Владимир Тольц : Сегодня я хочу отметить довольно мрачный юбилей. 60 лет назад состоялась июльско-августовская (1948 г) сессия ВАСХНИЛ - Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина. Теперь уже многие не знают, что это было такое. Это высшее научное сельскохозяйственное учреждение Союза прекратило свое существование в связи с распадом СССР. А позабытая многими, - только не учеными! – сессия ВАСХНИЛ 1948 года сыграла в истории советской и российской науки столь существенную роль, что отголоски той сессии до сих пор сказываются не только на научной, но и на общегосударственной жизни России.
Готовясь к этой передаче, я беседовал с несколькими учеными, - биологами, физиками, аграриями, - очевидцами и в той или иной мере участниками событий 1948 г. Их воспоминания и размышления, рассказы дали для этой передачи многое. Но пусть простят меня мои уважаемые собеседники, в качестве участника сегодняшней передачи я выбрал лишь одного из них, наиболее доступно для неподготовленной аудитории рассказывающего о непростом предмете нашего сегодняшнего рассмотрения. Это физик и биолог, а также историк науки профессор Симон Эльевич Шноль. Ему слово.
Симон Шноль: Сначала личные впечатления. Меня удивляет, что прошло 60 лет, а я хорошо помню сессию ВАСХНИЛ, я был активным очень тогда студентом, и сессия ВАХНИЛ прошла через середину моего студенческого курса. Я получил сначала образование нужное. А потом увидел. Как разрушена наша великая наука. Первое мое заявление, что сессия ВАСХНИЛ на самом деле была завершением многолетних мероприятий по уничтожению нашей великой науки. Во всех ключевых направлениях в те годы мы имели выдающихся людей. Молекулярный механизм сохранения генетической информации – это ведь идея Кольцова Николая Константиновича. Она всем сейчас известна в коротком предложении как матричный принцип молекулярной биологии. Огромный совершенно материал по происхождению культурных растений, по генетике и так далее - Николай Иванович Вавилов. Основные идеи эволюционной молекулярной биологии – это ведь Тимофеев-Ресовский, еще один Николай. И вообще, сотни людей замечательных наша наука. И второе положение я хочу сказать. Что у нас есть иллюзия, во всем мире, что Советский Союз, Россия – огромная сельскохозяйственная страна. Это иллюзия в том смысле, что у нас 70% земель вечной мерзлоты и ужасных условий для сельского хозяйства. Мы живем и можем жить только при условии очень высокой культуры сельского хозяйства или древних традиций. Ну, когда тяжелейшим трудом крестьяне, сколько могли, кормили народ. Вот это сочетание основ крестьянских так сказать нравственных и высокой науки, надежда была, что мы станем процветающей страной. В этой тяжелейшей сельскохозяйственной жизни у нас было несколько героев – агрономов, биологов. Великих ученых. Я назову только одного: Николай Максимович Тулайков, академик. Ну, конечно, не могу не назвать Прянишникова. Но Тулайков мне нужен в связи со всей этой историей. Тулайков – один из тех, кто в 30-е годы был один из тех, кто был погублен по доносу Столетова, крайне интересная фигура, но она у нас в тени. Вот так это произошло, что в 29-ом году началось уничтожение крестьян, когда миллионы крестьян были вывезены вместе с учеными и с прочими, но все-таки вывезены в ледяные просторы Сибири. Выброшены там. И столько погибло, и столько по этому поводу у нас написано, что я ничего нового по этому поводу не скажу. Ну и наступил голод, такой страшный. Его сейчас пытаются политически – как-то эксплуатировать, но отнюдь не только Украина. Вся страна была в голоде и долго-долго, но такого ужаса голода, который был на Украине, на Северном Кавказе может, не было, но общее голодание было. И партия и правительство, Иосиф Виссарионович Сталин прекрасно понимали, что жизнь их страны, их власть зависит от того, удастся ли им хоть сколько-нибудь смягчить голод. А тут великий ученый Николай Иванович Вавилов объясняет. Что для поддержки сельского хозяйства в новых условиях особенно нужно 10-15 лет для создания сортов, агротехники и прочего. А выступает шарлатан Лысенко, о котором надо бы отдельно подробно говорить, убежденный шарлатан, не только злодей. А еще и невежественны. Т.е. убежденный в своих идеях, не выносящих проверки. Что он в два года, ну в три, в пять раз повысит урожай, это же его слова!
Владимир Тольц : Тут надо хоть коротко пояснить: Трофим Денисович Лысенко – агроном и биолог. Родом из крестьянской семьи. Беспартийный. Но очень ценимый партийной властью, которая его постоянно награждала: герой Соцтруда, кавалер 8-ми орденов Ленина, трижды лауреат Сталинской премии, академик ВАСХНИЛ (подчеркивая его близость к земле и крестьянству «Правда» в 1927 именовала его «босоногим профессором».) Уже в 1980-х Владимир Дудинцев в романе «Белые одежды» писал:
«Сталин любил Лысенко. Хрущев любил Лысенко. Лысенко умел всем понравиться, всем умел наобещать златые горы. Тогда все, стоявшие на вершине власти, были страшно доверчивы к таким трепачам, как Лысенко. Достаточно было, оснастив свою речь марксистской фразеологией, сказать заклинание: „На основании единства противоположностей, скачкообразно, путем отрицания отрицания я вас засыплю пшеницей, залью молоком" — и шли аплодисменты, и псевдоученый получал „зеленую улицу"».
Владимир Тольц : Но почему же Сталин (да и его преемники) верили всему этому? Да и верили ли? – Профессор Шноль отвечает:
Симон Шноль: Сталин и другие прекрасно понимали, что это вранье, в пять нельзя. Им хватило бы пятидесятипроцентного повышения. Сталин сделал выбор, выбор он сделал в тридцатые годы, выбор в пользу шарлатанов, потому что хоть какая-то надежда все-таки есть. Да и разбираться он не стал, все-таки интеллигенты, с их МХАТовской речью и манерами, конечно, были ему противны. Вот эта та политическая подоплека, совершенно лаконично и телеграфно, когда великий человек, основатель ВАСХНИЛ Николай Иванович Вавилов был замене на невежественного шарлатана Лысенко на этом самом посту. И довоенное уничтожение было, до всякой сессии ВАСХНИЛ, потому что все знают это число. Черными красками, 6-го августа 1940-го года был арестован Вавилов. После того, как многие до этого были арестованы, наркомы и профессора, но это преступление века. И единственный яркий борец кроме Вавилова, Николай Константинович Кольцов, странным образом, быстро скончался, говорят, от сердечной недостаточности. Мы же знаем, как это бывает. До войны много было арестов, и многие мои герои прошли сквозь лагеря, тюрьмы. И все в чисто высокоидейном смысле. Страшная война, после которой мы вышли в слезах, в разгроме, но я помню эти чувства, чрезвычайный подъем духа, мы возрождаемся. Казалось, что довоенное дело забыто и имена забыты, Вавилова, Кольцова, Тулайкова, а новые расцветают, Вот, московский университет, и я, собственно, имею личные впечатления, чрезвычайный подъем наук. Внезапная, как казалось нам, катастрофа, 31-го июля 1938 года сообщение сессия ВАСХНИЛ. На сессию ВАСХНИЛ пройти было невозможно, милиция у входа. Свои люди, все это организовано Сталиным. Открывает сессию ВАСХНИЛ странным докладом с названием «О положении в биологической науке». И выступает человек, отрицает существование генов, хромосом, убежден, что наследственность – это свойство всего организма, что можно сделать наследственные качества воспитанием. И в это время Иван Владимирович Мичурин, которого открыл Вавилов, поддерживал, опытник, интересный человек, склонный изучать новые науки, но не успевший в этом. Он умер, он теперь безгласен. И начинается знамя Мичурина, который ни за что не отвечает вместо дарвинизма.
Владимир Тольц : Здесь надо сказать то, о чем забыл упомянуть профессор Шноль. – Вступительный доклад на сессии ВАСХНИЛ произнес Президент этой академии, уже упоминавшийся Трофим Денисович Лысенко.
Симон Шмуль: Лысенко выдвигает массу идиотских вещей, которые даже смешно рассказывать. Самая яркая, это анекдотическая история, возникновение видов скачком. Я помню этот доклад, когда он рассказывает, что кукушки возникают из яиц пеночек, плавок и соловьев скачком, вовсе не откладывают туда яйца, летающая и спугивающая птиц кукушка. И научная публика вынуждена слушать этот бред.
Владимир Тольц : Историк науки профессор Симон Шноль продолжает свой рассказ
Симон Шноль: Сессия ВАСХНИЛ – это шабаш. Огромный доклад Лысенко, про которого написали «злодей», и главный помощник Лысенко Исай Израилевич Презент, Столетов, Нуждин, мы их поименно знаем и я их помню, в общем, талантливые люди. Они хорошо писали и выступали, демагогия – это высокое искусство. Они сообщили, что Мендель, который говорил, что есть гены и открыл генетику, Морган, Вейсман, это все злодеи, которые исказили суть наук и потому те, кто следует этим именам, имеют клички. Были повешены ярлыки – менделисты, морганисты, вейсманисты. Упаси Бог, если на вас падал такой ярлык. Борьба с этим фундаментом науки, а имена Кольцова и Вавилова не произносились на сессии, политика замалчивания полного, эти ярлыки обсуждались на нескольких днях сессии почти беспросветно. Но замечательно, какую неосторожную вещь сделали большевики, они тут же выпустили стенографический отчет, конечно, выправленный. Читать его поучительно всякому, кто хочет знать, как это было. Читаешь и содрогаешься, неужели это все произносилось с трибун?
Владимир Тольц : Симон Эльевич, позвольте вопрос! Но ведь к тому времени, к 1948 году, и Мендель, и Морган, и Вейсман, которых так страстно стали обличать давным-давно уже мертвы. Погублены уже и Вавилов и Кольцов (а их и не упоминают) Почему же именно в это время начинают вдруг обличать мертвецов?
Симон Шноль: Это возникает все по тем же самым причинам. Военная разруха, отмена карточной системы в 1917-ом году, отмену произвели, а есть-то нечего. Что делается в ближайших к Москве деревнях? В Курске, в Смоленске! Нудно что-то делать. А уже и некому. Послевоенных генетиков почти нет. А всюду же лысенки! Все занято. Нужно на кого-то опираться. И тут вспомнили, что когда-то Вавилов открыл ветвистую пшеницу, нашел в армянских плоскогорьях. Это красивая очень вещь, много колосков на одном стебле. Но забыто было и Лысенко это всячески искажал. Что колосьев-то на одном стебельке много, а стеблей на поле мало, и урожай в целом низкий. И Сталин дал сам Лысенко этих семян мешочек, и всюду портеры Лысенко со снопиком ветвистой пшеницы в ожидании изобилия, это был очередной обман. Не только в ветвистой пшенице, попытка повысить надой молока, так, то молоко было более жирным кормлением коров, забыв о наследственности. В общем, мракобесие и привело конце концов к гибели великой страны. Могу сказать больше: убийство лучших людей страны небезнаказанно. Вот мы и получили без войны великий Советский Союз распался на куски, и теперь то что осталось находится в сложной ситуации. Это все следы того периода.
Владимир Тольц : Но вернемся к событиям 60 летней давности. Что же, участники сессии все как один поддержали Лысенко?
Симон Шноль: Сессия ВАСХНИЛ – это шабаш. Только несколько человек, героев, смогли пробиться и выступить на этой сессии в отстаивании науки. Я назову их несколько, их было-то всего… Антон Романович Жебрака, о нем отдельно, замечательный человек, пытался научно объяснить неверность лысенковской установки. Но он знал, что его товарищи погублены. Что расстрелян его друг Карпенченко, что сотрудники Вавилова погибли, и он обходил, как и все они политические мотивы. Замечательное выступление директора Академии им. Тимирязева Василия Сергеевича Немчинова, это такой маститый академик. Его слова вошли уже во все хрестоматии. Он в этой своре, где на него кидались и рычали, сказал простые слова: хромосомная теория вошла в золотой фонд человечества. Надо представить себе, какой вой был. Какая там обстановка, это даже не инквизиция, это аутодафе на площади с толпой. И когда все это прошло, в конце выступает Лысенко и спокойно говорит, его доклад одобрен Сталиным, ну, кто сейчас понимает это, все встают, бурные аплодисменты, овации, крики. А все, кто посмел хоть немного протестовать, вечером им объяснили, как они должны себя вести, и они, некоторые из них, выступили с покаянными речами.
Владимир Тольц : Кто же каялся?
Симон Шноль: Ну, многих упоминать мне не хочется, но пара-тройка с нашего факультета биологического. Сос Исаакович Алиханян, как он говорил, что он теперь будет мичуринцем, мы его назвали юным мичуринцем. Среди прочих аспектов всего этого безобразия, там же были сотни тысяч студентов, на которых свалилась эта ложь. 13-го августа, т.е. очень быстро состоялся ученый совет Московского Университета, где изгонялись лучшие деятели науки СССР. И там совершенно патрицианская, героическая роль принадлежит Дмитрию Анатольевичу Собинину, заведующему кафедрой физиологии растений. Его не тронули, если бы физиология растений была нужна, Лысенко и прочим. Потому-то это выращивание сельскохозяйственных растений, он был крупнейший в мире специалист, и любимый всеми нами лектор лучший лектор Московского Университета. Он встал и сказал, что хочет выступить. Ректор университета Несмеянов сказал: »Что Вы, Дмитрий Анатольевич, не надо выступать, Вы же знаете, как это. Подумайте!» Дмитрий Анатольевич произнес. Увы, не записанную речь для древнегреческих трагедий: «Сорок лет я говорил правду. И вы хотите, чтобы я соврал?» Он лишился кафедры. Он, наконец, написал, оставшись без работы свой труд по лекциям «Основы физиологии растений» В 51-ом году, три года спустя, набор рассыпали, и он застрелился. Все были изгнаны, но смертей было не очень много. И только один человек совсем пошел на баррикады, это Владимир Павлович Эфроимсон. Он написал толстый труд о вреде принесенном Лысенко и всей этой компанией советскому народу, отнес в ЦК, и получил каторги семь лет. И это отдельная истории.
Владимир Тольц : Тут надо хоть пару слов сказать о замечательном генетике и вообще мыслителе Владимире Павловиче Эфроимсоне. Первый раз его сажали еще в начале 1930-х. Он студентом еще вступился за упомянутого профессором Шнолем Сергея Четверикова. Когда освободили, с 1942 по 45-й воевал – был разведчиком и переводчиком. Три боевых ордена, 8 медалей. Когда арестовали в 49-м, отказался подписать признание своей вины. В 1956 г. Его амнистировали. А докторскую степень возвратили лишь в 1962 г. Последние двадцать лет своей жизни Эфроимсон посвятил работам по проблемам социобиологии. Но три его капитальных труда: «Генетика гениальности», «Генетика этики и эстетики», «Педагогическая генетика», и статья "Родословная альтруизма" были опубликованы лишь после смерти ученого.
Вновь послушаем профессора Симона Шноля
Симон Шноль: Антон Романович Жебрак, профессор Сахаров, другой Сахаров, В.В. Сахаров, и другие, они пытались как-то сохранить науку, рассказывая, где можно истины, но это было все равно мракобесие, и студенты, не получавшие нормального образования, это самая большая потеря для страны. Но советская власть, большевики и наша партия, они очень внимательно относились к идеологии и они замечательный сделали шаг, я хочу это всем сказать, они заменили науку самодеятельностью. Это был расцвет агитбригад, пения и плясок, какие замечательные песни пели. Как весело чувствовали себя студенты, не знающие. Что они танцуют на гробах, на гибели нашей науки. Ну, это направление, Кстати, потом развилось, расцвело в виде бардовском. Но я, старый уже, к восьмидесятилетию дошедший, не могу забыть. На чем выросло все это дело. Ну вот, как это было, мы понимали, что все это вранье, голод-то продолжается, жить-то так нельзя! Ничего они не понимали. Правительство, 16 лет продолжалось это. Умер Сталин и ничего подобного, Хрущев с его заслугами, которые кто-то отмечает, а на самом деле с идиотизмом во множестве направлений, был другом и поддерживал Лысенко. Лысенко беспартийный, а заседал в политбюро по вопросам сельского хозяйства. И только в 1964-ом году в октябре, после смещения Хрущева, великий человек Мстислав Келдыш, начал комиссию, мы и так все знали. Но заключение комиссии о шарлатанстве было таким потрясающим, и что же? В 64-ом году мы, наконец, получили разрешение заниматься активно наукой. Вы знаете. Наши молодые люди. Талантливые люди в целом, мы становились, как могли. У нас были школы по молекулярной биологии. Мы восстанавливались. Очень большая роль принадлежит тимофеевурисовскому, который первый прочел курс настоящей генетики на физическом факультет Московского Университета, где я 50 лет работаю. Интересно, чем же кончилось? Мы теперь никому не уступаем, мы вновь никому не уступаем. Но лучшие наши люди, молодые люди не имеют должной базы в России, в нашей стране, в общем, украшают собой зарубежные лаборатории. Мы пытаемся. Секвенатор, который может читать ДНК стоит очень дорого. В какой-нибудь одной лаборатории где-нибудь в Барселоне их два, у нас на Россию их может быть тоже два. Сотни должны быть машин, миллионные и миллионные затраты, это единственный способ, которым можно сделать страну великой. Но наше правительство не имеет ни сил, ни настроения понимать полный приоритет, нет, я зря на правительство только, народ тоже этого не понимает. Народ занят, и я его понимаю, сытостью. Он становится все более сытым. Мы едим нефть, и это замечательная, питательная пища, пока мы ее не съедим. А будущее страны конечно в науке. Надо заметить, что после сессии ВАСХНИЛ, уничтожившей генетику, мы же уничтожали физиологию, химию, мы уничтожали, это поразительная вещь, кибернетику! И получили – персональные компьютеры из-за рубежа, ну и удовольствие, что мы можем освоить программирование. Освоили. Если наши математики не хуже были, особенно. Вот такая картина.
