Ирина Лагунина: В середине июля одна из неправительственных организаций Таджикистана решила представить на суд общественности два документа - Кодекс профессиональной этики журналистов Таджикистана и Клятва журналиста. Если с первой идеей таджикские журналисты свыклись давно и о необходимости принятия этического кодекса говорили последние несколько лет, то обсуждение текста Клятвы – событие неожиданное не только для Таджикистана, но и всего постсоветского пространства. С текстом клятвы ознакомился мой коллега Олег Панфилов.
Олег Панфилов: При первом прочтении Клятвы журналиста становится понятно, что ее писал человек, который в течение нескольких часов прочитал все законы и попытался изложить их суть на полторы страницы текста. Например, «Честно исполнять свой долг журналиста». Следующий пассаж глобального масштаба: «Посвятить свои знания и умения развитию диалога и свободного обмена информацией , сохранению и укреплению мира на Земле». Далее говорится о том, что приносящий клятву журналист не будет способствовать разжиганию межнациональной розни, политической, религиозной, расовой, гражданской нетерпимости. То есть, журналист обязан подтвердить все положения Уголовного кодекса.
Попыток приструнить журналистов, привязать их к какой-то ответственности на постсоветском пространстве было много. Особенно в России, например, говорят после каждого террористического акта. Почему эта инициатива появилась в Таджикистане? На этот вопрос я попросил ответить сотрудника таджикской службы Радио «Свобода» Салима Аюбзода, он по телефону из Праги. И по телефону из шведского города Мальме Калле Нийвиля, журналист и аналитик.
Салим, первый вопрос к вам: как вы отнеслись к появлению этого текста и что вы думаете по этому поводу?
Салим Аюбзод: Я, наверное, выражать мнение очень многих таджикских журналистов, которые были против принятия как и кодекса, так и Клятвы журналистов. О клятве просто смеялись, больше ничего. Смех, который объясняет все. Насчет кодекса, надо сказать, что это стало яблоком раздора между таджикскими журналистами, разделяя их на два лагеря. Есть сторонники принятия такого кодекса, которые считают, что ситуация, в которой находятся таджикские журналисты, и признаки, куда двигаются они по пути к свободе слова, к более цивилизованным формам, нужен такой кодекс, который определил бы границы хотя бы для самих журналистов. Потому что сейчас свобода слова ценна, но сейчас масса новых газет, для которых не существует никаких границ. Новые журналисты считают, что можно писать обо всем, можно писать так, как я хочу, можно делать так, как мне нравится. Именно эти перегибы, наверное, стали причиной того, хотя идея кодекса родилась давно, как Хартия свободных журналистов, Хартия независимых журналистов, но они не были приняты в свое время, сегодня очень много стало разговоров о кодексе.
Олег Панфилов: Скажите, Салим, кто был инициатором появления этого документа, точнее проекта документа под названием Клятва журналиста? Судя по названию, я никогда не слышал о деятельности этой организации. И тут я должен добавить, что в объявлении о проведении круглого стола для обсуждения этих проектов было указан и Министерство иностранных дел Таджикистана.
Салим Аюбзод: Совершенно верно, это так. Эта организация называется Информация и общение, это неправительственная организация, которая была создана на основе первого пресс-клуба Таджикистана, который несколько лет назад был создан с помощью представительства Организации Объединенных Наций в Таджикистане. И к сожалению, туда не входят журналисты. На эту встречу с призывом Министерства иностранных дел туда все-таки попали несколько журналистов, которые очень жестко высказали мнение журналистского сообщества Таджикистана. В результате эти проекты были отвергнуты, не были приняты. То, что Министерство иностранных дел как-то причастно к этим проектам, сразу вызвало подозрение журналистов о том, что, возможно, правительство хочет таким путем усилить свое давление, свой контроль над средствами массовой информации.
Олег Панфилов: Калле, ваши первые впечатления, что вы подумали в первую очередь?
Калле Ниийвиля: Какое-то, по-моему, странное совмещение разных понятий. Мне не очень понятно, откуда идет эта инициатива. Клятва - это отдельный разговор. Если говорить о кодексе, профессиональный кодекс – это, конечно, нужное дело, но такой кодекс должен появляться в результате инициативы журналистов, но не государства. Государство, правительство должны заниматься законами. Здесь в этом тексте как раз есть элементы, которые должны быть в профессиональном кодексе и очень много хорошего. Потом есть много такого, что вообще не должно входить ни в какой профессиональный кодекс, а больше относится к законодательству и это совсем другое дело. Этим должно заниматься государство.
Олег Панфилов: Скажите, Калле, когда вы прочитали само название этого проекта - Клятва журналиста, что вы подумали в первую очередь? Это что, очередная попытка вернуть журналистов в то состояние, в котором они когда-то были в Советском Союзе?
Калле Ниийвиля: Первый вопрос, который у меня появился - это клятва кому? Непонятно. Партии? Еще есть в тексте клятва уважать историю, культуру, национальные символы и так далее. Это можно очень по-разному трактовать. Я боюсь, что этим можно пользоваться.
Олег Панфилов: Салим, когда журналисты обсуждают подобные проекты, а это происходит последние несколько лет, они приходят к какому-либо выводу? Чему они больше отдают предпочтение - законам или все-таки каким-то этическим кодексам, документам, которые ограничивают их в этических поступках?
Салим Аюбзод: Я думаю, что последнее время мы наблюдаем такую тенденцию, что журналисты больше обращают внимание на выполнение законов. Потому что они поняли, что это палка о двух концах. Если они хотят, чтобы чиновники выполняли закон, то они сами должны выполнять закон лучше, чем другие. Допустим, были несколько судебных разбирательств, к счастью, закончившихся хорошо, скажем, для журналистов. Особенно, если вы помните, был процесс над тремя молодыми журналистками только за то, что они обосновали на основе материала в Интернете, написали свой материал, и очень долго длился процесс. Но их защитили. Их защитили не только международные организации, но и закон, которым они защитили сами себя. Во всем этом деле, я сказал, что это неправительственная организация была создана представительством ООН в Таджикистане, но в обсуждении этих проектов и тем более проекта Клятвы журналиста, который сразу же несколько журналистов назвали маскарадом, участвовали очень важные люди из ОБСЕ, из других международных организаций и на полном серьезе они обсуждали эти проекты. Как мне рассказал таджикский журналист, скорее всего этой организации был вручен какой-то грант по подготовке документов и эти документы были подготовлены, и даже работники этой правительственной организации говорили, что они недовольны тем, чем они занимались в связи с подготовкой этих документов. Но все же большая группа журналистов говорила о том, чтобы сначала надо сделать так, чтобы и законы в стране и в журналистском сообществе выполнялись. А кодекс этот будет тогда, когда журналисты будут настолько сильны, что надо будет самоограничивать самих себя.
Олег Панфилов: Скажите, Салим, это будет последний вопрос и связанный он с той атмосферой, с теми условиями, в которых работают таджикские журналисты. Как по-вашему, в какой степени свободы находится сейчас таджикская журналистика и может ли она выйти из того состояния, в котором находятся многие коллегии, например, в Белоруссии или в Узбекистане или в Туркменистане? Готова ли таджикская журналистика стать более свободной?
Салим Аюбзод: Я думаю, да. Потому что согласно отчетам международных организаций, скажем, Комитета по защите журналистов или Фридом Хаус, состояние свободы слова в Таджикистане гораздо лучше, чем в Туркменистане и в Узбекистане и даже в какой-то мере, в каких-то моментах похоже или чуть-чуть лучше, чем в Казахстане. Но, к сожалению, сейчас идет кульминация борьбы между властями и журналистами в том плане, что будут ли они продолжать такую игру в поддавки или в законном поле будут руководствоваться законами, будут уважать интересы и нужды друг друга. Я, как и многие журналисты, очень надеюсь, что воцарится цивилизованный мир между ними, и эта война нервов, война на поддавки закончится и наконец у журналистов будет полная возможность показать свое лицо, и власти будут ограничивать свой контроль над средствами массовой информации.
