Трудно не понять смысл ирландского послания Европе, но брюссельским политикам к трудностям не привыкать: судя по первым заявлениям, они уже настроены на то, чтобы не понять. Завтра оклемаются от пятничного кошмарного сна и примутся перетолковывать. В результате получится, что ирландское «нет» надо, в сущности, читать, как «тех же щей, да пожиже влей». Пережитый шок только подстегнет работу изощренного ума по преодолению допущенных ошибок. Главная из них уже осознана – это сам факт проведения референдума.
Уже из Брюсселя прозвучала мысль: нельзя допустить, чтобы выявленная воля миллиона ирландцев перевесила мнение 450 миллионов европейцев, пусть и не высказанное, но подразумевающееся. Для того оно и не высказано, чтобы могло быть засчитано как «одобрямс».
Выход из положения со временем, разумеется, будет найден. На провальные французский и голландский референдумы ЕС ответил тем, что Конституцию переименовал в «Соглашение о реформах» и выпустил из текста все второстепенное, проходное, включая упоминание о гимне – словно именно «Ода к радости» была главной причиной недовольства европейцев! Между прочим, каждое заседание Европейского парламента и сегодня открывается все той же гимнической песнью ни в нем не повинного Бетховена.
Ирландцы, может, и впрямь народ несознательный, своего добра не разумеющий, но больших трагедий от их отлупа ожидать не приходится. Остается в силе вся система договоренностей и правил, сложившаяся после саммитов в Ницце и Маастрихте. Ну, не станет Тони Блэр или другой пенсионер всесоюзного значения президентом Европы, ну, не будет Хавьер Солана именоваться министром иностранных дел, а останется всего лишь высоким представителем Европейской комиссии по внешним сношениям – велико ли горе? Кстати, евро как валюта немыслимо укрепилось именно в годы шатаний и разброда, после краха Конституции.
Подлинное и глубинное значение произошедшего таится совсем не в угрозе ступора – ЕС давно ищет и не находит нового смысла своего существования. Парадокс в другом: в Европе множатся в числе популистские партии, прикрывающие политическую корысть лозунгами прямой демократии. Политика неумолимо отчуждается от населения – о том же свидетельствует и злосчастный ирландский референдум, на котором избиратели голосовали совсем не так, как того ожидали от них все ведущие политические партии страны. Это чувство, на котором легко играть, собирая очки.
Но проповедники прямой демократии являются, как правило, и главными проводниками еврофедерализма – идеи создания федеративного, если не унитарного, сверхгосударства в европейских пределах. Оргвыводы, которые они сделают из ирландской аварии, легко предугадать: Евросоюз нерушимый строится, конечно, для блага человека, но не человеку же решать, что есть благо! То есть, волеизъявление граждан будет впредь допускаться все чаще, но по все менее существенным поводам: радары, олимпиады, кольцевые дороги – по нисходящей к коммунальному хозяйству, к мелочёвке.
Манипуляционные технологии позволят второстепенные вопросы предварительно раздуть до гамлетовских размеров – так, чтобы избирателей грело ложное чувство, будто они впрямь участвуют в решении судьбоносных проблем. Это и есть мир симулякров. От подлинника он отличается примерно так же, как надувная резиновая кукла от теплокровной женщины.
