Марьяна Торочешникова: Сегодня в программе. Прокуратура Новосибирской области опробовала новый способ борьбы с экстремизмом, правозащитники склонны считать его посягательством на свободу слова. В нескольких российских городах прошли акции в защиту прав инвалидов, - люди, не имеющие отношения к проблеме, их не поддержали. Михаил Ходорковский намерен добиваться условно-досрочного освобождения по первому приговору суда. Пойдет ли вслед за ним и Платон Лебедев? Судейский конфликт: председатель Высшего арбитражного суда России добивается приостановки полномочий председателя Федерального арбитражного суда Московского округа.
В нескольких российских городах прошли акции в защиту прав инвалидов. Первыми на улицу вышли представители Миасского городского общества инвалидов. Городские власти просят организацию освободить помещение в центре города.
Рассказывает корреспондент Радио Свобода Александр Валиев.
Александр Валиев: В городе Миассе власти решают одну важную проблему в ущерб решению другой. Вот уже несколько месяцев с городской администрацией не может договориться местное отделение Всероссийского общества инвалидов. Их отношения испортил квартирный вопрос: то здание, в котором расположены помещения общества инвалидов, когда-то принадлежало детскому садику. Сейчас, в попытке решить демографическую проблему, власти выселяют из бывших детских садов учреждения и организации, которым эти площади были когда-то предоставлены. Обществу инвалидов тоже было предложено, наравне со всеми, собирать вещи и готовиться к переезду. Рассказывает Андрей Котов, председатель местного отделения Всероссийского общества инвалидов.
Андрей Котов: Это началось два года назад. Вообще, это из Москвы же пошло, от президента – возврат бывших детских дошкольных учреждений в управления образования. Все конторы, которые находятся в бывших детских садах, должны были съехать оттуда. В это число попали и мы. Наше Общество инвалидов в городе Миассе находится в бывшем детском садике номер 41. Писали письма в течение двух лет губернатору, в Москву – хождение по мертвому кругу. В этом здании у нас размещен тренажерный зал, актовый зал, зал настольного тенниса, кружки, занятия с детьми. Выполняем социальный заказ администрации города.
Александр Валиев: Здание, в котором сейчас расположено Общество инвалидов, было передано ему несколько лет назад в непригодном для работы состоянии, с размороженной системой отопления. Позднее благодаря спонсорской помощи дом отремонтировали и создали целый комплекс, приспособленный для отдыха и работы людей с ограниченными возможностями. Сейчас им предлагают выехать оттуда и переместиться в здание на окраине. Оно требует капитального ремонта и вообще совершенно не приспособлено для размещения организаций Общества инвалидов. Комментирует Андрей Котов.
Андрей Котов: Местные власти не отказывают нам, предоставляют нам площади на окраине города и по квадратам в три раза меньше. Нас, конечно, это не устраивает. Главная причина – это то, что инвалиды не смогут туда добраться. А наше здание находится в центре города, рядом находится вся инфраструктура, то есть маршрутка в пяти метрах останавливается, в общем, очень удобно со всех концов города туда добраться.
Александр Валиев: 11 июля около 70 человек собрались на митинге возле здания городской администрации в Миассе, протестуя против выселения городского общества инвалидов из их здания. Инициаторы митинга собрали подписи под обращением к президенту России Дмитрию Медведеву, председателю правительства Владимиру Путину, губернатору Челябинской области Петру Сумину. Инвалиды просят, чтобы им предоставили помещение в соответствии с их объективными потребностями.
Марьяна Торочешникова: Историю с выселением я попросила прокомментировать юриста региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» Максима Ларионова.
Максим Ларионов: В первую очередь, конечно, надо обратить внимание на то, что общество, точнее, государство в лице органов власти, как оно относится к этим организациям инвалидов, когда оно их выселяет. С другой стороны, все может быть строго по закону, то есть действия органов госвласти нельзя сразу рассматривать как незаконные, поскольку мы не знаем, что стоит за выселением, какие нарушения, может быть, допускала та или иная организация инвалидов, на каких правах они занимали это помещение. Поскольку я считаю, что организации, общественные организации, некоммерческие, другие, которые занимаются проблемами инвалидов, они сами должны быть сильными, самодостаточными, они должны уверенно стоять на ногах, для того чтобы хорошо защищать интересы тех категорий, которые они представляют.
Марьяна Торочешникова: Максим, но, с другой стороны, что же делать организациям инвалидов, где им брать деньги? Ведь понятно, что у людей возможности ограничены не только в смысле здоровья, но и в смысле финансирования. И когда вы говорите о том, что эти организации должны уверенно стоять на ногах, просто становится странно, а кто их должен поддерживать? Потому что очень часто сами инвалиды не могут себя поддержать не в моральном смысле, а именно в финансовом, нет таких возможностей. И притом что государство, по большому счету, никак не реагирует на эти проблемы.
Максим Ларионов: На это я хочу сказать вот что. Да, я с вами полностью согласен по вопросу материального обеспечения самих граждан, инвалидов, по их финансовым трудностям, по их праву на труд, на образование и другие. Но если говорить об организациях, то я могу привести пример. Совсем недавно на одном круглом столе я услышал такую цифру, которая заставила меня задуматься. В Северном округе Москвы, только в одном округе Москвы зарегистрировано более 5 тысяч общественных организаций инвалидов. Вы вдумайтесь в эту цифру. И эти 5 тысяч организаций… Да, по закону граждане имеют право собираться, создавать организации, это не запрещено, но какова эффективность этих всех организаций? Все ли эти организации создавались с целью помочь? И зачем их так много? Допустим, на законодательном уровне в Государственной Думе интересы инвалидов обычно представляют самые крупнейшие организации инвалидов: Общество глухих, Общество слепых, Всероссийское общество инвалидов и несколько других. Те организации, которые сильные, вот именно они должны не думать о своих финансовых проблемах, а все свои усилия прилагать именно на защиту прав и интересов инвалидов.
Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Рязани Борис Маркин.
Борис Маркин: Прошедшая в Рязани акция «Рязань без барьеров» была немноголюдной. Буквально 5-6 человек приняли к ней участие, и основная причина этого вовсе не в том, что тема защиты прав инвалидов в Рязани непопулярна и неактуальна. Просто в городе практически нет возможности у инвалидов добраться до центра города, где проводилась акция. У колясочников Рязани нет возможности не то что в общественный транспорт попасть, они не могут передвигаться даже по дорогам города. Прошлогодний ремонт тротуаров только усугубил ситуацию, высокие бордюры окончательно закрыли большинство улиц города для инвалидов. Это подтвердила и специально проведенная экспертиза еще в сентябре прошлого года. Но не это стало основной темой проводившейся в Рязани акции.
Активисты правозащитного общества «Мемориал» и Единой городской ассоциации защиты прав потребителей «Человек» презентовали карту «Тепломер», суть которой – показать, где в городе относятся к инвалидам толерантно и соблюдают их права, а где их и вовсе не берут в расчет. Правозащитники в ходе акции на площади Победы города Рязани установили большую карту «Тепломер», на которой зелеными флажками отметили предприятия и организации, где предусмотрены пандусы, съезды и перила для инвалидов, где заботливо относятся к людям с ограниченными возможностями, а красными флажками отмечены организации, на которые от инвалидов поступает больше всего жалоб. И конечно, красных флажков было заметно больше.
Вот что рассказала о задачах акции «Рязань без барьеров» и проекта «Тепломер» руководитель проекта Ирина Ананьева.
Ирина Ананьева: Цель всего проекта – поменять практику применения закона, чтобы законодательство по защите прав лиц с ограниченными возможностями применялось лучше, применялось качественнее. Те нарушения прав инвалидов, которые сейчас очень распространены, чтобы их стало меньше. А цель именно этой акации – привлечь внимание общества к тому, насколько наш город неудобен для людей, пользующихся креслом-коляской, маломобильных групп населения и лиц с ограниченными возможностями в целом.
Борис Маркин:
Ирина Ананьева: У нас приняты были нормы и правила СНИП 16 июля 2001 года специально с целью оборудования городской инфраструктуры, удобной для доступа маломобильных групп населения к социальным объектам. И эти ГОСТы не соблюдаются. Мы в сентябре прошлого года доложили о результатах нашего исследования в администрацию, но получили очень смешную отписку о том, что в городе нет ливневой канализации, и «считаем нецелесообразным соблюдать эти СНИПы и устанавливать нормы на тротуарах». Поэтому мы обратились в прокуратуру. Прошло больше 6 месяцев – и пока ремонтных работ никто никаких не производит.
Борис Маркин: Проведенная акция еще раз показала, что в Рязани далеко не везде людям с ограниченными возможностями обеспечены условия для беспрепятственного доступа к объектам социальной инфраструктуры. Стоит добавить, что после этой акции «Рязань без барьеров» ее организаторы таки и не дождались ответа от местной прокуратуры и направили свое обращение в прокуратуру Российской Федерации. Учитывая, что это уже не первая подобная акция в Рязани, надежд на изменение ситуации в ближайшей перспективе крайне мало.
Марьяна Торочешникова: Я поинтересовалась у юриста региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» Максима Ларионова, почему, с его точки зрения, акции людей с ограниченными возможностями не находят широкой поддержки.
Чем можно объяснить столь невысокую поддержку людей при проведении подобных акций? Почему людей с ограниченными возможностями здоровья не приходят поддерживать здоровые люди, например, в Рязани, как вы считаете? Что это такое, это болезнь общества, что люди не хотят замечать инвалидов? Или что это?
Максим Ларионов: В первую очередь это, конечно, мнение общества. То есть не только стереотипы сложились в обществе в отношении инвалидов, но общество их просто не замечает. Поскольку из-за этих барьеров инвалиды не выходят на улицу, мы их не видим в метро, в транспорте, рядом с рабочим столом своим и так далее, то есть мы считаем, что их нет, что они где-то за высоким забором и никогда не будут с нами жить вместе. Именно поэтому, может быть, такой низкий интерес общества. А если поговорить с каждым человеком, то, скорее всего, люди доброжелательно отнеслись к тому, чтобы инвалиды имели доступ ко всей инфраструктуре города.
Марьяна Торочешникова: Сказал юрист региональной общественной организации инвалидов «Перспектива» Максим Ларионов.
Прокуратура Новосибирской области опробовала новый способ борьбы с экстремизмом. Местных интернет-провайдеров настоятельно просят ограничить доступ пользователей к сайтам экстремитского содержания.
Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Новосибирске Павел Куравский.
Павел Куравский: Своеобразную инициативу проявила на днях Новосибирская областная прокуратура. 15 июля прокуратура сообщила, что провела специальную встречу с владельцами магистральных интернет-каналов и представителями других правоохранительных органов. Провайдерам было предложено фильтровать информацию, поступающую к новосибирским абонентам, чтобы не допустить посещения ими ряда экстремистских сайтов. Экстремистских – по мнению самой прокуратуры, поскольку в отношении большинства сайтов запрещающего постановления суда пока нет. Поэтому инициатива, исходящая от прокуратуры называется мягко: даже не рекомендация, а предложение. Речь идет о сайтах информационных агентств «Кавказ-Центр», «ЧеченПресс», «Даймохк», «Джамаат «Шариат» и «Имам-ТВ», «Ичкерия-инфо», «Свободный Кавказ», «Кавказ-инфо» и некоторых других.
Наталья Маркасова, помощник прокурора области по связям со СМИ.
Наталья Маркасова: Мы заручились мнением экспертов на этот счет о том, что материалы, которые находятся на десяти сайтах, содержат признаки экстремизма. В качестве экспертов выступали лингвисты, люди с учеными степенями. Если говорить о правовых аспектах этой проблемы, то, конечно же, мы понимаем, что это возможно делать только в судебном порядке, потому что у нас по Конституции Российской Федерации граждане имеют право на свободный доступ, поиск и распространение информации, и свобода слова у нас гарантирована конституцией. Никакой совершенно не идет речи о том, что прокуратура посягает на свободу слова и так далее. Только на то слово, которое явно незаконно.
Павел Куравский: Интернетчики критикуют предложение прокуратуры, но обещают постараться сделать все возможное, чтобы закрыть доступ пользователей к указанным сайтам, на это у них есть 30 дней. Правозащитники смотря на эту инициативу еще более критично. Вот что говорит председатель новосибирского общества «Мемориал» Леонид Трус.
Леонид Трус: По-моему, это чепуха на постном масле, как говорится. Во-первых, как ограничить? Во-вторых, критерии экстремистских сайтов, вот когда их трактует прокуратура, они как-то пугающим образом сдвигаются в совершенно непонятную сторону. Экстремистским объявляется все то, что не нравится прокуратуре, а подлинно экстремистские остаются совершенно в стороне. Не так давно экстремистским считалось общество «Мемориал». Это, так сказать, все прелести нашей так называемой правоохранительной системы, охраняющей право от нас. То, что должно решаться судом, и только судом, берет на себя то прокуратура, а то и просто какие-нибудь безответственные лица. Сама по себе непосредственно вот эта мера никакие каналы, ничего не перекроет, а вот демонстрация таких намерений производит некоторое впечатление на общественное мнение и на чиновников, которые держат нос по ветру.
Павел Куравский: Почему именно Новосибирская прокуратура вдруг проявила такое рвение, затруднился ответить даже такой опытный в общении с органами человек, как Леонид Соломонович.
Леонид Трус: Тут мне трудно сказать. Вроде бы до сих пор особым рвением Новосибирская прокуратура не отличалась, так средняя была. Нельзя сказать, что уж самая либеральная, но и не самая черносотенная. Это ведь могут быть совершенно нам не понятные игры.
Павел Куравский: Итак, у новосибирских провайдеров есть месяц на то, чтобы послушаться предложений прокуратуры. Пока с помощью практически любого местного интернет-канала я свободно захожу, скажем, на «Казказ-Центр» ли на «Кавказ-инфо».
Марьяна Торочешникова: За комментарием к сложившейся в Новосибирской области ситуации я обратилась к заместителю исполнительного директора Информационно-аналитического центра «Сова» Галине Кожевниковой.
Галина Кожевникова: Прокуратура может обратиться в суд с просьбой признать эти сайты экстремистскими. Коллизия состоит в том, что из тех сайтов, которые перечисляет Новосибирская прокуратура, четыре точно признаны экстремистскими и запрещены судом еще в прошлом году. В Новосибирске один из районных судов признал их экстремистскими и запретил. И тогда же было принято действительно уникальное в российской судебной практике решение: одновременно с признанием экстремистскими этих четырех сайтов суд вынес постановление для локальных провайдеров своего района, который входит в его юрисдикцию, ограничить к ним доступ. Это действительно было процессуально верно, и никаким другим образом невозможно ограничить доступ к сайтам в обеспечение подобных решений суда. Другое дело, что обязывались ограничить доступ только четыре локальных провайдера, во-первых, а с другой стороны, это вступало в противоречие с законом связи. Провайдеры заявили тогда, что будут обжаловать решение, видимо, не обжаловали, тем не менее, факт остается фактом, четыре сайта, признанных экстремистскими, до сих пор не включены в список экстремистских материалов. О других сайтах мы ничего не знаем о судебных решениях, поэтому требование, на мой взгляд, просто незаконное.
Марьяна Торочешникова: Сейчас больше всего правозащитники озабочены тем, как бы прокуратура, которая взялась вроде бы за благое дело, пытается бороться с экстремизмом, на самом деле, не ограничила доступ пользователей к информации. Насколько вообще здесь может быть ущемлено право на получение информации в этой ситуации?
Галина Кожевникова: От злоупотребления законом мы не гарантированы ни в каком случае. В случае с законом о противодействии экстремистской деятельности особенно. Практика неправомерного правоприменения нарастает. Другое дело, что, помимо того, что реальная практика, судебная, нарастает, мы сталкиваемся с каким-то чисто административным произволом. Нужно понимать, что есть действительно очень сложная коллизия. Есть общественное мнение, которое настаивает на том, чтобы в интернете было ограничено распространение действительно общественно опасных материалов. Не секрет, что очень много неонацистских сайтов, которые представляют реальную угрозу как стабильности в отдельных регионах, так и жизни и безопасности конкретных людей. И есть сайты, которые произвольным образом или высказывания, как в случае с Саввой Терентьевым, признаются экстремистскими, разжигающими ненависть, оправдывающими экстремистскую деятельность. Решения в каком-то смысле абсурдные или вынесенные в отношении каких-то реплик, которые никем всерьез не воспринимаются. И как с этим бороться – совершенно неизвестно. Я думаю, что прежде всего необходимы какие-то разъяснения Верховного суда.
Марьяна Торочешникова: По поводу чего?
Галина Кожевникова: По поводу того, что считать публичным и массовым распространением, по поводу того, что считать возбуждением социальной ненависти и политической ненависти. У нас же сейчас нет никакого представления о том, что является социальной группой. В настоящее время социальной группой признаны российская армия, антифашисты, бывшие члены правительства республики Марий Эл, и вот теперь еще вместе с Саввой Терентьевым милиция. Вот четыре социальные группы, которые у нас признаны судом. Гомосексуалисты, например, не являются социальной группой, а бывшие члены правительства Марий Эл считаются. Это абсурд! И пока не будет разъяснений Верховного суда, например, хотя бы в этой части, мы не застрахованы от массового злоупотребления в этой области.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, если возвращаться к началу нашего разговора об этой инициативе прокуратуры Новосибирской области, скажите, пожалуйста, с вашей точки зрения, в случае, если бы закон соблюдался, и действительно были бы соответствующие решения суда, можно было бы говорить, что подобная практика могла бы всерьез повлиять на ситуацию с экстремизмом в России, как-то улучшить ее, может быть?
Галина Кожевникова: Я очень критично отношусь вообще к попыткам ограничить распространение информации в интернете. Это же технически очень просто преодолевается: сайт переезжает на другой адрес, и – новое судебное решение и новые ограничения в доступе и так далее. технический обойти судебный запрет не очень сложно. Проблема состоит в том, что наша прокуратура борется по следствием, она борется с сайтом, а не с его создателями. Пока на свободе будут создатели, сайт будет возобновляться, как Феникс из пепла, будь то оппозиционный сайт, который неправомерно преследуется, будь то реально экстремистский сайт, на котором вывешиваются призывы развалить Россию, взорвать все, что только можно в ней взорвать, и так далее.
Марьяна Торочешникова: Да, но в данном случае, насколько я понимаю, вся ответственность ложится на плечи не владельцев сайтов, не создателей сайтов, а на плечи провайдеров. И если они что-то проворонят и не заблокируют доступ к конкретному сайту, тогда, я так понимаю, им придется отвечать перед той же прокуратурой Новосибирской области.
Галина Кожевникова: Здесь есть некоторый технический момент. Ведь провайдеры, которые обеспечивают доступ в интернет, они не отвечают за контент, они просто не могут это сделать, они отвечают только за исполнение или неисполнение решения суда. Вот если будет решение суда, которое обяжет их ограничить доступ к сайту, и они его не выполнят, только тогда эти люди и эти компании должны попасть под санкции за неисполнение решения суда. Ни в каком другом случае они ответственность не несут. И, в принципе, в этой ситуации этим людям ничего не грозит.
Марьяна Торочешникова: Сказала заместитель исполнительного директора Информационно-аналитического центра «Сова» Галина Кожевникова.
Как правило, я намеренно стараюсь избегать тем, которые и без того широко освещаются в средствах массовой информации, в том числе в информационных передачах Радио Свобода. Но на этот раз мне никак не удалось пройти мимо двух событий, которые, бесспорно, можно называть одними из самых значимых в российской судебной и околосудебной жизни на минувшей неделе, если можно так выразиться.
Во-первых, на этой неделе стало известно, что адвокаты Михаила Ходорковского при его поддержке и с его согласия обратились в суд с заявлением об условно-досрочном освобождении. Михаил Ходорковский, который провел в заключении более 4,5 лет, вполне законно претендует на освобождение по УДО. Однако его намерение вызвало неоднозначную реакцию со стороны наблюдателей, поскольку некоторые из них посчитали, что, прося об условно-досрочном освобождении, Михаил Ходорковский косвенно признает свою вину. Но чуть подробнее.
В Ингодинский районный суд Читы поступило заявление с просьбой об условно-досрочном освобождении Михаила Ходорковского, сказал адвокат Юрий Шмидт. В обращении для журналистов Михаил Ходорковский приводит причины, по которым, как он считает, его можно освободить досрочно. Среди перечисленного, в частности, указание на добросовестную работу в колонии, неукоснительное исполнение правил внутреннего распорядка и погашение инкриминированной налоговой недоимки. И как резюме: «Никакой необходимости в моем содержании в условиях лишения свободы не было изначально, тем более, ее нет в настоящее время».
Из текста заявления понятно, что, прося об условно-досрочном освобождении, Ходорковский не признает себя виновным в преступлениях, за которые в 2005 году был приговорен к 8 годам лишения свободы. Впрочем, по словам адвокатов, непризнание справедливости приговора не может стать законным основанием для отказа в условно-досрочном освобождении. Говорит Юрий Шмидт.
Юрий Шмидт : Это не связано ни с признанием вины, ни с раскаянием. Я вас уверяю, что ни элемента унижения, ни элемента просьбы нет. Это то же самое, что подать кассационную жалобу на приговор, когда человек себя виновным не признает. Это совершенно нормальная судебная процедура.
Марьяна Торочешникова: По мнению Юрия Шмидта, инициаторы возбуждения уголовного дела в отношении Михаила Ходорковского сделают все от них зависящее, чтобы суд отклонил прошение об условно-досрочном освобождении.
Юрий Шмидт: Мы отдаем себе отчет, что это наше обращение не пойдет, как по маслу, по зеленой улице. Мы понимаем, что противодействие некоторых лиц, которые, собственно говоря, и организовали как первое, так и второе дело по обвинению Ходорковского, противодействие этих лиц, безусловно, будет иметь место. Из них я выделяю в первую очередь господина Сечина, который был злым демоном на протяжении всего времени. Его же дезинформация и доносы были той последней каплей, которая решила судьбу и ЮКОСа, и Ходорковского в целом. Но, тем не менее, в нас вселяют надежду слова президента Медведева, его курс на обеспечение реальной независимости суда. Потому что, если ему удастся добиться независимости суда, реальной, это будет даже не реформа, а революция.
Марьяна Торочешникова: Довольно непривычно было наблюдать реверансы адвокатов Михаила Ходорковского в адрес президента, тем более что защита изначально заявляла о политической подоплеке дела ЮКОСа. Впрочем, теперь в России новый президент, и, по мнению адвоката Вадима Клювганта, сегодня есть все основания полагать, что Дмитрий Медведев на одной стороне с защитой Ходорковского.
Вадим Клювгант: Президент страны говорит, что все должно делаться строго по закону, никто не вправе влиять на суды, решения правоохранительных органов должны быть законными и обоснованными. Что творят буквально одновременно с этим высказыванием президента нигилисты из Следственного комитета и те, кто за ними стоит? Они бесцеремонно, откровенно попирают фундаментальные конституционные права, включая право на защиту, продолжают тайное следствие, вбросы в законченное, по их же заявлениям, уголовное дело, собранных втайне доказательств, причем избирательно, только выгодных им, фальсифицируют доказательства обвинения, доказательства нарушения режима содержания, чтобы не допустить досрочного освобождения. Выходит так: объективно на одной стороне – президент и мы, сторона защиты, если говорить о нашем деле, а на другой стороне – вот такие нигилисты, за которыми пока право сильного, которые используют и будут использовать это право не только для того, чтобы любой ценой не допустить освобождения Михаила Борисовича Ходорковского, но и для подрыва доверия к президенту страны, к тому, что он говорит и делает.
Марьяна Торочешникова: Заявление об условно-досрочном освобождении Ходорковского, по мнению Вадима Клювганта, может быть рассмотрено уже в конце июля. Но даже если суд удовлетворит это прошение, Ходорковский останется за решеткой, поскольку, по ходатайству прокуратуры, срок его содержания в читинском СИЗО, в связи с новым уголовным делом, продлен до 2 ноября. Говорит адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт.
Юрий Шмидт: Следствие поступило импульсивно. Они явно все время рассчитывают на то, что придут сверху какие-то сигналы, и они получат ту же поддержку, которую они имели на протяжении нескольких лет. Но, судя по всему, сигналы такие ясные, какие были в течение длительного времени, не приходят. Они посчитали за благо потянуть следствие еще, зафиксировать статус-кво, что там, может быть, станет ясно, что делать с делом дальше. Потому что если дело пойдет в суд, а суд, не дай боже, с их точки зрения, будет независимым, о котором мы все мечтаем, то от этого дела не останется камня на камне. Это будет пыль. Они-то, фальсификаторы, это великолепно знают. И вот пока они взяли себе, как я понимаю, три месяца на раздумье.
Марьяна Торочешникова: В рамках нового дела Генеральная прокуратура Российской Федерации обвиняет Михаила Ходорковского и его бизнес- партнера Платона Лебедева в легализации 450 миллиардов рублей и 7,5 миллиардов долларов, незаконно полученных в период с 1998 по 2004 годы. Это обвинение, кстати, более тяжкое, чем предыдущее, адвокаты считают абсурдным. Говорит адвокат Вадим Клювгант.
Вадим Клювгант: Абсурдное, бредовое обвинение в том, чего не может быть, а именно – в хищении всей добытой за 6 лет нефти с помощью трансфертных цен, которые, кстати, напропалую применяются и сегодня, в том числе крупнейшими государственными компаниями. Настаивают на этом обвинении с невероятным упорством, не желая видеть и слышать очевидного. Если из ЮКОСа всю нефть в течение 6 лет украли, а больше у него ничего не было, доходов никаких других не было, кроме как от нефти, откуда тогда 30 миллиардов долларов, вырученных при распродаже активов этого самого ЮКОСа? Откуда сами эти активы, если вся нефть, вся выручка от ее реализации украдена, согласно предъявленному обвинению?
Марьяна Торочешникова: До сих пор никто не может назвать хотя бы приблизительной даты передачи нового дела Ходорковского-Лебедева в суд. Равно как никто со всей определенностью не может рассказать и о том, в каком именно суде будет рассматриваться это дело. По закону это должно происходить в Москве, однако и прокуратура, и суды, участвовавшие в рассмотрении дела ЮКОСа, часто закрывали глаза на закон.
Адвокаты Михаила Ходорковского отказались давать журналистам какие-либо комментарии относительно намерений другого фигуранта дела – Платона Лебедева, который так же, как и Михаил Ходорковский, приговорен за экономические преступления к 8 годам лишения свободы, однако арестован он был на несколько месяцев раньше, соответственно, право на условно-досрочное освобождение тоже имеет. Вообще-то, защитники Михаила Ходорковского абсолютно правы, что воздержались от комментариев, ведь у Лебедева есть и свои адвокаты, к ним я и обратилась. Предлагаю послушать фрагмент интервью, которое я накануне записала с Владимиром Красновым по телефону. В тот момент он находился в Чите.
Владимир Николаевич, скажите, пожалуйста, а что думает Платон Леонидович по поводу возможности использования своего права настаивать на условно-досрочном освобождении? Ведь у него это право появилось еще раньше, чем у Михаила Ходорковского, поскольку он был арестован раньше. Тем не менее, на этой неделе адвокаты Михаила Ходорковского заявили о том, что соответствующие документы они уже передали в суд, а от вас ничего не слышно. Это что, принципиальная позиция вашего подзащитного – не обращаться с требованием условно-досрочного освобождения или просто вы готовите какие-то дополнительные материалы?
Владимир Краснов: Есть принципиальная позиция, она была озвучена Лебедевым официально в одном из судебных заседаний. При очередном продлении срока содержания под стражей в качестве аргумента «за» следствие говорило, что в случае условно-досрочного освобождения он может скрыться и так далее. Лебедев не это заявил, что «я не собираюсь подавать на условно-досрочное освобождение, моя задача – добиться полной реабилитации по первому приговору». И он сказал буквально следующее: «Если не успею сделать это я сам, это будут делать мои дети. Если дети не успеют, этим будут заниматься мои внуки». Так что это его принципиальная абсолютно, твердая позиция. В заключительной стадии подготовки находится надзорная жалоба в верховный суд по первому приговору, я надеюсь, что мы ее в ближайшее время сдадим, потому что все принципиальные вопросы обговорены, согласованы.
Марьяна Торочешникова: Владимир Николаевич, а что известно из Европейского суда по правам человека? И, кстати, перечислили ли на счет Платона Леонидовича ту сумму, которую суд ему присудил по первому решению?
Владимир Краснов: Первое решение вступило в силу 2 июня 2008 года, после того, как была отклонена апелляция Российской Федерации по решению. Наши процессуальные оппоненты прекрасно знают положение закона о том, что вслед за этим должно наступить. Закон рассматривает это как новое обстоятельство, налагающее обязанность на судебные власти предпринять конкретные меры по пересмотру дела. С учетом того, что мы подаем надзорную жалобу в ближайшие дни, и там на эту тему будет вся фактура изложена…
Марьяна Торочешникова: То есть вы используете это решение Европейского суда.
Владимир Краснов: Безусловно, мы используем. Точно так же, как и решение Конституционного суда от 22 марта 2004 года по жалобе ряда лиц, в том числе Лебедева, на ту же тему.
Марьяна Торочешникова: Там есть и более конкретные, по более серьезным нарушениям. В частности, и общая жалоба на то, что происходило во время всего судебного процесса в Мещанском суде. Известно ли, там что-то двигается? Можно ли говорить, что вот-вот Европейский суд рассмотрит дело по существу или нет?
Владимир Краснов: Прошли все предварительные необходимые студии получения материалов, согласования, уточнений и так далее. Сколько будет Европейский суд принимать решение, в отличие от Басманного суда, где в совещательную комнату, как правило, уходят минуты на три-четыре, здесь сроки несколько больше, потому что иной подход к рассмотрению вопроса.
Марьяна Торочешникова: Но теоретически можно ожидать, что решение будет вынесено до конца года?
Владимир Краснов: Теоретически можно.
Марьяна Торочешникова: Это был фрагмент моего интервью с адвокатом Платона Лебедева Владимиром Красновым.
Здесь просто необходимо напомнить, я считаю, о первое победе Платона Лебедева в Европейском суде по правам человека. Еще в октябре 2007 года Европейский суд по правам человека признал незаконным содержание Платона Лебедева под стражей с 31 марта по 6 апреля 2004 года. Решение принимала коллеги из семи судей. Согласно ему, Россия обязана заплатить бывшему совладельцу ЮКОСа 3 тысячи евро в счет компенсации морального вреда и 7 тысяча за судебные издержки. Европейские судьи насчитали пять нарушений 5-ой статьи Европейской конвенции по правам человека «Право на свободу и безопасность», допущенных российскими властями в отношении Платона Лебедева. Эту жалобу Платон Лебедев и его адвокаты направили в Страсбург задолго до оглашения приговора по первому уголовному делу.
Кстати, о жалобах. На днях в Чите должна была рассматриваться жалоба Платона Лебедева на бездействие генерального прокурора России Юрия Чайки. В феврале 2008 года Платон Лебедев подал генеральному прокурору жалобу не незаконные действия бывшего следователя по делу Каримова, который, по мнению адвокатов, фальсифицировал постановление от 3 февраля 2007 года о привлечении Лебедева в качестве обвиняемого по новому уголовному делу. Но генеральный прокурор на эту жалобу не отреагировал, а потому Лебедев и обратился в суд. Однако слушания были перенесены, поскольку прокурор, участвующий в заседании, оказался не готов к процессу и просил время для изучения документов. Собственно, эту его просьбу суд и удовлетворил.
А Владимира Краснова, адвоката Платона Лебедева, я попросила рассказать подробнее о том, что это за жалоба и какие претензии его подзащитный имеет к генеральному прокурору.
Владимир Краснов: Платон Лебедев, это была жалоба от 21 февраля, а 3 февраля ему было предъявлено, как мы помним, постановление о привлечении в качестве обвиняемого вот за период с 3 по 21 он внимательно изучил этот документ и аргументированно, предметно, на фактах изложил свою позицию по этому поводу. Указал, что в этом документе, помимо целого ряда абсурдных «неточности» (в кавычках будем говорить), как то сделки на сумму 60 триллионов долларов и так далее, содержатся клеветнические, фальсифицирующие дело сведения, искажающие и фактические обстоятельства, и, с нашей точки зрения, неправильно трактующие законодательство, как уголовное, так и гражданское, и корпоративное, и финансовое. Ну, например, следствие утверждает, что некие зарубежные, заграничные юридические лица, зарегистрированные, созданные по законам не российским, действовавшие за пределами России, подчиняющиеся законам, естественно, той страны, где они зарегистрированы и действовали, они нарушали якобы гражданский кодекс Российской Федерации. В этом, в частности, следствие усматривает признаки противоправных действий со стороны, в том числе, и Лебедева. То есть вот такой абсурд. Если бы английское правосудие предъявило претензии к российским компаниям за то, что они нарушают английские законы, и на этом основании привлекало кого-то к ответственности…
Марьяна Торочешникова: Владимир Николаевич, вы обжаловали эти действия еще в феврале 2008 года, тем не менее, реакции не последовало, но сейчас следователь Каримов этим делом уже не занимается, делом Платона Лебедева и Михаила Ходорковского. Эти сведения так и остались в деле, насколько я понимаю, эти данные.
Владимир Краснов: Нет, вы знаете, произошла довольно интересная вещь. Нам, так сказать, перепредъявили обвинение 29 июня этого года, то новое постановление о привлечении в качестве обвиняемого Лебедева, и целый ряд тех, мягко говоря, замечаний, которые Лебедев написал Чайке в феврале, они из нового постановления исчезли. Нет уже этого абсурда про 60 триллионов. Следствие сообразило, что 60 триллионов – это примерно совокупный валовой национальный продукт всех государств мира, даже чуть-чуть больше. Кое-где убрали явно не соответствовавшие фактическим обстоятельствам сведения. Но в принципе, по большому счету, новое обвинение от старого отличается в основном редакционными правками, ну, и ссылками на некие новые показания свидетелей, которые были получены уже в марте, апреле, мае 2008 года.
Марьяна Торочешникова: Владимир Николаевич, в случае, если суд займет сторону защиты, то какие последствия могут наступить для Юрия Чайки?
Владимир Краснов: Нарушение закона очевидно. Закон отводит на ответ на жалобу максимум 10 дней. На сегодняшний день с момента подачи жалобы прошло 146 дней. Лебедев процессуального решения по этому вопросу не имеет до сих пор. Если суд признает, что нарушение закона имело место, то он должен обязать генерального прокурора в данном случае устранить недостатки. Как они собираются это делать, ну, не знаю, посмотрим. Видимо, нам какое-то постановление все-таки дадут.
Марьяна Торочешникова: Рассказал адвокат Платона Лебедева Владимир Краснов.
Ну, и чтобы уж закрыть на сегодня тему ЮКОСа, полагаю, нужно рассказать о развитии дела еще одного из фигурантов. В пятницу Симоновский суд Москвы продлил срок содержания под стражей бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна. Он обвиняется в хищении акций «Томскнефти», отмывании денег и уклонении от уплаты налогов. Суд над Алексаняном был приостановлен в феврале этого года, не успев начаться. Дело в том, что Василий Алексанян тяжело болен и сейчас остается в спецпалате одной из московских больницы под наблюдением врачей и охраны сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний. Адвокаты бывшего вице-президента ЮКОСа уже заявили о намерении обжаловать решение суда о продлении срока содержания под стражей.
Еще одна околосудебная тема, которая активно обсуждалась на минувшей неделе: Высшая квалификационная коллегия судей России отказалась удовлетворить просьбу председателя Высшего арбитражного суда Антона Иванова о приостановке полномочий председателя Федерального арбитражного суда Московского округа Людмилы Майковой, которую обвиняют в неэтичном поведении. Рассмотрение представления о лишении Майковой полномочий отложено, Высшая квалификационная коллегия судей ждет, когда Конституционный суд разъяснит, что такое тайное голосование, а именно таким способом должно приниматься решение о досрочном прекращении судейских полномочий в случае, если речь идет о дисциплинарном взыскании с судьи.
Рассказывает Вероника Боде.
Вероника Боде: Судью Людмилу Майкову обвиняют в том, что она провела ряд сомнительных операций с недвижимостью. Вот что сказала в интервью Радио Свобода Анна Ковалева, начальник пресс-службы Высшего арбитражного суда.
Анна Ковалева:В Высшем арбитражном суде была проведена проверка сведений, содержащихся в материалах, поступивших из Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации в отношении председателя Федерального арбитражного суда Московского округа Майковой Людмилы Николаевны. Результаты проверки, которые были изложены в заключении комиссии, дают основания для вывода о том, что председатель Федерального арбитражного суда Московского округа Майкова Людмила Николаевна при решении ею своего квартирного вопроса допустила действия, умаляющие авторитет судебной власти, причиняющие ущерб репутации судьи.
Вероника Боде: Прокомментировать отказ в приостановке полномочий судьи Майковой я попросила Владимира Соловьева, известного теле- и радиоведущего, который занимался журналистским расследованием этого дела.
Владимир Соловьев:Я думаю, что дело само по себе показательно в том плане, что Антон Александрович Иванов, возглавляющий Высший арбитражный суд и поставленный на эту должность теперь уже президентом Российской Федерации Дмитрием Анатольевичем Медведевым, пытается провести некую реформу и очищение системы, и начинает не так, как это принято в России, со стрелочников, а начинает с людей знаковых. Но очевидно, что решение четко и ясно дает понять, что система отнюдь не желает реформироваться, и что пусть даже попыткой искоренить большие сорняки задачи не решить. Если быть последовательным и выполнять указания Путина и Медведева по наведению порядка в судебной системе, то придется заниматься не только эволюцией, но и очищением таких крупных блоков. Одним из этих блоков является ВККС. Решение четко и ясно показало, что система консервативна, не намерена сдавать свои элементы и будет делать все возможное, чтобы противостоять воле Кремля по очищению судебной системы.
Вероника Боде:Как вы полагаете, Майкова виновата в том, в чем ее обвиняют?
Владимир Соловьев:Я не судья, чтобы принимать такого рода решение. Я знаю, что проводилась прокурорская проверка, и прокурорская проверка подтвердила те факты, которые я излагал в своих заявлениях по поводу обмена квартиры, наличия квартир, и что эти квартиры достались по ценам, не соответствующим на этот момент рыночным. Антон Александрович Иванов проводил свое расследование, встречное, и он на основании тех документов, которые у него были, - как результаты прокурорской проверки, так и его собственной проверки, - принял решение о необходимости не только приостановить, но и отозвать полномочия. Так что я думаю, что, учитывая, что Антон Александрович является, бесспорно, грамотным юристом, у него было более чем достаточно оснований для такого рода решений.
Вероника Боде:Удастся ли Дмитрию Медведеву реформировать судебную систему?
Владимир Соловьев:А увидим! Как раз сейчас у нас с вами яркий пример. Пока первый шаг в этой длинной партии за теми, кто пытается по-прежнему держать судебную систему на коротком поводке и заставлять ее служить своим корпоративным интересам.
Вероника Боде: Реформа судебной системы – проблема, которой в последнее время уделяют много внимания российские власти. Цель нового этапа судебной реформы, по мнению президента Дмитрия Медведева, - на деле добиться независимости суда. Тамара Морщакова, судья Конституционного суда в отставке, полагает, что в российской судебной системе есть масса вещей, которые нуждаются в изменении.
Тамара Морщакова:У нас нет нормальных апелляционных инстанций, у нас, я считаю, должны быть организованы судебные инстанции по специальным судебным округам, а не по районам и субъектам Федерации. Должно быть сделано так, как в арбитражной судебной системе, как в дореволюционной России было сделано, чтобы не было спайки между судами и местной властью. У нас, на самом деле, нет независимых судей, потому что они под очень сильным влиянием председателей судов находятся, которые получают свои полномочия на шесть лет, а потом еще на шесть лет, а потом еще в другом суде могут быть назначены президентом на шесть лет, что на самом деле неправильно, принципу несменяемости это нисколько не соответствует. У нас, на самом деле, нет и несменяемости для всех судей, потому что очень широки основания для лишения должности, очень широки.
Действия, которые наносят ущерб авторитету судебной власти - это что? Во многих случаях за такие действия признавались даже критические высказывания судей в своем сообществе против каких-то поступков других судей или против решений, которые даже были отменены потом. Все это подавалось, как действия, несовместимые с высоким авторитетом судейской должности. Это полностью не годится. Я лично считаю, что вопросы лишения статуса должны решаться иначе. Это должен быть или импичмент, или очень самостоятельная процедура, которую, конечно, должны осуществлять органы, состоящие из судей, но не из тех судей, которые, кроме этого, еще рассматривают гражданские и уголовные дела и по этим делам полностью находятся под властью судебных начальников соответствующих.
Вероника Боде: По свидетельству директора Левада-Центра Льва Гудкова, отношение россиян к судебной системе – это тяжелая и болезненная тема. Доверие к суду находится на очень низком уровне. Только 15 процентов опрошенных ему доверяют, а 60 - в той или иной форме – отказывают суду в доверии и авторитете.
Лев Гудков:Суд не воспринимается как самостоятельная власть и вообще даже как власть. Люди думают, что судебная система, наш суд зависит прежде всего от власти, а во-вторых, от людей с деньгами, поэтому репутация суда еще и вдобавок как суда коррумпированного, очень зависимого. Поэтому суд действительно не пользуется ни доверием, ни авторитетом, и на вопрос, где может человек найти защиту своих прав или решение своих проблем, больше половины говорят «нигде».
Вероника Боде:Лев Дмитриевич, а о возможностях реформы судебной системы что думают россияне?
Лев Гудков:В строгом смысле об этом может думать только компетентное и образованное меньшинство, которое настаивает на том, что суд должен быть полностью независимым, а не подчиненным президенту, администрации президента, как сегодня. Но верят в такую перспективу очень слабо.
Вероника Боде:Говорил Лев Гудков, директор Аналитического центра Юрия Левады.
Марьяна Торочешникова: Ну, а на следующей неделе я вернусь к циклу передач, посвященных 60-летию Всеобщей декларации прав человека. И речь пойдет о праве на труд, точнее, о том, как в России реализуется и защищаются трудовые права граждан.
