Ирина Лагунина: Рынок акций российских компаний только что пережил самое продолжительное за все последние месяцы падение. Его начало связывают с недавней критикой премьер-министра России Владимира Путина в адрес металлургической компании «Мечел». Все это живо напомнила начало истории с нефтяной компанией «ЮКОС» пятилетней давности.
Однако неделю спустя российские акции вновь идут вверх – в том числе, самой компании «Мечел», хотя расследование обстоятельств ее бизнеса антимонопольной и налоговой службами, не говоря уже о прокуратуре, только начинается. Тему продолжит мой коллега Сергей Сенинский...
Сергей Сенинский: ... На западных фондовых рынках, если у крупных компаний возникают, например, налоговые проблемы с властями, котировки их акций тут же падают, конечно, но не на 30-40% за один день, как только что - акции компании «Мечел». Более того, мировые цены на сталь, к которым во многом «привязаны» котировки акций металлургических компаний, отнюдь не упали. Наоборот, продолжают расти.
Как тогда объяснить, почему акции «Мечел» рухнули после слов российского премьера столь стремительно? Может быть, и сам рынок был «перегрет»? Из Москвы – заместитель директора аналитического отдела инвестиционной компании «Антанта-Пио Глобал», аналитик по металлургии Евгений Рябков:
Евгений Рябков: Вы отчасти правы, то, что был рынок металлургических фишек несколько перегрет. Но это, безусловно, не явилось главной причиной. Главная причина в том, что второй раз в истории власть жестко вмешалась в дела частного бизнеса. Уже другой вопрос, насколько это было оправданно и были ли на это серьезные основания. Может быть они действительно есть. Но иностранных инвесторов очень сильно такие вещи пугают, что касается России. У всех еще в памяти истории с «ЮКОСом». Были мгновенно проведены параллели и, естественно, народ перепугался и стал стремительно выводить деньги.
Сергей Сенинский: Сколь велика доля металлургии, как черной, так и цветной, в общем объеме экономики России сегодня? И совпадает ли она с долей этого сектора в общем объеме капитализации российского фондового рынка? Или хотя бы на одной из площадок торговли акциями – например, в Российской торговой системе – РТС...
Евгений Рябков: В целом доля всей металлургии в ВВП России составляет где-то на уровне 5%. Что касается в общем объеме капитализации в РТС российских металлургических компаний, то эта доля близка к 15%. Так что в принципе не совпадает. Капитализация металлургических компаний, в РТС доля выше, чем доля в ВВП,
Сергей Сенинский: Если на акции металлургических компаний приходится примерно 15% объема российского фондового рынка, то насколько это меньше доли на нем крупнейших нефтегазовых компаний? И каков вклад этого сектора в ВВП России? Аналитик по нефтегазовой отрасли из «Альфа-Банка» Константин Батунин:
Константин Батунин: Вклад нефтегазового сектора в создание ВВП порядка 20%, чуть больше. Если мы говорим о капитализации российских крупнейших нефтегазовых компаний и, соответственно, процентное отношение от общей капитализации российского фондового рынка - это где-то порядка 50%.
Сергей Сенинский: Выходит, только на нефтегазовые и металлургические компании, вместе взятые, приходится две трети всего российского фондового рынка, то есть рынка акций.
Только что весь этот рынок «падал» несколько дней подряд. «Мечел» или «Евраз Холдинг» - компании черной металлургии. Но ведь и акции российских нефтегазовых компаний дешевели на несколько процентов в день.
Да, цены на нефть снизились в последние две недели на 15%, но они остаются вдвое выше, чем всего год назад. Или, может быть, история с «Мечел» слишком живо напомнила инвесторам историю компании «ЮКОСа»?
Константин Батунин: Можно выделить целую комбинацию причин. Во-первых, традиционно настроения и тон на рынке фондовом российском создают акции нефтегазовых компаний. И как правило, именно от движения либо позитивного, либо негативного акций этого сектора в целом происходит какое-то движение на рынке. То есть сложно себе представить рост какого-то сектора не вкупе с хотя бы каким-то движением на рынке нефтяных акций. Относительно недавних резких заявлений Путина, я бы, наверное, не говорил о том, что это действительно была причина продать российские акции. Я бы сказал, что это был просто повод, который хорошо привязали может быть к запоздалой реакции российского рынка. Если смотреть фондовые рынки стран с развивающейся экономикой, складывалась ситуация, что они с началом года достаточно сильно упали. Россия на этом фоне оставалась некоей тихой гаванью. И возможно, происходила какая-то внутренняя переоценка этой ситуации, и резкие заявления стали таким поводом, но, с моей точки зрения, ни в коем случае не причиной.
Сергей Сенинский: Внутренние цены на сталь в России сегодня - отличаются ли существенно от цен на аналогичную продукцию на других развивающихся рынках – например, в Восточной Европе, где многие российские металлургические компании имеют теперь свои заводы, или в странах Юго-Восточной Азии? Евгений Рябков, аналитик компании «Антанта - Пио Глобал»:
Евгений Рябков: Примерно одинаково. Есть, конечно, доля транспортных расходов. Например, если наши комбинаты поставляют морем прокат за рубеж, то немножко, естественно, цена выше за счет того, что приходится фрахтовать суда. Если взять для примера какой-либо прокат, скажем, арматура, которая широко используется в строительстве и очень популярна, то где-то примерно уровень существенно не отличается.
Сергей Сенинский: Если цены на конечную продукцию не очень отличаются от зарубежных, как представить экономическую суть предъявленных теперь властями претензий металлургам? Они – по ценам внутренним...
Евгений Рябков: Начну издалека. Очень запутанная ситуация в этом году сложилась на рынке. Дело в том, что начало расти сырье, вслед за сырьем, естественно, начал расти в цене прокат стальной, потому что сталелитейщики решили всю ответственность за рост цен на сырье переложить на потребителей и в ущерб своей рентабельности не работать. Поэтому стали очень дорогие трубы, которые покупает нефтянка и газодобывающая промышленность, которым, естественно, не нравится покупать дорогие трубы. Если еще в сторону немножко пойти, здесь можно взять строительную отрасль, которая вынуждена теперь покупать арматуру, которая стоит в два раза дороже, чем в прошлом году. С учетом того, что стране предстоит принимать олимпиаду в 2014-м году и куча строится строительных объектов к этому. Все это насторожило власть, и как-то попытались сначала воздействовать намеками, что, дескать, будем вводить экспортные пошлины на прокат, потом сказали, что нет, может быть на уголь. Потом сами поняли, что это не поможет, и решили действовать таким образом, может быть излишне жестко. Но речь здесь идет, хочется надеяться, не о том, чтобы утопить одну компанию, сделать ее крайней, я имею в виду «Мечел», а скорее всего, чтобы регулирование цен в металлургии, как добывающей, так и среди производителей стали стало более прозрачным.
Сергей Сенинский: Имеются в виду некие правила, принятые в международной практике?..
Евгений Рябков: Здесь имеется в виду переход наших металлургов и потребителей на практику долгосрочных контрактов, как это делается в мире. В частности, можно привести пример поставки руды железной и угля коксующегося из Австралии, Южной Африки и Бразилии потребителям в Китай и Японию. Они каждый год садятся за стол переговоров и обсуждают ценовую политику на весь текущий и следующий финансовый год. И весь этот год они придерживаются тех договоренностей, которых они достигли. Долгосрочный годичный контракт по одной цене у них используется. Я думаю, что нечто подобное мы увидим и у нас. То есть в принципе все эти события скорее всего призваны повлиять именно на это.
Сергей Сенинский: Кстати, очередные такие переговоры поставщиков железной руды и металлургических компаний Китая завершились буквально пару недель назад. На долю Китая сегодня приходится как треть общего производства стали в мире, так и треть общего её потребления...
В России в связи с событиями вокруг компании «Мечел» часто вспоминают о так называемом «трансфертном» ценообразовании...
Евгений Рябков: Трансфертное ценообразование тогда происходит, когда есть холдинговая компания, которая имеет какой-либо производственный актив. Холдинговая компания принадлежит предпринимателю или группе предпринимателей. И вот производственный актив выпускает продукцию, продает ее какой-либо торговой, чаще оффшорной структуре по заниженным ценам. И после этого эта структура оффшорная продает конечному потребителю уже по рыночной цене. В этом случае деньги получают, вот эту разницу как раз те, кто владеют холдингом. То есть деньги уплывают от того производственного актива, который входит в холдинг. В России это присутствует, но не среди тех компаний, которые относятся к публичным и ликвидным.
Сергей Сенинский: «Публичными» называют те компании, акции которых обращаются на фондовых рынках. Но все крупные российские металлургические компании – публичные...
Евгений Рябков: Что касается трансфертного ценообразования, то у публичных компаний металлургических, таких, как тот же «Мечел», как тот же «Евраз», «Распадская», «Северсталь» и все остальные, у них таких вещей не может быть в принципе. Потому что в этом случае инестор, который читает отчет аналитиков, он сразу все увидит. И аналитик, который анализирует компанию, он сразу увидит, что компания использует трансфертное ценообразование, и никогда не будет рекомендовать такую компанию к покупке.
Сергей Сенинский: На фоне истории с компанией «Мечел» некоторые эксперты заговорили о том, что российские власти, якобы, намерены теперь предпринять в металлургии то, что ими было сделано в последние годы в нефтяной отрасли. Имеется в виду, в первую очередь, пресечение некоторых ранее распространенных схем уклонения от уплаты налогов.
В какой степени оправданными вам представляются такие параллели сами по себе?
Константин Батунин: Я думаю, что та ситуация, которая сложилась с «ЮКОСом» еще в то время, отложила отпечаток не только на нефтяную отрасль, а на всю экономику в целом. Если мы сейчас говорим о том, что в каких-то других отраслях возникают ситуации, которые вроде как напоминают те проблемы, которые в свое время удалось, как миссию, решить дело «ЮКОСа», то я бы сказал, что это, наверное, какая-то новая форма проблемы. Потому что в чистом виде те вопросы, которые возникали в виду деятельности компании «ЮКОС», то есть это трансфертное ценообразование, уход от налогов через оффшорные схемы, именно в таком масштабе, как это проявлялось раньше, такого сейчас нет. Что происходит в других секторах? Может быть какие-то отголоски, но опять же это не то, что было раньше, это не та форма и не те объемы трансфертного ценообразования, какие были ранее применимы в России в целом не только в нефтяной отрасли, а в целом в экономике.
Сергей Сенинский: Всего за одну неделю акции компании «Мечел» потеряли половину своей прежней стоимости...
По данным Федеральной антимонопольной службы России, «Мечел», «Евраз Холдинг», крупнейший в России производитель стали, а также компания «Распадская», одним из владельцев которой является «Евраз Холдинг», контролируют более половины всего российского рынка коксующегося угля. Внутренние цены на него в России с прошлого года повысились более чем вдвое...
