Ирина Лагунина: Насколько политический режим, сложившийся сегодня в Чечне отвечает традициям и укладу чеченцев, их представлениям об обществе, устроенном на справедливых основаниях, какие принципы заложены в основу социального общежития чеченцев? На эти темы мой коллега Андрей Бабицкий беседует с политологом Заинди Чолтаевым.
Андрей Бабицкий: Многим людям, которые смотрят на Чечню, на чеченское общество со стороны, кажется, что чеченцы не просто умиротворены, причем неважно, посредством силы или иным способом, но и психологически они сегодня в каком-то более спокойном состоянии, что у них появился какой-то лидер, действительно в республике идут процессы восстановительные. И в общем нет войны, люди могут отдохнуть от тех тягот, которые они переживали последние 15 лет. Действительно есть этот момент, скажем так, психологического комфорта?
Заинди Чолтаев: Это достаточно упрощенная схема рассуждений, которые очень часто вокруг Чечни ведутся и в связи с Чечней, что сейчас нет явных признаков военных действий. Действительно нет, идет некая модернизация, строится, символами становится башенные краны, а не взрывы и латающие самолеты, которые сбрасывали бомбы. На самом деле чеченское общество очень своеобразно устроено, оно гибкое и сталкивалось с различными тяготами на протяжении всей своей истории и через какое-то время приспосабливались к условиям внешним. Сейчас значительная часть чеченцев пытается приспособиться к тому, что есть. Поэтому все это очень латентно происходит сопротивление. Есть в горах некое сопротивление, а внешне выглядит, как вы говорите, умиротворенно. Но вряд ли чеченцы когда-нибудь откажутся от внутренней свободы, быть внутренне свободным - это для чеченцев очень важно. К сожалению, несмотря на строительство, несмотря на некоторые внешние вещи, которые характеризуют сегодняшнюю Чечню, как достаточно спокойную, нет ощущения внутренней свободы, внутренней независимости. Это главное в чеченском обществе. Это банально, но даже приветствие чеченцев начинается с того, чтобы человек и приходящий, и уходящий был свободным. В этом весь смысл чеченского понимания себя. Кстати, другие моменты – богатство, социальная некая иерархия в чеченском обществе были не так важны. С точки зрения властной иерархии, социализация тоже была важна, как человека понимают в обществе, а другие материальные вещи были вторичны, важнее была духовная характеристика чеченцев. Вы знаете, никогда чеченцы не говорили, что он рыцарь, герой из-за того, что он богат или из-за того, что владеет большим табуном. Сейчас, к сожалению, произошла материальная дифференциация очень сложная, когда люди, вдруг неожиданно получившие власть, богатство, пытаются использовать в каких-то целях, на самом деле идущих в противоречие с тем, что чеченцы друг друга признавали равным.
Андрей Бабицкий: Вы апеллируете к представлениям чеченского общества о том, каким оно было, идеале, который ушел в прошлое. А вы не думаете, что просто общество пережило модернизацию и то, что вы говорите о нем, когда поменялась система ценностей, на первый план вышли богатство, власть, что, понятное дело, не может нравиться. Но это характеристики сегодняшнего российского общества и в этом смысле чеченское не исключение.
Заинди Чолтаев: Очень правильно, ничто не вечно, меняются чеченцы, психология меняется. Но никакая модернизация не может, мне кажется, изменить внутреннюю суть человека, во всяком случае, в очень короткой перспективе. Для этого нужно длительное время, должно появиться новое поколение. То, что происходит, носит объективный характер, и богатство, и расслоение социальное – это общий процесс. Тем не менее, чеченское общество до сих пор организовано по принципу некоего охранения своих внутренних прав. Конечно, говорить о тейповой системе сложно, все меняется. Но в чеченском обществе всегда есть некие авторитеты, они существуют на разных уровнях и разного масштаба, которые являются и нравственным примером и вместе с тем они решают вопросы, связанные с несправедливостью в чеченском обществе, во всяком случае, пытаются решать. И то, что вы говорите, представления чеченцев несколько мифологизированы - это взгляд в прошлое, была чеченская вольница, которая была важнее, чем состояние кошельков у людей, важнее было быть достойным, сейчас как бы это меняется, но тем не менее, психология, воспоминание об этом, я думаю, серьезная характеристика чеченского общества. Я знаю, что очень многие даже сегодняшние чеченские руководители на людях пытаются показать то, что они простые чеченцы. И даже самые главные лидеры сегодняшней Чечни об этом заявляли, что я простой чеченский парень, который случайно оказался у власти.
Андрей Бабицкий: Вы сказали о том, что современная политическая модель, предложенная Чечне, она не идеальна, она не отвечает традициям, укладу. Соответственно, следует ожидать, что попытки реформировать эту модель будут предприниматься?
Заинди Чолтаев: Безусловно, любая модель не может быть раз и навсегда дана, ее динамика происходит, коррекция на ходу. И в Чечне пытаются, пытаются подчеркнуть, в том числе и власть, свою приверженность чеченским традициям. Но берут очень внешние и не всегда самые необходимые вещи. Это, допустим, платки для девушек и женщин. Это всегда было внутренним решением, это честь семьи, но никогда, во всяком случае, на моей памяти на государственном уровне эти вопросы не решались. Тем не менее, этот сигнал говорит о том, что власть пытается подчеркнуть свою национальность, если хотите, и приверженность к некоторым традициям, которые существуют у чеченцев. Будет ли модернизация? Тут вопрос не только в Чечне, вопрос и в федеральной политике в Чеченской республике. Для федеральной политики важно, чтобы Чечня была управляемым регионом. Как это управление будет осуществляться, не столь важно, пока внутренняя ситуация не может быть плохим примером для других регионов или из внутренней ситуации не могут произрасти угрозы для политики федерального центра. На самом деле чеченцы хотели бы, чтобы все соблюдали закон, если хотите, Российской Федерации, чтобы действовали некие правила, обязательные для всех. К сожалению, сейчас очень много примеров, когда закон в чеченской республике для одних есть, для других нет никаких законов.
Андрей Бабицкий: Вы говорите о том, что этой ситуации психологического комфорта нет, политическая модель далеко не во всех аспектах устраивает чеченское общество. Значит что, мы снова на пороге каких-то мятежных событий?
Заинди Чолтаев: Это вопрос, который у всех на устах. Некоторые считают, в том числе и в России, что в Чечне появилась новая угроза, многие вчерашние боевики вдруг встали под российские знамена, из их числа сформированы вооруженные подразделения, все это на российские бюджетные деньги. Многие в России считают, что в любой момент эти силы могут повернуть оружие и против самой России. Я думаю, что в Чечне все будет зависеть от внутренней ситуации. Самые активные недовольные или выехали или их физически не стало, незначительная часть в горах. Но оставшаяся часть населения в Чеченской республике находится в режиме некоего ожидания. И этот момент неразрешенности многих вопросов, вопросов справедливого устройства жизни. Тысячи, десятки тысяч, если не сотни тысяч людей не имеют работы, многие подвергаются экономическому давлению, то есть обычные поборы и необычные поборы. Вплоть до того, что информация такая, что люди, занимающиеся частным извозом, вынуждены платить. В Чечне кто-то из власти контролирует продажу бензин и в Чечне не стало настоящего бензина, потому что используют только тот, который завозит группировка от власти, скажем так. И это на всех уровнях, практически существует схема попытки полного контроля ситуации без ответственности. Эта власть не имеет серьезной ответственности перед населением. В Чечне отсутствует гражданское давление на власть. Без этого не может быть демократического развития ситуации. Кроме того, что важно. Можно организовать и провести выборы на каких-то уровнях, можно в конце концов проводить политику решения социальных вопросов и это делается. Но самое главное для народа – это возможность участия в делах всего общества. К сожалению, этого участия или ощущения участия у общества нет. Есть ощущение, что некая группа пытается управлять всеми. Демократия предполагает, в том числе и чеченское представление о демократии, которое появилось несколько сотен лет назад, это было обязательное участие всех в делах общины, региона и так далее. Сейчас многие от этого отключены – это очень серьезное противоречие.
