Ирина Лагунина: Одиннадцатого июля, 2008 года, в возрасте 99 лет, в Америке скончался доктор Майкл ДиБэйки, всемирно известный хирург-кардиолог, исследователь, профессор, консультант по медицинским вопросам, связанным с проблемами здравоохранения. За свою долгую и успешную карьеру он изобрёл множество хирургических инструментов, произвёл сотни операций, включая одну из первых успешных пересадок сердца в США. Среди его пациентов были Джон Кеннеди, шах Ирана, бывший английский король Эдвард Восьмой, Марлен Дитрих, Борис Ельцин. Результаты его многолетних исследований человеческого сердца были отражены в двух знаменитых книгах, в которых он выступал соавтором: «Живое сердце» и «Диета для здорового сердца». Многолетний помощник знаменитого кардиолога, доктор Джон Окснер, участвует в передаче, которую подготовила Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Знаменитый американский кардиохирург Майкл ДиБэйки взял эпиграфом к одной из своих книг сердитую фразу другого врача – отца американской кардиологии Пола Дадли Уайта, который сказал:
«Если не считать врожденных дефектов, сердечно сосудистые заболевания, поражающие людей моложе 80-ти лет, есть не Божье соизволение, а результат наших собственных безобразий и ошибок».
Марина Ефимова: Свято поверив этой идее, доктор ДиБэйки посвятил себя прекращению этих безобразий и исправлению ошибок. Он написал книгу «Диета здорового сердца». Он первым начал «чинить» (я бы даже сказала – «латать») поврежденные сосуды или заменять их - на дакроновые. Он первым, в начале 50-х годов, начал ставить «байпасы», или шунты, – искусственные обводы артерий, забитых холестирольными бляшками... Он создал 70 хирургических инструментов. В конце Второй мировой войны именно он ввел в военную практику знаменитые M.A.S.H – mobile army surgery hospitals – передвижные хирургические госпитали (о которых мы все узнали из популярного фильма Роберта Олтмана)... Доктор ДиБэйки сделал за свою карьеру собственноручно всего 50 000 операций, но людей, спасенных его новаторскими методами, считают на миллионы.
«Майкл Эллис ДиБэйки до глубокой старости не утратил тягучего южного акцента, который он приобрел в родной Луизиане. Американец в первом поколении, он был сыном ливанских христиан, бежавших в 1905 году в Америку от религиозных притеснений. Они осели в районе, где обитали кэй-джунс – выходцы из Франции. В этих местах говорили на некоем подобии французского языка, который ливанцы хорошо знали. Майк родился в 1908 г. и был старшим из пяти детей. Отец владел аптекой, и любовь к медицине была подогрета в Майке именно там – разговорами врачей. Когда через десятилетия доктора ДиБэйки спрашивали о его учителях, он называл нескольких кардиологов и обязательно – мать, Рахею ДиБэйки, научившую его в детстве шить и вязать».
Марина Ефимова: Это был отрывок из опубликованной в «Нью-Йорк Таймс» статьи Лоуренса Альтмана «Человек, чинивший сердца». И этот отрывок, кстати, напомнил мне впечатления Хьюстонского журналиста, знавшего ДиБэйки, который говорил, что пальцы этого хирурга были такими длинными и подвижными, какие редко бывают даже у профессиональных пианистов. В докторе ДиБэйки пропал не только пианист, но и инженер. Об этом – ученик ДиБэйки, хирург Джон Окснер:
Джон Окснер: На рассвете кардиохирургии каждый хирург изобретал какой-нибудь инструмент - потому что область была совершенно новой. В конце 30-х и в 40-х годах все что-то усовершенствовали для своего удобства. Были, конечно, и мощные изобретения: хирург Эл Стар создал первый механический сердечный клапан. Но были и подручные инструменты: защипы Джо Джонса, защипы и ножницы ДиБэйки. Главное свое техническое усовершенствование ДиБэйки сделал будучи студентом 3-го курса. С помощью инженерных учебников, найденных в библиотеке университета Тулэйн, где он учился, он превратил насос roller pump, который хирурги использовали для переливания крови, в насос, который смог во время операций подменять сердце, подавая вместо него кровь к мозгу и к легким. И все же техничность не была непревзойдённым его талантом: бывали хирурги и техничнее его, но вот таких сообразительных и изобретательных, как он - не было. Он был велик тем, что всегда принимал правильные решения.
Марина Ефимова: Забегая вперед, можно сказать, что одно мы знаем - в 96-м году, когда он консультировал русских хирургов перед операцией, предстоявшей Борису Ельцину
Когда доктор ДиБейки начинал, главной неразрешимой проблемой кардиологов был атеросклероз – артерии, забитые жировыми, холестерольными бляшками. Они были главной причиной инфарктов, инсультов и ампутаций конечностей. Молодой хирург ДиБэйки обратил тогда внимание на то, что повреждения, нанесенные атеросклерозом почти всегда – локальные и что эти участки можно удалить или обойти другим сосудом. В 1952-м он сделал первую такую операцию на аорте, использовав сосуд, взятый у трупа. В 53-м он так же «починил» заблокированную сонную артерию у пациента на грани обширнейшего инсульта. Несколько любопытных деталей из статьи Лоуренса Альтмана:
«Доктор ДиБэйки уверял, что удача играла огромную роль в его работе. Например, в поисках материала для создания искусственных сосудов он пошел в магазин покупать нейлон. Нейлона не было, и продавец разрекламировал ему новый материал дакрон. ДиБэйки купил один метр ткани, взял у жены швейную машинку и сшил на ней первые искусственные артериальные трубки и заплаты. И оказалось, что в отличие от нейлона, который не служил больше одного года, дакрон держится десятилетиями».
Марина Ефимова: С помощью безвестного продавца текстиля доктор ДиБэйки за эту работу получил в 1963 году самую престижную награду в области биомедицины – «Lasker Award» – с формулировкой: «за достижения, начавшие новую эру в сердечно-сосудистой хирургии».
Первые знания человека о сердце, - пишет доктор ДиБэйки в книге «Новое живое сердце», - были зафиксированы в наскальных рисунках 20-ти тысячелетней давности, где на изображениях бизонов и слонов нарисованы (в правильном месте) сердца – такие, как рисуют дети. Первый врач, описавший сердце, артерии и вены, жил в Александрии 2300 лет назад. Его звали Эразистрат. В Древней Греции врачи считали, что кровь идет только по венам, а по артериям – воздух и «дух»... В Риме знаменитый грек Гален понял, что сердце – мускул, и что в артериях – кровь, но думал, что центр циркуляции – печень». И дальше: век за веком, открытие за открытием, ошибка за ошибкой, поправка за поправкой... Полностью картина работы сердца и сосудов была завершена лишь к началу 18 века. А первые исследования патологий относятся к середине 18 века. Из длинной цепочки ученых, хирургов, анатомов, открывавших одна за другой тайны кровообращения, мне особенно полюбились двое. Читаем о них в книге ДиБэйки «Новое живое сердце»:
«...В середине 18 века английский врач Уильям Харви понял, что кровь идет по артериям от сердца, а по венам – к сердцу. Он первым, разрушая гипотезы великих врачей древности, предложил концепцию, по которой сердце и кровь являются элементами закрытой циркуляционной системы. Из-за этой «странной» в кавычках теории Харви растерял всех своих пациентов и терпел издевательства врачей, исключивших его из своей среды. Его молодой современник, философ Роберт Бойл, спросил его, почему он так держится за эту область исследований (которые в эпоху охоты на ведьм были опасны не только для его карьеры, но и для жизни). И Харви ответил: «Когда я увидел гениальность системы циркуляции крови, я подумал, что она не могла возникнуть без божественного дизайна. И поэтому я должен защищать ее, чего бы это ни стоило».
Марина Ефимова: Мой второй герой описан в главе «Слушая сердце». История «выслушивания» сердца восходит к Гиппократу, чьи ученики описывали «какофонию звуков» в груди человека. В конце 18-го века австриец Ауэнбрюггер начал еще и простукивание, которым он определял границы здоровых и больных внутренних органов, включая сердце и легкие. Его так жестоко высмеяли, что он сменил профессию врача на профессию музыканта. В начале 19-го века наполеоновский армейский врач Корвисар начал прослушивать сердце, прикладывая ухо к груди пациента. Женщины не давали этого делать. Молодой современник Корвисара Лэнне, услышав, как мальчишки кричат в тоннеле, образованном строительными досками, и как усиливается звук их голосов, сделал первый деревянный стетоскоп. Это заинтересовало студента Джозефа Скоду:
«Скода поступил на неоплачиваемую работу помощника врача в венскую больницу – в надежде, что ему дадут послушать сердца пациентов. Его настойчивость вызвала подозрения у пациентов, и они пожаловались в администрацию. Скоду перевели в отделение для сумасшедших. Но даже и те стали жаловаться. Тогда Скода согласился работать в больнице для нищих, которым некому было жаловаться. И там он написал учебник, усовершенствовал стетоскоп, и после этого получил, наконец, свою долю доверия и уважения. Стетоскоп вошел в обязательный арсенал любого врача и стал их символом. В середине 19-го века врачи носили стетоскопы на шляпах».
Марина Ефимова: Доктор ДиБэйки в книге «Новое живое сердце» описал всю длиннейшую и волнующую историю изучения и врачевания системы кровообращения человека – системы, созданной так гениально, что за ней чудится божественный дизайн».
Хирург Джон Окснер, который участвует в нашей передаче, был учеником Майкла ДиБэйки. Доктор Окснер, каким он был учителем?
Джон Окснер: Строгим. Ужасно строгим. Перед тем, как я начал у него стажироваться в Хьюстоне в 56-м году, меня пригласили на ланч два хирурга, ученики моего отца и коллеги ДиБэйки – чтобы дать мне три полезных совета: «Первый – забудь, что он тоже был учеником твоего отца и в детстве его оставляли за тобой присматривать. Больше он для тебя не «Майк», а только «доктор ДиБэйки». Второй совет – никогда не находи оправданий своим ошибкам или опозданиям, потому что они все равно не принимаются. И третий – никогда не перечь и не огрызайся». Я так рьяно следовал их советам, что однажды ДиБэйки спросил меня: «А вы умеете что-нибудь говорить, кроме «йес сэр» и «но, сэр»? И я сказал: «Но, сэр». Доктор ДиБэйки был неизменно добр, даже нежен с пациентами. А со стажерами, с коллегами – настоящий Цербер. Он не терпел ни малейшей неточности и (упаси Боже) небрежности. Он говорил: «в медицине не бывает мелочей». И он вбил в меня эту истину. Но вы знаете, каким подарком он меня одарил? Он научил меня получать наслаждение от своей работы. Вот уж что он умел!..
Марина Ефимова: О своеобразной требовательности доктора ДиБэйки рассказывают и его сыновья Майк и Деннис - в недавнем интервью, данном тележурналистам в Хьюстоне:
Майк ДиБэйки: Я приносил в конце школьного семестра одну четверку среди пятерок, и он говорил: «А почему не все пятерки?». Я приносил все пятерки, и он говорил: «А почему не пятерки с плюсом?» - «Папа! Они не ставят плюсы!». И он говорил: «Если бы заслужил, то поставили бы». Но в его требовательности не было ни сарказма, ни злости, и мы понимали, чего он хочет: чтобы мы делали лучшее из того, на что способны. Я вообще думаю, что главным его талантом было умение находить людей - лучших из лучших, и вдохновлять их на то, чтобы они делали лучшее из возможного.
Марина Ефимова: Другой характерной чертой ДиБэйки был его «трудоголизм» на грани патологии. Он работал практически всегда. Сыновья рассказывают:
Деннис ДиБэйки: Он брал нас на ланч в свой клуб каждое воскресенье – это было практически единственное время нашего общения. Мы обожали эти ланчи и проводили их за разговорами, обменом впечатлений, спорами. А став постарше, я раз в неделю завтракал с ним прямо у него в оффисе. Это всегда было между 6-ю и 7-ю часами утра. А в детстве я однажды решил попросить его прибавить мне карманных денег, и для этого встал в 4 часа утра, потому что в это время он брился.
Марина Ефимова: Мать Майкла и Денниса была старшей медсестрой в хьюстонской больнице, когда за ней начал ухаживать молодой хирург ДиБэйки. Она потом рассказывала сыновьям, что их отец покорил ее двумя вещами: своей фантастической преданностью пациентам и своим четким, понятным почерком. Дело в том, что неразборчивость записок, которые врачи часто оставляют медсестрам – причина их ошибок и мучительных переживаний. Поэтому четкий почерк врача – подарок медсестрам. Вот уж, действительно, в медицине – не бывает мелочей.
Что касается преданности доктора ДиБэйки своим пациентам, то тут тоже есть интересный поворот. Об этом – его коллега по экзаменационной коллегии кардиохирургов доктор Алан Гай:
Алан Гай: Благодаря своим операциям, доктор ДиБЭйки стал известен во всем мире. Он лечил и консультировал президентов Кеннеди, Джонсона и Никсона, президента Ельцина, шаха Ирана, Марлен Дитрих, и так далее и тому подобное... И будучи замечательным дипломатом, он получал от благодарных пациентов деньги на поистине монументальные медицинские мероприятия. Это он фактически создал систему медицинского обслуживания для ветеранов войны. Такие деньги, какие пошли на создание Национальной медицинской библиотеки Конгресса, мог достать только один человек – доктор ДиБэйки. Он стал к тому же международным посланником от медицины. Он перестал практиковать лет в 80, и после этого еще сделал массу полезных дел. Он никогда не был заинтересован в собственном обогащении и славе.
Марина Ефимова: Сердечно-сосудистые заболевания как причина смерти - всё еще держат первое место в мире. Но смертность от них в Америке за 40 лет с 1963-го по 2003 год снизилась вдвое. Кардиология и кардиохирургия сделали (и делают) гигантские шаги. Появились новые методы лечения сосудов – без операций на открытом сердце: ангеопластика, например. Операции стали делать, пользуясь телекамерами, с помощью роботов, и даже роботов с дистанционным управлением. Словом, лет через 50 хирурги со скальпелем скоро будут такими же героями прошлого, как капитаны парусников – мастерами исчезнувшего искусства. И одним из героев, вписавшим свое имя в книгу медицинской славы, навсегда останется американский кардиохирург Майкл ДиБэйки. Доктор ДиБэйки умер 11 июля. Ему было 99 лет. А в 97 лет он перенес разработанную им самим операцию на аорте. После этого он шутил: «Я выжил чудом и исключительно для того, чтобы доказать спасительность своего изобретения».
