Об опыте Антона Макаренко, воспитывавшего беспризорников после гражданской войны, в свое время говорилось много хорошего и много плохого. Он, что называет, то входил, то выходил из моды. Один из тех, кого можно назвать последователем Макаренко сегодня, Евгений Клиот, глава семейной коммуны "Надежда". С ним встретилась наш корреспондент в Санкт-Петербурге Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Поводом для встречи с Евгением Клиотом явился праздник, выход его книги «Почем путевка в жизнь?», с таким подзаголовком «Документальная повесть о тех, чья участь была предопределена с детства: тюрьма, самоубийство или скитания бомжа. Но судьба все же распорядилась иначе...». Судьба в данном случае – это и есть сам Евгений Клиот, педагог с сорокалетним стажем. На природе, в глуши в Карельской деревне, он делает людьми тех детей, чья нечеловеческая участь казалось, была предрешена. Евгений Александрович, как вы оказались в этой деревне? Как образовалась ваша коммуна?
Евгений Клиот: Все началось с одного человека, который был в том детском доме, где мы вместе работали, и когда наш дом пытались закрыть сразу, уничтожать в общем, ну, не будем об этом тяжелом времени, мы так подружились, что я сначала взял опекунство. Мне пришлось уйти из этого дома на другую работу, к сожалению, там складывалась такая обстановка, что нашу администрацию просто съели. И я решил хотя бы одному ребятенку как-то помочь. Тем более. Что моя матушка перед смертью сказала: «Тебе надо взять ребенка в семью, чтобы у тебя дальше жизнь не затухала». Мы разошлись с женой, но это долгая история. Поэтому я оформил опекунство, и мы стали с ним строить жизнь. Но вся его жизнь оказалась там, в детском доме, где он вырос. И он убегал туда, проводил там до позднего вечера время, были проблемы. И потом, говорю, давай, пускай они приходят все, и мы будем вместе. И так вот они все перекочевали ко мне. Потом я решил его усыновить, потом за ним пошли еще семь человек, над которыми я оформил опекунство, а потом все пятнадцать. И таким образом образовалось такое сообщество, с которым мы строили отношения. И всех поставил на рельсы, всем дал путевку в жизнь, все сейчас работают, все трудятся, у многих дети, вот они сюда приходят. А за ними пошли следующие поколения, то есть бросить все это я не смог, ну и получилось так.
Татьяна Вольтская: Почему именно сельское хозяйство, в деревню?
Евгений Клиот: Изначально – накормить себя самим – это наше первое условие, потому что деревня дает такую возможность, в городе нам не прожить. Мы стали на земле, обосновали свою ферму, превратили ее в такое недурное хозяйство, которое сегодня кормит и город и деревню.
Татьяна Вольтская: И дома себе построили?
Евгений Клиот: Мы в старый финский дом поселились, который сейчас пришел в негодность, мы строим новый дом, туда переселяемся, это административный корпус. А затем, восстановим этот дом. И он будет, при помощи наших друзей, их очень много сегодня вокруг у нас, и я всем чрезвычайно благодарен.
Татьяна Вольтская: А вот и один из героев книги – воспитанников коммуны – пришедший на праздник Юра. Он уже вылетел из этого гнезда. Я спрашиваю его, как он попал в коммуну «Надежда»?
Юра: Я был в одной семье по фамилии Скиба, я от них попал к Клиоту Евгению Александровичу.
Татьяна Вольтская : То есть, вы были приемным ребенком?
Юра: Да. Я еще был настолько маленьким, не соображал, что к чему, просто мне сказали – поедешь, я говорю, да, поеду, что, отказываться? Огонь, воду и медные трубы прошли. Выращивали скотину. Я, допустим, учился на технике большогабаритной. Сейчас вот сам потихонечку вышел в люди, у меня категория «В-С», работаю в японской компании «Исудзу».
Татьяна Вольтская: Станислав немного постарше, он тоже вспоминает, как попал в коммуну к Евгению Клиоту.
Станислав: В 88-ом году я еще мелким был, 18 лет, в армию меня не взяли. Решил в эту коммуну, на улице не хочется жить.
Татьяна Вольтская: А приходилось?
Станислав: Пришлось.
Татьяна Вольтская: Чем привлекла эта жизнь, почему не убежади на улицу снова?
Станислав: Я знаю Клиота Евгения Александровича с малых лет с интерната.
Татьяна Вольтская: Чему он вас там научил?
Станислав: Всему. Вот Юра тоже меня научил технике. Евгений меня – психологии. Сам научился всему, что надо было. В хозяйстве всему...
Татьяна Вольтская: Маленькие приходят туда?
Станислав: Много, даже очень много.
Татьяна Вольтская: И как дети вливаются?
Станислав: Поднимали детей, вот например, Игорь, Денис, вот он мелкий, поднимали. Саша Барышников, он тоже у нас поднимался.
Татьяна Вольтская: Когда пришли ко Клиоту?
Саша Барышников: В 89-ом году. Жизнь была трудная, улица.
Татьяна Вольтская: А вот как с улицы было прийти к нормальной жизни?
Саша Барышников: Не сразу привык, Евгений Александрович помогал отвыкнуть от улицы. Конечно, не сразу отвык. Бегал еще долго, он меня несколько раз вытаскивал. От него убегал, потом обратно возвращался.
Татьяна Вольтская: Ну а потом прекратили убегать?
Саша Барышников: Да, естественно
Татьяна Вольтская: И чем там занимались?
Саша Барышников: В подсобном хозяйстве – коровы, свиньи, куры. Научился трудиться, теперь работаю на стройке.
Татьяна Вольтская: рядом с коммуной в поселке Терву живет Сашина мама, Лидия Тимофеевна Барышникова.
Лидия Тимофеевна Барышникова: У меня Саша перестал учиться. Сами мы приехали из Барнаула, с Алтайского края. Нам негде было жить вообще. Еще и Саня... Думаю. Не дай Господь куда-то попадет, в плохую компанию. Когда я пришла к Евгению Александровичу, он говорит: «Лидия Тимофеевна, если вы будете, вы можете жить там с ребятами, помогая». Я вот уже 12 лет, кстати, в Карелии. Я всех ребят знаю давно, то есть они все при мне были. Даже те, старшие. Юля, Маша, Инга. Инга - это, кстати, воспитанница Евгения Александровича, из детского дома он которых брал. Три девочки только было, я с ними жила еще тогда.
Татьяна Вольтская: Девочки устроены, вот их фотографии. У одной – Инги – уже трое детей. Сын Лидии Тимофеевны, Саша, тоже собирается жениться.
Лидия Тимофеевна Барышникова: Благодаря Евгению Александровичу, сын получил профессию. Он тракторист у меня. Умеет водить машины, построить дом. Там сами пацаны строили, вон они. У нас такой коровник отгрохали они! Ну а мальчики приходят всякие, кто-то не задерживается. Приходят пожить, как они говорят поесть-поспать. Да, он очень добрый человек. У нас вот Шпигель Дима, он покинул, к сожалению. Был очень хорошим мальчиком. Но потом стащил телефон. Он у нас был года три-четыре. Он очень хороший мальчишка, Димка, покладистый, добрый, но вот так вот случилось. Я его не обвиняю, потому что он его отдал потом этот телефон
Татьяна Вольтская: Из-за телефона он этого ушел?
Лидия Тимофеевна Барышникова: Да, это деревня, сами знаете, Деревня есть деревня. Мы, городские, а он очень мальчик хороший. Потом он приходил. Подрос и захотел работать. Евгений Александрович ему говорит – ну, если ты сможешь... Еще у нас живет Стас Тетенко. У него умерла мама. У него есть бабушка, у них жилищный вопрос не решен. Сестра есть. В общем, тоже хороший парень, замечательный. У меня вот тоже Сашка, сколько лет он был на свиньях, я их как-то даже, говорит, и полюбил. То есть мальчишки сами и коров доят и все делают. Готовят, вы знаете, я женщина, но они готовят обалденно. Никто их не учил никогда, они вяжут, шьют сами брюки, все что угодно. У нас чистота, порядок, Какие у них комнаты! Там девчонка так не сделает, как у них.
Татьяна Вольтская: Подобный опыт работы, а точнее жизни с детьми и подростками есть и на западе, говорит психиатр-психотерапевт Центра восстановительного лечения «Детская психиатрия» Илья Бердышев.
Илья Бердышев: Этот опыт есть заграницей. Он исторически был в разных странах, в частности, во Франции, в Польше, в Швейцарии. Имел определенные спецификации места, то есть коммуны создавались для реабилитации трудных подростков и молодежи. Коммуны создавались для реабилитации наркозависимых. Подобного типа образования в Скандинавии. И, наконец, надо еще иметь в виду целую систему вальдорфских сообществ. Потому что они существуют более ста лет, в частности, в той же самой Швейцарии. И эти сообщества – это постоянно действующие такие поселения, где совместно живут и помогают друг другу здоровые люди, дети, родители, профессионалы и, в общем, очень больные дети в частности. Они, так или иначе, поддерживаются очень большими фондами. Частично поддерживаются государством. Но вот в такое самостоятельное плавание не пускаются. То, что делает Евгений Александрович, ну конечно. Периодически получает, но в принципе это все на его горбу, это все самостоятельное плавание. Это есть это все его энтузиазм. Это очень сложно по всем позициям, по экономическим позициям в первую очередь. Опыт подобного типа в России, он единичный, его временами показывают по телевидению, что-то есть в Псковской области, еще где-то. К сожалению, он
малоподдерживаемый. Существует множество сложностей, и каждый организатор подобного типа коммуны или сообщество он для начала энтузиаст, все на своих плечах.
Татьяна Вольтская: О том же самом, о необходимость поддерживать таких людей, как Евгений Клиот, говорит и депутат Госдумы, председатель Союза садоводов России, Василий Захарьящев.
Василий Захарьящев: Это прямое повторение опыта Макаренко. Для нашей страны, где по подсчетам неофициальным около 3 миллионов бездомных детей, проблема никак не решается. Мы пока не видели никаких новаций в этом вопросе. Ни строительство новых школ закрытого типа, где бы могли дети-сироты и проблемные дети заниматься, ни спортивных лагерей мы пока не видим, хотя страна, в буквальном смысле слова беременна деньгами и все разговоры о том, что нам грозит инфляция, они конечно, беспочвенны. Когда речь идет о будущем страны, и тем более, о детях наших. Поэтому я считаю, опыт Клиота, 15 лет доказал всему нашему великому городу и стране, что есть пути нормальные решения, и бояться этого пути не надо, потому что около тысячи детей прошли через детскую коммуну. Мы видим, что результаты могли быть еще более значимыми и большие. Потому что дети получали не только навыки трудового воспитания, а вот это единство, объединение, которое их объединяла. Эта забота воспитателей она заменяла частично этим социально незащищенным детям родителей и им восполняли тот пробел, который у них образовался в жизни вот этим теплом и внимание. Но мы сегодня видим, что мы мало оказывали эту помощь. Ну что мы там, трактор подарили во время выставки, здесь нужно было не только трактор, таких людей нужно носить на руках. И речь идет в первую очередь о зарплате воспитателей. О конкретной помощи, медицинской, детские лагеря. Такие коммуны должны быть под пристальным вниманием наших властей.
Татьяна Вольтская: Почему детей таких там много, а коммун таких так мало?
Василий Захарьящев: А вот у нас страна живет по принципу импульса. Вот сейчас новый президент или председатель правительства вспомнят, и сразу появятся доброжелатели, сразу появятся инициаторы, а почему-то самим не хватает.
Татьяна Вольтская: Скажите, вот они за коровами, за свиньями ухаживают, и как-то это удачно интересно детям, получается, значит можно заинтересовать сельским хозяйством наших людей?
Василий Захарьящев: Можно, ведь дело не только в сельском хозяйстве. Дело заключается в том, что есть библейское замечательное высказывание: «праздность – мать порока». Когда мы пытаемся для детей создать именно тепличные условия, праздные – развлечения, телевизоры там и все прочее, это носит однобокий характер. Когда речь идет о настоящей жизни, когда человек соприкасается с живой природой, это оказывает решающее влияние на формирование психики, его душевных качеств, чувство сопереживания. Эти дети уже никогда не обидят ни бабочку. Ни собаку, потому что они привыкли сопереживать. Они видят, знают, познают этот мир, который так необходим сегодня им. Может быть у них идет еще и неразделенное чувство ласки, к отсутствию родителей. Ведь наши дети внуки, они к нам ласкаются, и к бабушкам и к дедушкам, а у них не к кому ласкаться. Воспитатели не все обладают такими качествами, поэтому общение с природой восполняет этот дефицит общения. Поэтому я считаю, что мы должны всячески опыт Клиота взять за пилотный проект нашей российской программы «Забота о детях».
Татьяна Вольтская: Говорил и депутат Госдумы Василий Захарьящев.
Ирина Лагунина: В семейной коммуне «Надежда побывала наш корреспондент Татьяна Вольтская.
