Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Ольга Вахоничева.
Александр Гостев: В конце прошлой недели глава думского Комитета по гражданскому, уголовному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников внес на рассмотрение депутатов поправки в 72-ю статью Уголовного кодекса, по которым день пребывания в следственном изоляторе будут приравнивать к 1,5 или 2 дням заключения. По словам автора поправок, условия содержания в России обвиняемых в следственных изоляторах считаются более тяжелыми, чем в колонии.
Ольга Вахоничева: Суть предложений нового законопроекта сводится к следующему: день пребывания в СИЗО должен засчитываться за полтора, если осужденного приговорили к колонии общего режима или к отбыванию срока в колонии для несовершеннолетних. День за два засчитывают тем, кто приговорен к отправке в колонию-поселение. Эту идею депутата Павла Крашенинникова поддерживает большинство правозащитников и юристов, среди них - заведующий адвокатской фирмой "Аспект" Сергей Чижов.
Сергей Чижов: Полагаю, что это вполне здравые поправки. Тюрьмы у нас переполнены - как СИЗО, так и места лишения свободы. Действительно, существует такая проблема, что человек находится в СИЗО до суда в переполненной камере в ужасных условиях, а потом получает наказание в виде колонии поселения. Получается, что часть этого наказания он отбывает в более тяжких условиях, которые ему назначает суд. Уже не говоря про тех людей, которых по суду просто освобождают. Вполне, я считаю, уместные, смягчающие положение заключенных поправки.
Ольга Вахоничева: В России условия содержания обвиняемых в следственных изоляторах считаются более тяжелыми, чем в колонии. Правозащитник Валерий Борщев более категоричен, чем депутат Крашенинников. Борщев считает, что необходимо изменить сроки зачета в сторону еще большего увеличения.
Валерий Борщев : У нас СИЗО - это камеры, это тюрьма, а колония - это комнаты общежитий. У нас есть срок отбывания наказания в тюрьме, и это повышенной строгости наказание. Конечно же, неравнозначные условия отбывания наказания в СИЗО и в колонии. Многие люди заболевают. Сидят у нас долго. Наши суды не церемонятся. Они обожают давать меру пресечения наказаний под стражей, то есть заключая в СИЗО, даже в том случае, если человек получает потом наказание, не связанное с лишением свободы, а таких у нас 25 процентов. Но это к вопросу о наших судах. Но даже тем, кто получили наказание, связанное с лишением свободы, конечно же, срок пребывания в СИЗО должен быть зачтен повышенным процентом.
То, что предлагает Крашенинников - в полтора раза - это минимум. Я бы и в два раза поставил, поскольку это действительно намного тяжелее. Естественно, такая мера позволит освободить из мест заключения тысячи и тысячи заключенных. Я надеюсь, что может и Михаил Ходорковский попасть в число освобожденных, потому что, в общем-то, если ему новый срок не сделают, как сейчас пытаются, то он может выйти на свободу.
Ольга Вахоничева: Если поправка будет принята депутатами Государственной Думой, то известные российские заключенные по делу ЮКОСа Михаил Ходорковский и Платон Лебедев уже в следующем году смогут выйти из мест заключения. Оба были приговорены к 8 годам лишения свободы, отбывают наказание в колонии общего режима. В СИЗО Ходорковский и Лебедев провели в общей сложности более 3,5 лет. Всего же в случае прохождения поправки в парламенте, по разным подсчетам, тюрьмы покинут примерно 50 тысяч осужденных. На вопрос, не приведут ли массовые освобождения из колоний к всплеску преступности, адвокат Сергей Чижов ответил так.
Сергей Чижов: Во-первых, 50 тысяч заключенных в масштабах нашей страны с учетом того, что, если я не ошибаюсь, у нас по статистике более 1 миллиона заключенных, это совсем не так много. Во-вторых, ошибочно полагать, что человек, покидающий места лишения свободы, тут же бросится совершать новые преступления, чтобы вновь туда попасть.
Ольга Вахоничева: А вот что по этому поводу сказал правозащитник Валерий Борщев.
Валерий Борщев : Освободившиеся по условно-досрочному освобождению - это те люди, которые не склонны к дальнейшим правонарушениям. Я был членом комиссии по помилованию и могу сказать, что те, кто освобождались по помилованию, та рецидив был 5-7 процентов. Вообще, рецидив у нас высокий, огромный рецидив - это 30-40 процентов. Но, как правило, это рецидив тех, кто отбывает от звонка до звонка, то есть у кого обрываются всякие социальные связи, кто лишается способности адаптироваться в обществе. А те, кто освобождается по УДО, это те люди, которые могут войти в общество, государственную систему.
Ольга Вахоничева: У Валерия Борщева есть еще более революционная идея реформы пенитенциарной системы. Он сторонник не только увеличения зачета срока отбывания наказания в следственных изоляторах, но и считает, что не мешало бы сократить сроки заключения осужденным в зависимости от содеянного.
Валерий Борщев: В России до 1917 года было очень распространенным наказанием - месяц, два, три. У нас же самый минимальный срок наказания - полгода, который дается крайне редко. Обычно это три года - это тот минимум, ниже которого не опускаются. А криминологи давно подсчитали, что эффективными для преступника, для правонарушителя являются первые два года - это период шока, а потом наступает адаптация, потом мы можем получить рецидивиста.
Ольга Вахоничева: Мне хотелось бы уточнить, эти поправки более применимы к интересам следствия или к интересам защиты?
Валерий Борщев: Конечно же, эти поправки больше применимы к интересам защиты. Следствие у нас достаточно бесцеремонно, и оно всегда старается дать по максимуму независимо от того, какова у него доказательная база. У нас, в общем-то, уничтожен институт помилования. Раньше у нас в год рассматривали 12-15 тысяч обращений, а сейчас институт помилования практически уничтожен, и у нас освобождается по помилованию не более 200 человек в год. Поэтому такая поправка, она важна. А потом, я надеюсь, она охладит пыл наших судей, которые, не задумываясь, с легкостью необыкновенной назначают для следствия меру пресечения - под стражей. Суды наши просто безобразно ведут себя в этом отношении.
Ольга Вахоничева: Идея введения льготных зачетов не нова. Не отрицает возможности подобного нововведения и Федеральная служба исполнения наказаний. Так почему же депутаты парламента тянут с принятием законопроекта Крашенинникова. Вот каково мнение Валерия Борщева на этот счет.
Валерий Борщев: В обществе и, естественно, среди депутатов, а особенно среди депутатов у нас довлеет обвинительный уклон. Крылатые слова Жеглова "вор должен сидеть в тюрьме" воспринимаются как аксиома. Я занимался делом подростка, когда мальчик, у которого умерла мать, а отец безработный, украл пельмени и котлету - и вдруг получил два года. И в этом смысле сажать человека - это не лучший способ. Мы должны использовать шире альтернативные методы наказания, не связанные с лишением свободы. Но эта истина в головы наших депутатов входит с большим трудом. А потом, в нашей Государственной Думе, в общем-то, нет людей, почти нет людей, за исключением Павла Владимировича Крашенинникова, которые специалисты в этой сфере, они не знают реальной ситуации в тюрьмах, колониях. Эти люди просто далеки от этих проблем, поэтому, в общем-то, и проходило так тяжело. Я думаю, сейчас его поправка будет принята.
Ольга Вахоничева: Льготные зачеты не коснутся тех, кто приговорен к колонии строгого режима, осужденных, чей срок превышает 10 лет. Надеяться на скорейшее освобождение не стоит террористам и рецидивистам. Законопроект в первом чтении будет рассмотрен 4 июля на заседании Госдумы.
