Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие юрист фонда «Общественный вердикт» Ольга Сухарева.
Евгения Назарец: В Свердловской области вынесен приговор милиционеру, виновному в дорожной аварии с четырьмя пострадавшими. Сотрудник милиции не был на службе, он был пьян. Сбитые им на машине люди получили сотрясения мозга и переломы, и приговор за все это – 6 месяцев лишения свободы. Сотрудники правоохранительных органов не равны с остальными гражданами перед законом. Существующую в этой сфере практику мы попросили прокомментировать юриста фонда «Общественный вердикт» Ольгу Сухареву.
Ольга Сухарева: Фонд «Общественный вердикт» специализируется на борьбе с произволом правоохранительных органов, то есть с преступлениями и правонарушениями которые милиционеры, прокуроры и прочие представители правоохранительных органов совершают в качестве должностных лиц. Заявители к нам обращаются ежедневно – от убийств сотрудниками правоохранительных органов потерпевших до причинения вреда здоровью, незначительного, либо просто психологического унижения. Но самое, конечно, яркое дело в настоящий момент, которое у нас есть, это дело по Дальнегорску. Дальнегорск – это город на Дальнем Востоке, маленький, где в октябре прошлого года, 2007-го, после дискотеки нарядом милиции местного ОВД было задержано и впоследствии избито около 20 человек – молодых людей, которые находились на дискотеке. С тех пор, несмотря на то, что потерпевшие обращались во все инстанции, несмотря на то, что фонд подключился к работе, до сих пор не возбуждено уголовное дело. Мы сейчас над этим работаем.
Евгения Назарец: Что этому препятствует или кто?
Ольга Сухарева: Формально следственные органы не находят оснований для возбуждения уголовного дела, и отказы мотивируются тем, что сотрудники ОВД, которые напали на подростков, они выполняли свои обязанности и применяли силу на основании закона о милиции. Однако закон о милиции говорит о том, что сила может быть применена только в том случае, если никаким другим способом сотрудник правоохранительных органов не имеет возможности выполнить свои профессиональные обязанности. И сила может применяться только в той степени, в которой это необходимо для выполнения сотрудником милиции своих обязанностей. Собственно говоря, пробитая рукояткой пистолета черепная коробка подростка вряд ли может отвечать этим критериям. Кроме того, в отношении большинства потерпевших сила применялась уже в ОВД.
Евгения Назарец: Ольга, скажите, пожалуйста, а можно ли говорить в этом случае или в подобных каких-то случаях, что правоохранительная система, милицейская система заступается за своих людей?
Ольга Сухарева: Да, мы считаем, что можно, потому что в обычных случаях все-таки уголовные дела по избиениям, причинению телесных повреждений возбуждаются быстрее. У нас уже скоро год, а уголовное дело до сих пор не возбуждено. Кроме того, против подростков (они сейчас уже не подростки, а юноши), против троих, было возбуждено уголовное дело по статье 318-ой «Сопротивление сотрудникам милиции». Но позиция фонда такова, что это самозащита милицейских органов против людей, которые пытаются отстаивать права, нарушенные сотрудниками милиции.
Евгения Назарец: В данном случае, конечно же, речь идет о том, что милиционеры допускали злоупотребление или жестокое обращение с людьми, находясь при исполнении служебных обязанностей. А с юридической точки зрения, насколько велика и существенна разница, в каком качестве выступает милиционер, допуская правонарушение, - как должностное лицо или как частное лицо?
Ольга Сухарева: Разница, на самом деле, принципиальная. Милиционер, который совершает преступление, будучи на службе, выступая в качестве должностного лица, он преследуется, помимо основной статьи, допустим, за избиение, он преследует еще и по 286-ой статье Уголовного кодекса «Превышение служебных полномочий» - за то, что он, будучи представителем государства, то есть человеком, которому, по идее, граждане должны доверять, он еще и, выражаясь грубо, подставил государство. Разница принципиальная.
Евгения Назарец: Общественное мнение, насколько я могут судить, волнует то, что в любом случае, выступает ли милиционер, совершающий преступление, как должностное лицо или как частное лицо, в любом случае наказание, которое он за это получает, и даже сама перспектива доведения расследования до суда минимальна в этом случае и не идет ни в какое сравнение с тем, как если бы в эту ситуацию попал гражданин, который ни в каком случае не носит милицейский мундир.
Ольга Сухарева: Общественное мнение волнуется на эту тему, и оно, конечно же, право. Насчет суровости приговоров, надо сказать, что бывает по-разному. Степень причинения вреда гражданину может иметь значение. Степень, кстати говоря, общественного внимания к конкретному делу может иметь значение. Вот у нас есть несколько дел, где достаточно суровые приговоры выносились, например, по делу Никиты Гладышева, когда подростка 12-летнего избили милиционеры. Но ему были причинены побои, которые как вред здоровью не рассматриваются, при этом милиционеры получили 3 года лишения свободы, и это очень серьезный срок, это реальный срок. И не всегда реальный срок 3 года получают люди, которые причинили потерпевшему более жестокие даже повреждения. Во-первых, Никита, конечно, очень молодой пострадавший, а кроме того, к делу Никиты активно подключилась пресса. Аналогично, когда в гражданина Таджикистана стреляли в метро, тоже там дали 9 лет лишения свободы, то есть достаточно большой срок, благодаря тому, что внимание прессы было привлечено к этому случаю. Но если процесс идет тихо, незаметно, то там даже за достаточно серьезный вред, причиненный потерпевшему, сотрудник правоохранительных органов может получить наказание либо небольшое, либо условное.
Но самая большая проблема – это, конечно, доведение до суда. Если взять сейчас дальнегороское дело, то у нас есть ответ из прокуратуры Приморского края, в котором сказано, что проверка в отношении сотрудников ОВД контролируется прокуратурой Приморского края и управлением Генеральной прокуратуры в Дальневосточном федеральном округе. То есть заметно, какая высокая инстанция к этому подключилась, и у нас нет до сих пор однозначного ответа насчет возбуждения уголовного дела.
Евгения Назарец: Есть такое ощущение опять же, что даже если милиционер не был при исполнении, то все равно он может воспользоваться всем административным аппаратом, системой, для того чтобы это наказание минимизировать.
Ольга Сухарева: Разумеется, да, чтобы уйти от ответственности. Он же не будет разбираться, в качестве он действовал, совершая правонарушение, а он просто подключит все свои связи, какие у него есть, и, действуя на основе инстинкта самосохранения, будет пытаться избежать ответственности. Людям, которые не имеют связей в правоохранительных органах, труднее в таких случаях, а если вы начальник, пусть даже небольшой, то, я думаю, спустить дело на тормозах есть неплохие шансы.
Евгения Назарец: Для того чтобы иметь больше шансов на более справедливое разбирательство в случае, если преступление совершил милиционер, у гражданина есть один, по сути, метод – привлечь общественное мнение. Или есть еще какие-то? Дайте совет.
Ольга Сухарева: Презюмируется, что моя милиция меня бережет, однако расслабляться ни в коем случае нельзя, полагаться исключительно на добросовестность следователя, который будет вести ваше дело, тоже нельзя. Если гражданину причинены телесные повреждения, нужно самостоятельно и вовремя их зафиксировать. Нужно сразу же обратиться к специалисту, к юристу, желательно не к тому, который бродит по коридорам МВД или сидит в суде и ждет своих клиентов. Если в вашем регионе есть правозащитная организация, то подключите ее, работающую по профилю. И не нужно сразу говорить себя, что «это милиция, у меня ничего не получится». Если так сказать, то да, конечно, ничего не получится. Ну, и нужно приготовиться к тому, что от того момента, когда начали действовать, и до того момента, корреспондент вы получили положительный результат, пройдет достаточно долгий срок. Нужно приготовиться к тому, что это будет тяжелая, прямо скажем, борьба.
