Ирина Лагунина: 60 лет назад, в конце июня 1948 года, резко обострились и без того уже непростые отношения между Советским Союзом и Югославией. Этот кризис еще долгие годы влиял на баланс сил как внутри социалистического лагеря, так и на ситуацию в Европе в целом. О том, как он отразился тогда в западных СМИ и в совершенно секретной документации Кремля мой коллега Владимир Тольц.
Владимир Тольц: Ни Советского Союза, ни Югославии давно уже нет. Но историки, изучающие их длившийся десятилетиями государственный и идеологический конфликт, до сих пор спорят, когда он начался. Одни говорят, что он проклюнулся еще в конце войны, когда Сталин, как некогда Павел Милюков, «уперся» в проблему Проливов. Другие уверяют нас, что проблема возникла в то же время, но в ходе раздела южной Европы на зоны влияния СССР, с одной стороны, и Великобритании, с другой. Югославский коммунистический лидер Тито, именуемой в ту пору в советской печати еще «товарищем», а не «кровавой собакой и палачем», был активным участником этих политических игр – и по поводу Триеста, и в связи со сталинско-димитровской идеей «Балканской конфедерации». И отнюдь не всегда поддерживал «друга и учителя», а также «вождя народов» тов.Сталина. В начале марта 1948 Политбюро ЦК КПЮ высказалось против создания федерации с Болгарией назвав этот план преждевременным, а также за независимость в делах экономического развития Югославии и строительства вооружённых сил страны. (Многие российские исследователи считают это поворотным моментом к конфронтации.) Ну а дальше пошло: Москва отозвала из Югославии всех своих военных представителей, а затем и гражданских специалистов тоже. Югославов стали обвинять в «антимарксистских установках» и «игнорировании СССР как решающей силы лагеря социализма». Что лежало в основе конфликта между двумя этими родственными коммунистическими режимами? – спрашиваю я ведущего научного сотрудника Института экономики РАН, исследователя истории советско-югославских отношений Сергея Романенко.
Сергей Романенко: Коммунистическая партия, когда она приходит к власти, уже не может руководствоваться только указаниями из Москвы, как думали в Кремле, как думал Сталин, но она так или иначе обязательно должна следовать национальным интересам и национальной государственной традиции, которая, безусловно, была и в Белграде, и в Загребе, и в Любляне. Собственно говоря, политика Тито представляла собой такое соединение этих элементов. Кроме того между двумя странами объективно должны были нарастать геополитические противоречия. Прежде всего это объяснялось тем, что Балканы для Советского Союза были объектом в геополитической игре, в то же время и сам Тито тоже был геополитическим игроком сначала, как думали, регионального масштаба. И поэтому так же, как сталкивались интересы Санкт-Петербурга и Белграда, допустим, в конце 19-го – начале 20-го века, точно так же столкнулись интересы Москвы и Белграда после Второй мировой войны.
Владимир Тольц: Подготовка к любой войне, включая идеологическую и пропагандистскую, начинается с интенсификации сбора сведений о противнике. По до сих пор не изученным историками и цитируемым нами сегодня впервые сверхсекретным кремлевским документам - «особым закрытым письмам» (ОЗП) можно судить, что сбор информации по Югославии резко усилился в конце июня – июле 1948. ОЗП – это дайджест рассылаемых высшему руководству страны и – в моменты кризисов – руководителям разведки – информационных материалов: радиоперехвата, зарубежных публикаций (особо выделяются резко антисоветские) и иногда сообщений легальной агентуры. После массовой высылки из Югославии советских военных и гражданских специалистов значение ОЗП для советских руководителей по понятным причинам резко возрастает. Летом 1948 ОЗП рассылались ежедневно в 13-20 адресов. 22 июня объем выпуска заметно увеличился. Историк Ольга Эдельман, которую я попросил оценить югославскую компоненту ОЗП, говорит:
Ольга Эдельман: Положение в Югославии и вокруг нее было в числе тем, которые в «особо закрытых письмах» (ОЗП) появлялись регулярно. Причем с нарастанием кризиса бюллетени стали делать чаще, по мере появления новой информации, видимо. 22 июня 48-го года, 105 с начала года номер ОЗП весь состоял из проекта устава Коммунистической партии Югославии. В Югославии готовились к партийному съезду.
Владимир Тольц: Через 5 дней, в следующем ОЗП содержится такое сообщение:
Лондон, 26 июня (ТАСС). Дипломатический обозреватель "Манчестер Гардиан" в статье, опубликованной на видном месте, пишет, что поступающие в Лондон сообщения "дают веские основания предполагать" наличие серьезного политического кризиса в Югославии. "Полагают, что отношения маршала Тито с Москвой стали напряженными в значительной мере из-за того, что он придерживается иного мнения об отношениях с Западом.
В том же ОЗП от 27 июня 1948 г. содержится сообщение, явно провоцирующее Сталина на подтверждение истинности его коммунистичности и силы:
Лондон, русский яз., 26 июня, 22 ч. 45 м., стенограф. запись
По словам дипломатического корреспондента ББС, в Югославии ... возник серьезный политический кризис. Отношения между маршалом Тито и Москвой, по-видимому, натянуты, и главным образом из-за их разногласий по вопросу отношений с Западом. Сообщают, что Тито не хотел сотрудничать с Советским Союзом, когда Советский Союз за последние месяцы проводил менее агрессивную политику по отношению к западным державам. Однако полагают, что Москва признает прочность положения Тито в Югославии. Тито там национальный герой, пользующийся полной поддержкой в армии.
Владимир Тольц: Эти предположения оказались неверны. На секретном совещании Коминформа в Румынии советская сторона, не дождавшись от Тито раскаяния, выступила с его обличениями, немедля опубликованными в коммунистической прессе восточной Европы. Почему для обличений был выбран именно этот момент?
Сергей Романенко: Сталин имел в виду последний съезд компартии Югославии, а это был 5 съезд, потому что он сначала думал, что Тито можно устранить путем внутрипартийных интриг. И конечно, он хотел использовать это событие для устранения Тито и его товарищей. Но съезд показал, что Тито пользуется доверием значительной части югославских коммунистов. Одна небольшая часть оказалась либо в югославских тюрьмах, либо в эмиграции в Советском Союзе и странах демократии.
Владимир Тольц: Тито, как мог судить по «особым закрытым письмам» Сталин, избрал иезуитский способ ответа на коминформовские обвинения: отвергая их напрочь, он организовал многочисленные демонстрации всенародной любви к себе, а также к «дорогому тов.Сталину».
По требованию народа, собравшегося на митинг, руководители митинга составили телеграмму Иосифу Виссарионовичу Сталину, которая гласит: «Наш дорогой товарищ Сталин. С нашего большого митинга народного фронта пятого района шлем тебе теплое приветствие и через тебя всему Советскому Союзу. Товарищ Сталин, мы в тебя глубоко верим. Верим, что т сделаешь все, чтобы снять с нас несправедливые обвинения, которые брошены нашей стране, нашей партии, нашему Центральному комитету. Наша любовь к тебе, ко всему Советскому Союзу, ко всему, что сделали для всего человечества, безгранична. Вместе с тем мы уверены, что ты сделаешь все, чтобы в скором времени истина восторжествовала. Да здравствует нерушимое братство Советского Союза и Федеративной Народной республики Югославии! Да здравствует наш учитель любви к Советскому Союзу товарищ Тито! Да здравствует наш великий друг товарищ Сталин!
Во время митинга, который продолжался полтора часа, его участники выкрикивали здравицы в честь КПЮ, ЦК КПЮ ее руководителей, в честь Советского Союза, его армии, Сталина и скандировали: «Белград, Москва!», «Братство, единство!», «Тито, Сталин!», «Тито – наш, мы – Тито!», «Наша партия – наша армия!» и так далее. Перед митингом и после громкоговорители передавали советские песни.
Владимир Тольц: Ну, а попутно, - и об этом Сталин тоже узнавал и ОЗП – шли аресты сталинистов. И западные наблюдатели отмечали поразительное при разнице масштабов сходство обеих диктатур
Зрелище того, как политические лидеры России и сателлитов в поте лица своего, во имя и под знаменем демократии, свобод критики и свободных выборов шельмуют и показывают пальцем на Тито, который к их стыду ведет себя как барин-самодур, обвиняя его в реорганизации партии в тиранию террористов, несмотря на серьезный характер данного вопроса, имеет несколько комичный вид. В глазах постороннего наблюдателя все это выглядит так, словно каждое отдельное обвинение коминформа относится не к югославской, а к самой русской коммунистической партии. Чистка, проводимая Тито, несмотря на то, что она еще продолжается, значительно уступает по размаху русской чистке. По-видимому, Тито имеет меньше причин сомневаться в лояльности членов своей партии, чем Сталин в 30-е годы. Русские критикуют именно те черты югославской жизни, которые югославы самым тщательным образом скопировали с советских методов. Русские настолько создали Югославию по своему образу и подобию, что сейчас, взглянув в зеркало, испугались ее.
Владимир Тольц: Но справедливости ради, следует признать, что московский диктатор все же нашел ассиметричный ответ своему белградскому «коллеге». Используя ставшее крылатым уже выражение бывшего президента и нынешнего премьера России, Сталин решил просто «замочить» Тито «в сортире». То есть физически уничтожить. От реализации этого «политического» решения Иосипа-Броз Тито спасла только кончина главного кремлевского читателя ОЗП…
