Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. О культуре на два голоса. Здравствуйте, Андрей!

Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!

Иван Толстой: Сегодня в программе.

Какую Олимпиаду готовит Лондон?

Почему Олимпийские игры не примиряют: взгляд Бориса Парамонова.

Можешь выйти на площадь: сорок лет песне Александра Галича

И, разумеется, новые музыкальные записи. Андрей, что Вы принесли сегодня?

Андрей Гаврилов: Сегодня мы продолжим сибирскую тему наших разговоров, я имею в виду музыкальную тему. Мы будем слушать очень неожиданную вокально-джазовую сюиту, пришедшую к нам из Сибири. Подробности - чуть позже.

Иван Толстой: Олимпиады в культурном аспекте. Олимпийские игры, по мнению Бориса Парамонова, никого не примиряют.

Борис Парамонов: Олимпийские игры в Пекине 2008 года – событие чрезвычайно важное для Китая по всем понятным соображениям международного престижа, которые эти мероприятия приобрели с недавнего сравнительно времени – то есть с двадцатого века нашей эры. Можно даже и уточнить это время – 1936 год, Олимпиада в Берлине, которую Гитлер рассматривал, как средство утвердить легитимность и благотворность нового режима для Германии. Какие бы ни шли разговоры об умиротворении Гитлера, но всё же его режим рассматривался передовыми странами как сомнительный – в самой мягкой формулировке. И на Берлинской Олимпиаде немецкие спортсмены оказались первыми. С тех пор количество медалей, завоеванных той или иной страной на Олимпийских играх, стало рассматриваться как косвенная, а то и прямая репрезентация ее государственной, в том числе военной, мощи. Эта символика крепко срослась с понятиями Олимпийских игр.

По этому поводу интересно вспомнить, как в Олимпийское движение вступил Советский Союз. Случилось это еще при Сталине – в 1950 году. Игры проходили тогда в Финляндии. В финале футбольных соревнований встретились команды СССР и Югославии – объявленной тогда Сталиным злейшим врагом стран социалистического лагеря и всего миролюбивого человечества. Понятно, какая в этом финале была политическая ставка. И произошло нечто чрезвычайно необычное: советская команда проигрывала с сухим счетом чуть ли не 5:0 – и сумела сквитаться. Комментарии советской печати и радио превзошли все меры похвальбы. Но ничья есть ничья, была назначена на следующий день переигровка, и советская команда потерпела поражение. Об этом не было сказано ни слова, но как раз такое гробовое молчание яснее ясного показало, что произошло.

Еще на недавней памяти такое же политизированное соревнование, правда, не олимпийское: финал мирового чемпионата по хоккею, в котором встретились СССР и Чехословакия – несколько месяцев назад подвергшаяся советскому военному вмешательству на предмет подавления Пражской весны. Чехи выиграли, после чего произошла так называемая «хоккейная ночь» – антисоветская демонстрация, длившаяся до рассвета.

Понятно, что и китайцы точно так же политизируют нынешнюю Олимпиаду. Это, прежде всего, средство заявить о себе как о силе, с которой надо считаться на мировой арене. Так что разговоры о мирном духе Олимпиад, о спорте, как средстве сближения народов, о том, что в Древней Греции во время Олимпиад прекращались любые военные действия, - это пустые разговоры, благие пожелания, не более. Если и есть мирный элемент в Олимпийском нынешнем движении, так это коммерческая выгода таких мероприятий.

Известно, что придумал возобновить Олимпийские игры француз Кубертен в 1896 году. Миру это отнюдь не способствовало – меньше чем через двадцать лет началась Первая мировая война. Ну а что произошло вскоре после Берлинской Олимпиады, и вспоминать не хочется.

Кстати, о греках. Мне мало что известно о французском поклоннике греческих Игр, но делать из них какой-то всеобъемлющий символ античной Греции совсем неуместно. Приведу суждение Освальда Шпенглера в его «Закате Европы»:

Диктор: «Время, исчисляемое Олимпиадами, не есть эра, наподобие, скажем, христианского летосчисления, и к тому же представляет поздний, чисто литературный паллиатив, так и не вошедший в народный обиход (…) даже список победителей Олимпийских игр, датированный рубежом 500-го года, есть такая же выдумка, как и более древний список аттических архонтов и римских консулов».

Борис Парамонов: Но это частность, поистине неважная. Важнее в данном контексте другое: тот же Шпенглер показал, что мысль о Европе как наследнице античной культуры – гуманитарный миф, созданный несколькими торопливыми деятелями итальянского Ренессанса, да и сам этот Ренессанс отнюдь не был ренессансом, то есть возрождением, античных мировоззрительных ценностей на почве Западной Европы. Западноевропейская культура стоит и вырастает на совсем иных основаниях. Шпенглер говорит, что прасимволом античной культуры было тело – как самодовлеющая физическая величина, что огранка тела, его визуальная репрезентация была единственным содержанием античной, аполлоновской, как он ее называет, культуры. Для античного грека границы тела – это границы мира, космос понимался как физическое тело. В греческом языке даже не было слова, означающего пространство. Между тем западноевропейская, фаустовская, по Шпенглеру, культура, вырастает из прасимвола безграничного пространства, в которое устремляется фаустовская душа.

Шпенглер считал представление о мировой истории, тем более, о мировой культуре - недоразумением. Всякая культура имеет свою историю. Но он же говорил о переходе культуры в цивилизацию, которая не то что искореняет, но иссушает живые органические источники культур и заменяет их экспансией внешнего расширения на путях машинной индустрии и финансово-денежного мышления. И вот на этих путях, в этом пространстве сейчас сошлись все. Общий знаменатель есть, но коренные культурные установки остались – если не в строе жизни, то в строе души. Так что единому – поневоле – человечеству ужиться будет трудно, это будет не столько гармоническое слияние, сколько жесткая притирка. Трения неминуемы. Олимпийские дружественные улыбки и объятия не должны приниматься их лицевой стороной, у них достаточно шершавая изнанка.

Иван Толстой: Август нынешнего года - не только юбилейный для вторжения в Прагу, не только юбилейный для выхода смельчаков на красную площадь, но 40 лет исполняется одной знаменитой песне. Песня эта называется «Петербургский романс». Ее автор - Александр Галич. Когда Александр Аркадьевич попал в эмиграцию и начал сотрудничать с Радио Свобода (он жил тогда в Мюнхене), он затеял целую серию, такой цикл программ под названием «Песни с комментарием». Сперва он рассказывал об истории создания песни, затем иногда, как и в нашем случае, и после песни делился какими-то ощущениями и воспоминаниями. В промежутке между двумя его выступлениями звучала песня, которую он исполнял вживую, перед микрофоном. Итак, «Петербургский романс». 40-летие знаменитой песни. Запись 23 ноября 1974 года.

Александр Галич: Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня я хочу рассказать вам об истории еще одной песни, которая была написана 23 августа 1968 года в Дубне.

21 августа в номер гостиницы, в которой мы жили тогда в Дубне, где работали с режиссером Донским над фильмом о Федоре Ивановиче Шаляпине, постучали мои друзья, и у них были ужасные лица - испуганные, трагические, несчастные. Они мне сказали, что они слышали по радио, что началось вторжение советских войск, войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Мы пытались наладить наш приемник здесь, в номере гостиницы, но что-то ничего не получалось, мы ничего не слышали. Тогда мы ушли в лес. В лесу мы крутили этот приемник нещадно, бегали по всем волнам и слышали сообщения только на английском и немецком языке, но русской передачи ни одной поймать не могли. Мы с грехом пополам разобрали и поняли, что действительно все это произошло. И на следующий день я написал эту песню. Я подарил ее своим друзьям. Они ее увезли в Москву. И в Москве в тот же вечер, на кухне одного из московских домов (в Москве есть такая традиция, что все обычно собираются на кухне – и гости, и хозяева), хозяин дома прочел им эти стихи. И присутствовавший Павел Литвинов усмехнулся и сказал: "Актуальные стихи, актуальная песня". Это было за день до того, как он с друзьями вышел на Красную площадь протестовать против вторжения войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Так эта песня - я очень горжусь этой своей странной догадкой, потому что я, естественно, ничего не знал о предстоящей демонстрации – связалась в моем сознании, да и для слушателей, вот с этим событием 25 августа 1968 года. Песня называется "Петербургский романс". У нее есть эпиграф:

"Жалеть о нем не должно,

...он сам виновник всех своих злосчастных бед,

Терпя, чего терпеть без подлости - не можно..."

Н. Карамзин

Быть бы мне поспокойней,

Не казаться, а быть!

Здесь мосты, словно кони -

По ночам на дыбы!

Здесь всегда по квадрату

На рассвете полки -

От Синода к Сенату,

Как четыре строки!

Здесь, над винною стойкой,

Над пожаром зари

Наколдовано столько,

Набормотано столько,

Наколдовано столько,

Набормотано столько,

Что пойди - повтори!

Все земные печали -

Были в этом краю...

Вот и платим молчаньем

За причастность свою!

Мальчишки были безусы,

Прапоры и корнеты

Мальчишки были безумны

К чему им мои советы?!

Лечиться бы им, лечиться,

На кислые ездить воды -

Они ж по ночам:

"Отчизна!

Тираны! Заря свободы!"

Полковник я, а не прапор,

Я в битвах сражался стойко.

И весь их щенячий табор

Мне мнился игрой, и только.

И я восклицал: "Тираны!"

И я прославлял свободу,

Под пламенные тирады

Мы пили вино, как воду,

И в то роковое утро,

(Отнюдь не угрозой чести!)

Казалось, куда как мудро

Себя объявить в отъезде.

Зачем же потом случилось,

Что меркнет копейкой ржавой

Всей славы моей лучинность

Пред солнечной ихней славой?!

...Болят к непогоде раны,

Уныло проходят годы...

Но я же кричал: "Тираны!"

И славил зарю свободы!

Повторяется шепот,

Повторяем следы.

Никого еще опыт

Не спасал от беды!

О, доколе, доколе,

И не здесь, а везде

Будут Клодтовы кони

Подчиняться узде?!

И все так же, не проще,

Век наш пробует нас -

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь,

Можешь выйти на площадь,

Смеешь выйти на площадь

В тот назначенный час?!

Где стоят по квадрату

В ожиданьи полки -

От Синода к Сенату,

Как четыре строки?!

Александр Галич: Я довольно часто пел эту песню. Пел ее во многих компаниях, но, пожалуй, никогда я так не волновался и никогда я не был так рад спеть эту песню, как в тот день, когда мне позвонил вернувшийся из ссылки Павлик Литвинов и позвал к себе домой. И вот они сидели все рядом: Павлик, Наташа Горбаневская… - участники той памятной демонстрации на Красной площади. И прямо глядя им в лицо, видя их глаза, я спел эту песню. Я всегда помню и не забуду страшных лиц моих друзей, когда они прибежали с сообщением ко мне в Дубну, в гостиницу, также я никогда не забуду лица Павлика и Наташи (я почему-то на них двоих больше, чем на других смотрел), вот в тот день, когда Павлик вернулся домой в Москву, и я был приглашен к нему в дом, и они меня попросили спеть им несколько песен.

Иван Толстой: Андрей, вот интересно, в каком состоянии находится сейчас звуковое наследие Галича? Что может найти его поклонник, задайся он целью подобрать записи хорошего качества?

Андрей Гаврилов: Во-первых, понятие хорошее качество это понятие достаточно субъективное. Кому-то достаточно тех записей, которые напоминают ему о лихих годах – с треском, с шипом, с какими-то помехами и, в общем-то, это не важно. Кому-то нужно, чтобы это звучало так, как будто это вчера записали в цифровой студии в соседней комнате. Но, если не брать эти крайности, Галич представлен на российском рынке практически не реставрированным, хотя, конечно, какой-то мастеринг, какая-то работа над звуком, конечно, делалась, но, с моей точки зрения, до сих пор хорошего научного издания Галича с вариантами, с различными мелодиями одной и той же песни, с различными текстами на одну и ту же мелодию, с необходимыми комментариями, по-моему, такого издания до сих пор еще нет. Я очень надеюсь, что оно появится, но не когда-нибудь, не через 50 или 100 лет, а в ближайшие годы. Во-первых, потому, что пока еще можно, а дальше я не уверен, а, во-вторых, потому что он становится все более и более актуальным чуть ли не с каждой минутой.

Иван Толстой: Если только сделать поправку на такую лексику, на такие образы, на такие метафоры, которые становятся непонятны и нам, носителям той культуры. Если мы еще помним советское время, то, скажем, моим детям я объясняю многие песни Галича почти так, как я объяснял бы иностранцу какие-то реалии. Интересно, что когда Галич приехал за границу в эмиграцию, он выступал перед эмигрантской публикой, и приходили туда западные любители русской культуры - и слависты, и профессионалы в области русской культуры, и переводчики - и они очень многого, конечно, не понимали и первые концерты. Потом Галич от этого немножко отошел, но первые концерты он устраивал как бы вместе с толмачом, каким-то знакомым, который или сидел в первом ряду и потом давал свои комментарии, или отвечал на вопросы, или прямо на сцене. В общем, Александра Аркадьевича это все немного смущало. Вот я думаю, что наши новые поколения в России тоже немножко приблизятся к публике такого качества, которая может уловить и иронию, и какой-то подтекст, но очень часто лексика непонятна.

Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, я столкнулся с тем, что многие реалии, конечно, уходят, в конце концов, и я слышал своими ушами, когда представители молодого поколения в ответ на строчку Окуджавы «А мы швейцару: «Распахните двери!» чуть-чуть недоумевали: ну, ладно, а чего он стоял-то, он что, не видит, что люди идут, почему он двери-то не открывал? Я уж не говорю про то, что и лексика Высоцкого во многом непонятна. Я скажу по-другому. То, что непонятны некоторые лексические обороты, лексические реалии, это - ради бога. Как я хочу, чтобы выросло поколение, которому будет не понятна или, по крайней мере, не сразу, не с первого же мгновения, понятна фраза «Граждане, отечество в опасности, наши танки на чужой земле». Чтобы они недоумевали, как могут быть наши танки на чужой земле. Вот когда будет это непонятно, может быть, тогда можно будет передохнуть, поставить Галича на полку и успокоится.

Иван Толстой: Да, Андрей, могу вам только ответить фразой Павла Литвинова: «Актуальные слова».

Поговорить об олимпийском будущем предложил нам сегодня наш лондонский автор Джерри Миллер. Что готовит Лондон к предстоящей Олимпиаде?

Джерри Миллер: Оборачиваясь назад нельзя не заметить, что британцы внесли непомерно большой вклад в международное олимпийское движение. Начнём с того, что французский аристократ Пьер де Фреди, барон де Кубертен основал в 1894 Международный олимпийский комитет под влиянием идей Уильяма Пенни Брукса, английского врача из городка Мач Уенлок графства Стропшир. В 1850-м Брукс создал в своём городе «Олимпийское общество», которое, кстати, существует и по сей день, и начал регулярно проводить «Олимпийские игры». Молодой де Кубертен в 1890-м году по приглашению Брукса побывал в Мач Уэнлоке, посмотрел на соревнования и до поздней ночи обсуждал с тогда уже глубоким стариком-врачом вопрос о том сделать его идею всемирной. Кубертен посадил в память об этом визите в Мач Уэнлоке дуб, растущий и поныне, и позднее писал, что возрождением Олимпийских игр мир обязан Бруксу более, чем любому другому отдельному человеку. Бруксу, среди прочего, мы обязаны участием в Олимпийских играх всех людей, независимо от социального положения и достатка, перенесением Игр каждый раз из одного города мира в другой и пышными церемониями открытия.

Первая Олимпиада 1908-го года прошла в британской столице в силу необычных обстоятельств. Изначальным местом проведения Игр был выбран Рим, но из-за извержения Везувия за два года до соревнований итальянцы были вынуждены огромные средства бросить на восстановительные работы. Тогда-то Лондон и пришёл на выручку, предложив свою кандидатуру. К слову сказать, что тогда, что сегодня проведение Олимпиад влетает, так сказать, в копеечку. Предыдущие, Афинские Игры 2004 года, обошлись Греции в 10 миллиардов долларов. Когда Лондон был выбран, расходы на игры были оценены примерно в 4,7 миллиарда долларов. Сейчас оценка выросла до 18 миллиардов долларов, в первую очередь, из-за массивного расширения планов регенерации и развития огромной части бедного Восточного Лондона. Добавим, что стоимость Пекинской Олимпиады уже оценивается в 50 миллиардов долларов.

Мало кто знает, что Лондону мир обязан марафонской дистанцией! Как, - воскликните вы, - ведь 42 километра 195 метров это то расстояние, которое пробежал посланник афинян от места Марафон до Афин в 590-м году до нашей эры, чтобы крикнуть на главной площади «Мы победили!» и умереть, не так ли? Мы же это в школе учили! Ну, начнём с того, что сегодня учёные считают, что расстояние между Марафоном и афинской агорой, старой рыночной площадью, составляло примерно в 35 - 36 километров. В первых современных Играх в Афинах в 1896-м году под влиянием французов для забега была выбрана круглая метрическая дистанция - ровно 40 километров. На Лондонских же Играх 1908-го было решено довести дистанцию до 42 километров 195 метров, только для того, чтобы начать забег из Виндзорского замка под Лондоном – члены королевской семьи очень этого хотели, а финиш был в зафиксированном месте – в Олимпийском центре Уайт-сити на северо-западе города. И эта, в общем-то, произвольно установленная дистанция, утвердилась как стандарт!

Здесь же уместно привести другой важнейший факт из истории ранних современных Олимпиад. Первой в человеческой истории олимпийской чемпионкой стала теннисистка из Лондона Шарлотта Купер по прозвищу «болтушка». Дело в том, что на древнегреческих Олимпийских играх, проходивших каждые четыре года почти 1200 лет без перерыва (с 776 года до нашей эры до 393 года нашей эры) женщинам ни в виде участниц, ни в виде зрительниц появляться было запрещено под угрозой смертной казни! Нарушительниц этого закона бросали со скал. В самых первых современных Афинских Играх 1896-го года женщин тоже не было, они появились лишь на вторых, Парижских 1900-го. Из 1225-ти атлетов женщин было только 22, и соревновались они в пяти видах спорта. «Болтушка» Купер стала первой медалисткой. Со старинной фотографии на нас смотрит дама в длинном, закрывающем колени белом платье, в белой блузке с длинными рукавами и накрахмаленными манжетами. Вот она - спортивная форма консервативной викторианской Англии. Как далеко от этого ушли современные теннисистки, пронзительно кричащие при каждом ударе и засовывающие на виду у публики теннисные мячи под выглядывающие из-под короткой юбки трусики... Шарлотта Купер до олимпийской победы трижды была победительницей Уимблдона, а после первой победы в 1900 году становилась олимпийской чемпионкой ещё два раза.

В Лондоне проходили и первые послевоенные, так называемые «аскетические» Игры 1948-го года, на которые, кстати, не были приглашены развязавшие войну Германия и Япония. Большая часть состязаний проводилась на главном стадионе Лондона Уэмбли и спортсменов развозили на красных лондонских двухэтажных автобусах-даблдекерах.

В том далёком 1948-м году в Лондоне также были основаны и Международные Олимпийские игры для инвалидов, получившие со временем название «Паралимпийских игр». Британский врач Людвиг Гутманн, родом из Германии, руководствуясь идеей о том, что спорт для людей с физическими недостатками создаёт условия для их успешной жизнедеятельности и восстанавливает психическое равновесие, организовал соревнования для инвалидов при лондонской больнице Сток Мандевилл. К другим общечеловеческим ценностям олимпийского движения были добавлены идеи гуманизма. Надо сказать, что состязания инвалидов обычно не менее зрелищны, нежели соревнования физически полноценных спортсменов. Лондонские Паралимпийские Игры 2012-го обещают быть самыми, так сказать, инвалидо-дружественными в истории. Кстати, само понятие «паралимпийский» изначально было юморной игрой слов, сочетанием частицы «пара», началом слова «паралич» и слова «лимп» - «конечность» по-английски. Однако в наши политически правильные времена так шутить уже нельзя и слово «паралимпийский» интерпретируется как «Игры параллельные олимпийским». Тем более, что, начиная с Сеула-1988, Паралимпийские игры постоянно проходят в том же городе и на тех же спортивных объектах, что и Олимпийские, правда, на несколько недель позднее. Так в Лондоне Олимпиада будет проходить с 27 июля по 12 августа, а Паралимпиада - с 28 августа по 9 сентября.

В третий раз Лондон, наверное, был выбран среди прочего и потому, что у британцев есть большой опыт организации крупнейших спортивных мероприятий, таких как Уимблдонский теннисный турнир, скачки в Дерби или королевская регата в Хенли. И, конечно, все помнят славное спортивное прошлое туманного Альбиона: именно здесь был основан первый футбольный клуб и появились на свет некоторые важнейшие виды спорта, как олимпийские – бадминтон и метание молота, так и не олимпийские – регби и гольф.

Для справедливости надо добавить, что в зимних видах спорта британцы слабоваты. Снег на юге Англии, там, где Лондон, выпадает раз в несколько лет. На горнолыжные курорты в Шотландии, кроме самих шотландцев, мало кто ездит: качество снега плохое, солнца нет. Слово “ ski ” – «лыжи» - порождает в воображении британца Альпы и горные лыжи, и лишь немногие образованные люди знают, что в экзотических странах вроде Норвегии или Финляндии люди бегают на лыжах по плоской поверхности. Слово «хоккей» в воображении британца порождает, конечно, хоккей на траве, игру очень популярную у девочек в британских частных школах. Зимний же вариант - « ice - hockey » - опять же известен эрудитам, в далёкой Канаде в него играют, это нечто вроде национальной борьбы у эскимосов. Правда у британской столицы есть своя хоккейная команда « London Knights » - «Лондонские рыцари», но мало кто из лондонцев слышал о ней. На вошедших в последние годы в моду искусственных катках большая часть публики передвигается, держась за бортики. О британских звёздах фигурного катания Кристофере Дине и Джейн Торвил, золотых медалистах Зимних Олимпийских игр 1984-го, за пределами Великобритании помнят лишь специалисты...

До ХХХ Олимпиады в Лондоне осталось более 4-х лет, тем не менее, подготовка к ней уже идёт полным ходом. Если подняться на смотровую площадку, расположенную на крыше жилого дома в Стратфорде рядом с будущим Олимпийским парком, то оттуда открывается фантастическое зрелище. Окружённое со всех сторон городскими кварталами безбрежное поле бороздят во всех направлениях бульдозеры и другие строительные машины с включенными сигнальными огнями, так что рябит в глазах. Территория будущего парка – примерно 2 квадратных километра. Таким, кстати, был весь Лондон до 17 века! Река Ли, приток Темзы, и отходящие от неё транспортные каналы как бы стержнем проходит через будущий Олимпийский парк. Добавим, что из всех водоёмов будущего парка временно удалили живность – рыб и тритонов - и поместили во временные резервуары, с тем, чтобы вернуть обратно, когда работы будут завершены. На территории парка разместятся, среди прочего, уже строящийся олимпийский стадион, аквацентр, велодром, олимпийская деревня и сверхсовременный пресс-центр для 20 тысяч журналистов. С восточной стороны парка находится новенький международный железнодорожный вокзал Стратфорд Интернэйшнл – на линии Лондон-Париж, так что поезда из центра Лондона идут до этого вокзала в восточном пригороде за 7 минут. С другой, северной стороны, к парку будет примыкать уже строящийся самый большой торговый центр Европы Стратфорд-сити. Вся эта гигантская стройка проходит на земле, которая в прошлом использовалась индустриально, там были складовые помещения, газохранилища, железнодорожные депо и тому подобное. Кстати, организаторам Игр пришлось при покупке этой земли для Олимпийского парка выселить с достойной компенсацией всего 400 человек, что невероятно мало для городской территории в 2 квадратных километра – в Пекине было выселено несколько десятков тысяч - скандальные кадры выселения обошли телеэкраны всего мира.

Тут своевременно следует упомянуть слово “ legacy ”, которое то и дело всплывает в связи с организацией лондонской Олимпиады. Понятие это можно перевести как «наследие» или, более произвольно, «послеолимпийское использование». Британцы твёрдо намерены не повторять ошибок организаторов Олимпийских игр прошлого, уложиться в бюджет, следовать строгому поэтапному плану, а главное заранее продумать как будет использовано всё, что для Олимпиады строится в дальнейшем. Ну, вот, несколько моментов: после Олимпийских игр в Лондоне останется самый большой общественный парк, созданный в Европе за последние 150 лет – на месте Олимпийского парка. Район мегаполиса Ньюэм, где будут проходить 60% олимпийских мероприятий, получит прекрасные спортивные сооружения, в том числе огромный аквацентр. Вся транспортная инфраструктура самых бедных восточных кварталов Лондона будет полностью осовременена, возникнут новые рабочие места, многие бизнесы переедут в эти районы. Один из самых популярных путеводителей по Лондону, новое издание которого только что опубликовано (“ Lonley Planet ”) даже настаивает, что будущее Лондона – на востоке, туда направляются престиж, мода и деньги. Да чего говорить, за два с лишним года после объявления о том, что ХХХ Олимпиада будет проходить в Лондоне, цены на недвижимость в восточных районах уже выросли в два раза.

Лондон готовится, как говорят по-английски “ to put her best foot forward ” – «выставить вперёд свою лучшую ногу». Все теннисные соревнования будут проходить на кортах Уимблдона – через три недели после завершения там знаменитого турнира. Олимпийский футбол – на главном стадионе Лондона Уэмбли, триатлон – в Гайд-парке, все конноспортивные соревнования – в Гринвиче, а очень зрелищный пляжный волейбол – на главном плацу для парадов Уайтхолла!

Иван Толстой: Андрей, давайте и мы скажем несколько слов о будущем – в данном случае о наших планах. Мы собираемся (в одной из ближайших программ) поговорить о литературных аудио-записях. Звуковые книги сейчас в большом ходу – их слушают и дома, и за рулем автомобиля, и в поезде. Есть записи удачные, есть так себе, а вот было бы интересно узнать мнение наших слушателей: что вам нравится? Поделитесь опытом, мимо чего, с вашей точки зрения, нельзя пройти? В каждом жанре ведь есть шедевры. Вы знаете о них? Расскажите, адрес прозвучит в конце этой программы, а мы вам расскажем о своих находках.

Андрей, прежде чем мы прейдем к вашей персональной рубрике, хочу спросить, нет ли у вас каких-то добавлений к сегодняшнему разговору каких-то еще пропущенных культурных тем?

Андрей Гаврилов: Наверное, есть, но как всегда достаточно мелкие, хотя от этого и не менее интересные. Было радостное сообщение о том, что, судя по всему, кажется, решен конфликт вокруг московского Дома актеров. Напоминаю, это здание, которое находится на Арбате, давно и почти не безуспешно пытались у актеров отобрать для каких-то других нужд то ли города, то ли инвесторов, то ли застройщиков. Но, судя по всему, конфликт разрешился, с моей точки зрения, очень удачно - здание вернули артистам и есть надежда, что, по крайней мере, еще несколько десятилетий их не будут пытаться выселить на улицу, даже если это такая знаменитая и старинная улица как Арбат. В свое время Булат Шалвович Окуджава, когда вспоминал свою улицу, на которой он больше уже не жил, написал совершенно гениальную строчку: «Но ходят оккупанты в мой зоомагазин». Я не знаю более точного определения того, что происходит на Арбате, вокруг Арбата. Кажется, атака на этот маленький пятачок, по крайней мере, временно, но отбита. И, конечно, сообщение, которое меня не могло не поразить. На полуострове Юкатан был найден гигантский подземный комплекс, построенный тысячу лет назад древними майя, в котором 11 каменных храмов, стометровая дорога и огромный лабиринт затопленных или частично затопленных пещер. Согласно индейским верованиям, именно через такие святилища человеческие души совершали переход между мирами. Это, конечно, радостное событие, я имею в виду находку такого комплекса, но мне почему-то на память пришла книга не безызвестного фон Дэникена, знаменитого шарлатана от археологии, от науки, от чего только угодно, который публиковал фотографии подземных лабиринтов, подземных туннелей и подземных ходов чуть ли не 20-30 лет назад. Над ним смеялись. Вот тут начинаешь думать, правильно ли смеялись над всем, что он говорил.

Иван Толстой: Андрей, очень интересно то, о чем вы рассказали. Вы не могли бы два слова об этом фон Дэникене рассказать?

Андрей Гаврилов: Я думаю, о фон Дэникене нужно говорить долго и подробно. В свое время по советским экранам с огромным успехом прошел его фильм «Воспоминание о будущем», в котором он доказывал, что пришельцы были на земле, и память о них это и есть религиозные мифы. Прав он или не прав, но он это доказывал по журналистки лихо, приводил кучу фактов, которые позже, правда, оказывались не совсем фактами, а, скорее, все-таки, домыслами, но, тем не менее, это было очень интересно слеплено, склеено, в советское время ничего подобного не было, поэтому на его фильм стояли громаднейшие очереди. Так вот у этого фон Дэникена было, по-моему, порядка 10 книг, в которых обыгрывалось слова «колесницы» и «боги»: «Колесницы богов», «За колесницами богов», «Вдогонку за колесницами богов», и так далее. Я допускаю, что в разных изданиях могли менять его оригинальное название только для того, чтобы сделать серию. Так вот, в одной их своих книг он писал о гигантских туннелях под Южной Америкой, которую ему под огромным секретом показали мудрецы древнего племени, но он, в частности, приводил и фотографии. Я не могу знать, где эти фотографии были сделаны - под Южной Америкой, просто в заброшенной шахте штата Арканзас или где-нибудь еще, но то, что древние знали секрет, как прорубать гигантские тоннели под каменными породами… Почему-то было важно, что каменные породы были сверху, так что эти тоннели было трудно найти и невозможно было в них случайно вгрызться какой-нибудь бурильной установке. Так вот он об этом как раз писал, утверждал, что эти тоннели были, что они есть. Над ним все смеялись. Я помню какие-то статьи в западной прессе, где высчитывалось, сколько нужно сил, энергии, людей, чтобы хоть один такой тоннель прорыть, и вдруг, видите, пришло сообщение о том, что по крайней мере один фрагмент такого тоннеля на полуострове Юкатан обнаружен.

Иван Толстой: Андрей, настало время для вашей персональной рубрики.

Андрей Гаврилов: Как я уже говорил, мы слушаем довольно редкие для российского джаза сочинения. Это большая, примерно 50-ти минутная, джазовая вокальная сюита «Страсть в душе священника». Она записана сибирским квартетом «Новое поколение» и вокальным ансамблем «Маркеловы голоса». «Новое поколение» - квартет, созданный Владимиром Тимофеевым, замечательным саксофонистом из Новосибирска. У этого квартета достаточно много записей, выпущенных, как правило, на сибирской фирме «Ерматель», как я уже говорил в прошлых передачах, единственной фирмой, которая много лет выпускает сибирский джаз. Партнерами квартета в этой записи стал вокальный ансамбль «Маркеловы голоса», который также очень хорошо известен по ту сторону Урала. К сожалению, в Москве, в Питере и, боюсь, в Европе он известен, разумеется, поменьше. Репертуар вокального ансамбля очень широк - от произведений 15-го – 16-го веков до произведений современных авторов, в том числе и сибирских авторов. Квартет «Новое поколение» также известен тем, что играет преимущественно музыку в жанре новый джаз. На творчество Владимира Тимофеева, руководителя квартета, большое влияние оказали Сони Роллинз, Джон Колтрейн, Владимир Чекасин и звучавший в нашей прошлой программе Владимир Толкачев. Программа «Страсть в душе священника» была записана квартетом «Новое поколение» и вокальным ансамблем «Маркеловы голоса» в 1998 году в большом зале Новосибирской государственной филармонии. Альбом выпущен фирмой «Ерматель», много лет выпускающей записи сибирского джаза. Мы послушаем один их фрагментов этой сюиты.

Иван Толстой: На этом мы заканчиваем программу. Пишите нам по адресу: svoboda-radio@mail.ru

Ждем ваших рекомендаций о лучших звуковых книгах. Мы с Андреем Гавриловым прощаемся с вами. Всего доброго.