В Праге проходит ставший уже традиционным Международный фестиваль писателей (18. | Prague Writers’ Festival), среди организаторов которого британская газета Guardian. С ней сотрудничают известнейшие англоязычные прозаики, эссеисты и поэты. Россия, советское прошло, русская и советская подцензурная и неподцензурная литература — все эти темы на фестивале 2008 года заняли очень важное место. Форум был посвящен событиям 1968 года в Чехословакии, 40-летней давности, и Советского Союза. В рамках фестиваля прошла дискуссия с участием нескольких известных русских поэтов.
В беседе, посвященной России, принимали участие пять человек из разных стран. Хорватская писательница Славенка Дракулич, британско-пакистанский писатель Тарик Али, немецкий поэт Гюнтер Кунерт. Россию представляли поэты Елена Шварц и Игорь Померанцев, обозреватель Радио Свобода. Наталья Горбаневская, которая тоже пришла на беседу, обратила внимание, что в то время страна называлась Советским Союзом, а не Россией. Организатор дискуссии и всего фестиваля Майкл Марш сказал, что с точки зрения исторического факта, все правильно, но таким образом он хотел подчеркнуть трагедию этой страны, которая после революции потеряла собственное имя.
Участники вспомнили о демонстрации на Красной площади, о вторжении войск в Чехословакию, но больше говорили о том, что они сами пережили в этот год. Какие события им запомнились лучше всего, и какова была атмосфера в это время в их странах?
Вспоминает участница встречи — поэтесса Елена Шварц: «Я прекрасно помню этот день, когда по радио сказали, что наши танки вошли в Прагу. В этот день мы с мамой катались по Северной Двине на старом-старом пароходике с огромным колесом, который назывался "Николай Гоголь". И вот, когда мы ехали по реке от Холмогор до Великого Устюга, по радио сказали об этом. Все слушали. Даже на этом корабле у одной дамы был приемник, на с помощью которого она тихо слушала в своей каюте "Би-би-си". И мы с каким-то незнакомым человеком стояли там часами под ее окном, как два стража. Мы даже не делились никакими репликами, а только обменивались взглядами. Это было страшным потрясением.
Моя мама была знаменитым завлитом Большого драматического театра в Петербурге, а тогда в Ленинграде, у Товстоногова. Она с театром гастролировала в Праге до этого. У нее было очень много друзей в Праге. И весь этот социализм с человеческим лицом — все это было ей очень близко. И мне тоже, естественно. У меня, конечно, была первая реакция — мне тоже хотелось выйти куда-нибудь на площадь и сказать, что долой, мы против. Но я никак не могла сойти с парохода. Когда я приехала, позвонила в Москву Наталье Горабневской, с которой мы дружили уже тогда, и сказала ей, что [она совершила] замечательный поступок, что жалко, что меня не было в Москве в это время».
