Ирина Лагунина: Если я бы я четыре года назад не ездила по дорогам Израиля, увиденное в июне 2008-го, быть может, и не произвело бы такого впечатления. Строятся дороги. Причем так, что в Израиле шутят, что любая дорожная карта страны устаревает еще в типографии. Любой пригодный – и даже не совсем пригодный – клочок земли засажен и плодоносит. В Иерусалиме – где только можно еще что-то возвести – возводится. Строительный бум порождает и бум производства известняка. В свое время британцы решили, что город будет построен только из этого материала, и закон за последние 80 лет никто не отменял. Открываются новые гостиницы, потому что в старых мест для туристов не хватает. Сверкают известняковой чистотой новые торговые центры с видом на старый город и квартал Давида. И на каждом без исключения доме установлен бак с водой к которому ведет провод от солнечной батареи. Экономить энергию тоже теперь предписано законом. А если семья многодетная и одного бака не хватает, то на крышу ставится второй – черный. Так сразу почти безошибочно определяешь арабские дома – у арабов детей больше. По дороге на Голанские высоты увидела деревню из потрясающе красивых домов, террасами спускающихся с горы в стиле тосканских вилл. «А, это местные бедуины построили», - махнул рукой мой сопровождающий на мой удивленный возглас. Местная валюта – шекель – окрепла настолько, что начинает уже мешать экономическому росту. Причем немалую роль в государственных доходах играет туризм. И это еще до того, как Израиль и Россия установили безвизовые отношения, замечает гид в старом городе. Впрочем, русских туристов уже немало. Настолько, что владелец местного гончарного магазина в армянском квартале старого города вывесил на крыше рядом с флагом Армении российский триколор. Количество туристов в первом квартале этого года выросло на 40 процентов по сравнению с тремя первыми месяцами 2007-го.
Я была в Израиле четыре года назад. На дорогах стояли блокпосты. У закрытой дискотеки «Дольфи», где в 2001 году произошел самый кровавый теракт в истории страны, горели свечи и лежали цветы. Сейчас тельавивский таксист даже не знает, что это – бывшая дискотека и кому там стоит памятник. Он приехал в Израиль уже после этой трагедии.
Четыре года назад Израиль только начал строить забор, отделяющий израильские земли от палестинских в районе Западного берега реки Иордан. Тогда мир – даже в лице Международного суда юстиции в Гааге – осудил это решение правительства Ариэля Шарона. Но уже тогда мне говорили, что забор – переходящий в стену вдоль основных магистралей и в Иерусалиме – приносит плоды: терактов стало меньше. Сейчас его строительство завершено.
Мои собеседники в Израиле – бывший глава военной разведки генерал-майор в отставке Яков Амидрор и бывший глава разведки, «Моссада», Узи Арад. Так что привело к таким переменам в Израиле? Только забор? Яков Амидрор:
Яков Амидрор: Процесс, в ходе которого мы потеряли контроль над безопасностью в стране, начался в 1994 году, когда Ясир Арафат со своими людьми переселился в Газу. Тогда мы потеряли контроль над населенными районами как в Газе, так и на Западном берегу. Мало помалу под крышей правления Арафата палестинцы создали террористическую инфраструктуру. А поскольку мы не присутствовали в палестинских поселениях, мы не могли собрать необходимой разведывательной информации, а политические причины не давали нам возможность действовать в этих районах.
Ирина Лагунина: О каких районах идет речь?
Яков Амидрор: На всей территории Газы и Западного берега. 99 процентов палестинского населения находились вне контроля израильских правоохранительных органов и не подчинялись израильским законам. И все это было результатом соглашения в Осло. Мы не могли ввести в эти районы армию, мы потеряли контроль, который до этого позволял нам собирать информацию и постепенно потеряли связь с реальностью. А это позволило террористическим организациям создать свою инфраструктуру. Когда мы это поняли, было слишком поздно. Арафат отверг предложение премьер-министра Израиля Эхуда Барака о создании независимого палестинского государства на 100 процентах территории Газы и на 95 процентах территории Западного берега и решил ответить не встречным политическим предложением, а террором против государства Израиль. И с сентября 2000-го, когда было принято это решение Арафата и началась вторая интифада, по апрель 2002 года мы не могли бороться с террором. А в результате в марте-апреле 2002 года – за один месяц от рук террористов-самоубийц погибли 132 израильтянина. Они заходили на территорию Израиля с Западного берега и убивали в основном мирных жителей – женщин, детей, стариков – в автобусах, кафе, библиотеках и школах, от Хайфы на севере до Беэр-Шевы на юге. Если умножить количество погибших на месяц на 12, то получится, что в год могло бы погибнуть полторы тысячи человек. Более того, число погибших с каждым месяцем возрастало. И вот тогда правительство решило отменить результаты Осло для Западного берега. Мы вновь захватили Западный берег. Мы потеряли около 30 солдат, нам потребовалось еще три месяца, чтобы очистить Западный берег от инфраструктуры террористических организаций, и с тех пор мы видим постоянное снижение числа и попыток терактов и самих террористических нападений. И это нагляднее всего видно из числа погибших израильтян. В 2007 году от рук террористов, пришедших с Западного берега, погибли всего 6 человек. И дело не в том, что с другой стороны ХАМАС, «Исламский джихад» или ФАТХ потеряли надежду и не пытаются проводить террористические операции. Нет, они просто вынуждены спасать свои жизни намного более активно, чем они пытаются забрать жизни других людей. Так что свобода действий на Западном берегу, свобода действовать в соответствии с полученной разведывательной информацией привела к сокращению числа жертв. Повторяю – это прямой результат возвращения контроля над территорией.
Ирина Лагунина: Прерву беседу с бывшим главой израильской военной разведки Яковом Амидрором. Бывший директор Моссада Узи Арад, самый знающий человек в стране, как его называют в Израиле. Тот же вопрос: что позволило произойти всем этим изменениям за последние четыре года?
Узи Арад: Террористические атаки, которые достигли пика в начале первого десятилетия этого века, были успешно подавлены. И причины тому две. Во-первых, мы построили забор, который стал преградой для террористических групп и улучшил наши разведывательные возможности и наши возможности раннего предупреждения атак. А во-вторых, это хирургические операции против главарей террористических группировок, прицельные убийства организаторов террора. Вот эти две меры – одна оборонительная, другая наступательная – привели к успеху в борьбе с террором и снизили количество терактов. Они все равно еще случаются, делается множество попыток совершить теракты, но все они предупреждаются. Что нам не удалось, так это остановить запусти ракет «Кассам» из Газы. Это не мешает жизни в Иерусалиме, Тель-Авиве или Хайфе, но это серьезно разрушает жизнь на юге страны, в непосредственной близости от Газы. Вот это изменилось за годы, прошедшие со времени вашей предыдущей поездки. Но должен заметить, что хотя внутренняя угроза снизилась, внешняя угроза возросла. И это касается Ливана, Газы, Сирии и явно Ирана. Это не заметно по жизни в стране, но это отнимает у нас огромное количество энергии и сил. Мы очень обеспокоены тем, что происходит в «Хезболлах» в Ливане, угрозами со стороны Ирана и со стороны ХАМАС и Сирии.
Ирина Лагунина: Почему вы сказали, что ХАМАС – это внешняя угроза?
Узи Арад: Потому что они находится вне наших границ. Мы проводим грань, может быть, искусственную, между теми терактами, которые проводятся внутри нашей территории – которые привели к гибели тысяч людей, причем в основном молодых людей, - и внешними угрозами, которые могут быть не менее разрушительными и привести к не мене трагическим последствиям, если только мы не подавим или не уничтожим их.
Ирина Лагунина: О внешних угрозах, как и о границе между Израилем и палестинскими территориями мы поговорим позже. Это был Узи Арад, в прошлом глава израильской разведки. Вернусь к Якову Амидрору. Вот то, что вы сказали о контроле над террором, ведь касается Западного берега, а не сектора Газа, как отметил Узи Арад.
Яков Амидрор: Да, но то, что вы видели здесь четыре года назад – это отголоски той системы безопасности, которую военные и службы безопасности создавали в стране в 2001-2002 годах. Сейчас мы медленно возвращаемся к нормальной жизни, меры безопасности не такие жесткие, люди вздохнули свободно, потому что уже нет страха перед постоянными террористическими нападениями. И в Газе был аналогичный процесс с одной большой разницей. Мы построили вокруг Газы забор, который мешает попыткам принести террор из Газы, террористы-самоубийцы не могут пройти на нашу территорию. Но буферная зона между сектором Газа и Египтом слишком узкая – всего 200 метров. И палестинцы смогли прорыть под ней тоннели, по которым поступает оружие. Это был очень медленный и очень тонкий поток оружия, но это намного больше, чем поступает в Западный берег, поскольку там мы контролируем весь периметр территорий. Кстати, индустрию оружия на Западном берегу изначально создать было невозможно, так что они создавали именно террористов-самоубийц, а не ракеты «Кассам», как в Газе. Но после 2005 года мы потеряли контроль и над буферной зоной между Египтом и Газой. И тот слабый поток оружия, о котором я говорил, превратился в мощную реку. Сейчас у них есть тяжелая техника, ракеты «Кассам», «Град», даже противотанковые ракеты. То есть намного более современное оружие. Так что нынешняя ситуация – результат двух наших провалов. Результат того, что мы потеряли контроль над территорией Газы в 1994 году и над буферной зоной между Газой и Египтом в 2005 году, когда мы в одностороннем порядке отвели войска. Так что они прекрасно обходят забор с помощью ракет, и единственное, что можем сделать мы – мы можем провести военную операцию, такую же, какую мы провели на Западном берегу. Большинству израильтян эта идея не нравится. Никто не хочет здесь входить в Газу и брать под контроль еще один миллионом палестинцев. Но может быть, мы придем к тому, что люди будут вынуждены согласиться с этим вариантом, потому что других путей прекратить обстрелы, которые продолжаются уже семь лет, нет.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседовали с генерал-майором Яковом Амидрором, бывшим главой военный разведки, и бывшим директором «Моссада» Узи Арадом. Продолжим в следующем выпуске программы в среду.
