренко - хороший режиссер, и мы сняли несколько фрагментов из его спектаклей, он, конечно, интересный человек, но он не очень хотел говорить о себе, о своих планах, он был очень скромен. Даже когда была премьера фильма, там полный зал внизу, а на балконе никого нет, так он спрятался на балкон, чтобы ему никуда не выходить. А Барышникова, не то, что мы украдкой его снимали, но, во-первых, как-то не хотели нам это ставить в план, во-вторых, к нему странное отношение было. Но мы его все-таки сняли.
Татьяна Вольтская: Всегда при воспоминаниях о советской цензуре - ни пустили, не давали, обманули - не знаешь, плакать или смеяться. Или просто сказать спасибо тем людям, которые, балансируя на времени, как на канате, все-таки доносили до зрителя, читателя, слушателя что-то человечное.
